Ольга Хараборкина - Гнев гор (СИ)

Тяжело поднявшись, никогда прежде я еще не ощущала себя такой старой и больной. Хотя нет, вру. В топях в гостях у перевертыша, я тоже получила ни с чем несравнимые впечатления. Доковыляв, до тары Фенд, тяжело опустилась рядом с ней на колени.

— Потерпи, — тихо прошептала я и закрыла глаза женщины. На руку упала горячая слеза. В жизни так бывает, что в сущности незнакомый тебе человек, занимает важное место. Тара Фенд незаметно отвоевала уголок в моей душе. Чувство уважения и привязанности — вот, что я испытывала к этой старой, но еще сильной женщине. Она не смогла отомстить, но выбрать сумела — ее жизнь взамен тысячам спасенных.

Рубин, что словно живой пульсировал в развороченной груди Илвы, брать не хотелось. От него исходило что‑то мерзкое и темное. Жизнь Наместницы, что породила это проклятие, пульсировала в нем. При первом прикосновении пальцы обожгло и по телу пробежала сила, даря исцеление. Не мудрено, что целый город мертвых гномов сумел сохранить свою лжежизнь. Вот только цена… Кого я обманываю, шанс на то, что Илва получит посмеритие в Чертогах Предков ничтожен. Она погибла на алтаре в иллюзорном мире проклятых, там ее душа и осталась. Муки. Разве воительница заслужила их. Еще одна причина покончить с проклятием. И мое "потерпи" — это обещание, которое я постараюсь исполнить.

Рубин оказался у меня на коленях, а руки уже чертили символы в воздухе. Не дело было оставлять тело Илвы искромсанным. Грудная клетка легко закрылась, повинуясь силе, пряча от глаз отсутствующее сердце. Пусть гномы верят, что тело после их смерти становится частью скал, камень поглощает плоть. Но я‑то человек. Первое чему учили целителей, это не оставлять умершего без должных ритуалов, или он восстанет. В мире, где боги воюют и плетут интриги, до смертных им дела нет. Пламя легко превратило тело тары Фенд в пепел, теперь нежизнь не зародиться в нем, да и проклятым гномам мучить душу Илвы станет сложней: сосуд, носящий ее когда‑то, исчез безвозвратно.

— Поторапливайся, Зертиш, — по пещере разнесся голос милорда ректора. И тут в памяти всплыли его слова: "Что ты застыла, как неживая, режь! Ты целитель, Зертиш, ты не раз вскрывала людей, гномы от них ни чем не отличаются! Режь!" Руки сами собой задрожали, и я вновь увидела на них кровь Илвы. Ублюдок, что же он сотворил со мной, с нами.

— Вставай, Зертиш, пришло время спасать своих подданных, — с этими словами лич открыл окно портала. Мне даже не пришлось заставлять себя шагнуть в него. Пути назад не было, впрочем как всегда.

Ничего удивительного, что милорд ректор выбрал самое "подходящее" время для моего появления. Портал открылся прямо в центре какой‑то пещеры, где в прямо на камне лежал Айрдгал, которого обступили воины. Тех в свою очередь окружили мастера. Обстановка явно подразумевала кровавое решение проблемы. Я даже успела услышать обрывок фразы Апарика Хейма, прежде чем все внимание обратилось на меня.

— Только посмейте, был уговор.

После моего появления воины сориентировались быстро, и я оказалась за их широкими спинами.

Что здесь происходит? — требовательно обратилась я к толпе, усилив свой голос магией, чтобы его услышали все. Но еще не получив ответа, знала, что дело плохо. Ощущение отчаяние исходило ото всех, и если бы я была хорошим эмпатом, то захлебнулась бы в нем мгновенно.

— Смотрите‑ка, кто пожаловал, — этот голос, я не спутаю ни с чьим другим. Чуть сместившись, удалось увидеть его обладателя. Брола явно не жаловала проказница судьба: вся левая половина лица представляла собой месиво, а глазница зияла пустотой. Но больше всего меня поразило другое: на поясе, в плетеной кожаной сетке, у него болталась отрубленная голова Гозерага. Что ж, все встало на свои места. Маски оказались сброшены, а продажные твари убиты.

— В вашем голосе слышна радость, — не осталась я в долгу перед Главой Совета, после чего наклонилась к Айрдгалу. Наместник тяжело дышал и не приходил в сознание. Черные нити древнего проклятия опутывали его ауру. Гнев Гор звал своего Повелителя к себе. Боюсь, что Айрдгал просто не знал, что выпустил на свободу, а Великая Мать не удосужилась предупредить его, ведь то был ее план.

Почему‑то мне, кажется, что и встреча с переломанными в топях тоже воплощенная мысль богини, ведь именно проклятие зверя не дает другому проклятию полной власти над Наместником Предков.

— Яра, — оттолкнув одного из воинов, ко мне подошла благородная. Внешний вид Эдары оставлял желать лучшего, хотя я сама выглядела не королевой в изорванной одежде. — Ты жива! — всхлипнула она и полезла обниматься.

— Сама не верю.

— Я так за тебя боялась, — разрыдалась она. Не люблю я подобное, и как вести себя не знаю. К тому же за нами наблюдали гномы.

Меня, как не странно спас Брол.

— На ней Венец!

Как по команде по пещере эхом разнесся шепот гномов:

— Венец. Венец. Венец…

И только сейчас я обратила внимание, что здесь находились женщины и дети. Израненные, грязные и испуганные они все смотрели на меня с надеждой.

— Дагаст, похоже удача на нашей стороне, — Брол хлопнул по плечу мастера Торвута. — Девка сможет провести церемонию.

— Перед тобой Наместница Жизни, мразь, — процедил Аларик.

— Она человечка.

— Что здесь происходит? — потребовала я ответа.

— Твой супруг дал слово, — обрадовал меня молчавший до этого момента Дагаст.

— Аларик, что они от меня хотят? — слепо выполнять чьи‑то указания я не собиралась.

— Его лояльность имела цену, — неохотно произнес гар Хейм. — Мы посчитали, что подобный исход лучшее для ветви мастеров. Думали, что Гнев Гор припугнет всех, и сможем усмирить его и вновь запечатать проклятие.

— С порождением все ясно, — нетерпеливо произнесла я. — Что имел в виду одноглазый?

У Эдары невольно вырвался смешок, и она с чувством произнесла:

— Видит бог, Яра, нам всем тебя так не хватало.

— Не упоминай богов, — процедила я сквозь зубы, а пальцы крепче впились в проклятое сердце. — Ну? Кто мне объяснит, чего так жаждут мастера, что не побоялись заключать договора с сущностям.

— Заткнись, девка! — рыкнул на меня Брол.

— О чем Хорекар? — Даргаст вновь облагодельсовал нас своим вниманием.

— Никто не хотел запачкать рук, Торвут, — зло выплюнул Брол. — Даже самый продажный клан побоялся, но не мои предки. Кто‑то должен был…

— Должен был наполнить чашу кровью, да? Гляжу, затея удалась! Тогда почему же ты здесь, Брол? Дай угадаю, — вся ярость, что накопилась внутри за этот дооолгий день, рвалась на свободу, — церковники бросили затею с Планом, или же это и был их План?

Видимо моя последняя догадка попала точно в цель, потому как его изуродованное лицо посинело. Секунда, две и гном рухнул на каменный пол. Я не чувствовала в нем больше жизни, сердце мастера Хорекара остановилось. Пусть Предки покарают душу предателя Заветов и всего народа гномов. К упавшему никто не кинулся на помощь, наоборот брезгливо отступили. Вот только поздно, Совет Мастеров уже не очистит свое имя, да и кланы, входящие в его состав.