Танит Ли - Повелитель гроз. Анакир. Белая змея

Но Джарред уже не был тем юнцом, которого он помнил; теперь к его миловидности прибавилась еще и спокойная уверенность в себе. Клар заметил и то, какой стала Сульвиан.

— А она сохнет по этому чужеземному королю, кем бы он ни был, — удивился Клар. — Она будет горевать, если он не вернется.

Клар пробыл в Пеллеа два дня, когда с гор спустились часовые. Они видели на верхних перевалах всадников — в ваткрианской форме и с оружием, с белоголовым человеком во главе, следом за которыми тащились сотни две шансарцев на своих тощих болотных лошаденках. Клар заключил, что чужак вел вражескую армию, чтобы разбить цивилизованных людей юга. Он призывал к действию, но добился лишь одного. Эзлиан Вардатская посмеялась над ним — нет, не грубо, а ласково, и это было еще хуже. Он привел в боевую готовность горстку своих людей. Когда через четыре дня армия появилась на Пеллеанской равнине, он выехал ей навстречу. И тогда его череп, казалось, раскололся от впечатлений — ярких, аморфных, восхитительных. Казалось, это был какой-то наркотик. Это неумолимо напомнило Клару о погибшем брате, с которым он мог говорить в своих мыслях, и в глазах у него защипало. Он отогнал от себя эмоции и оглядел незнакомца.

— Вижу, ты действительно таков, как о тебе говорят. Хорошо выбрал место для своего похода — край магов. И, клянусь Ашкар, ты привел сюда своих братьев.

Но он въехал вместе с Ральднором, бок о бок, в Пеллеа. Что-то задевало его, глубоко задевало, но каким-то образом он успокоился.

Сбор назначили на утро.

Пятеро шансарских Королей, приехавших с Ральднором с озер, с угрюмыми лицами сидели за ним. Было ясно, что они уже приняли свое решение. Ваткрианцы рассказывали о неслыханном единении, о слиянии разумов, у того маяка в Шансаре, но если его кто-то даже ожидал или боялся, ничего не произошло. Ральднор говорил с ними как принц, умно и честно. Он показал им, что они могут получить, но не утаил и того, что могут потерять в том случае, если люди темных рас отыщут их, люди, горящие куда большим желанием развязать войну, чем они.

— Ну что, леди Эзлиан, — сказал Клар, — никакой мистики, на которую вы так надеялись, а?

— Мы уже видели свои знаки, — сказала она. — Она долго беседовала с Ральднором во время их прогулки с Сульвиан по старым запущенным садам разрушающегося дворца Пеллеа. Повсюду рыскали хищники и ползали змеи, но они вряд ли беспокоили эту троицу, как предположил Клар.

Когда наступили сумерки, в древнем зале запылали факелы. Свет озарил запавшие глаза и молчаливые лица.

— То, о чем ты просишь, Ральднор Висский, безмерно, — сказал Сорм Вардатский. — И не только в смысле битвы или власти. Я спрошу тебя лишь о том, что мы потеряем, когда полностью подчинимся тебе?

Эзлиан поднялась и легонько коснулась ладонью плеча Сорма.

— Если вам суждено потерять что-то, мой повелитель, то это уже потеряно.

Джарред тоже поднялся.

— Я передаю свою армию в твое полное распоряжение, Ральднор, король. Клянусь тебе здесь и сейчас, что твоя битва станет моей битвой.

Сорм подал голос:

— Эта женщина рядом со мной сказала за меня. Считай меня своим полководцем, Ральднор, король.

Клар оглянулся по сторонам. Внезапно он встретился взглядом с черноволосым мужчиной, сидевшим по правую руку от Ральднора, которого называли Яннулом.

— Ты, — крикнул Клар, — а что ты скажешь на то, что твой товарищ призывает нас напасть на твоих сородичей?

— Моя рука и мой меч принадлежат Ральднору, — сказал черноволосый, — как и мечи и руки нескольких моих земляков. Никто из нас не родня дорфарианцам.

— Ладно, мне плевать, — сказал Клар. — Я тоже с вами. Когда волк грызется с волком и клянет своего шакала, это лучшее предзнаменование.

Сульвиан бродила по темному саду, глядя на светлячков, отражавшихся в стоячей воде пруда. Перед разбитой урной она приостановилась, ощутив в своих мыслях легкий трепет, потом обернулась и увидела Джарреда.

— Тебе не следует гулять без сопровождения, — нахмурился он.

— О, здесь я в безопасности. Все кажется таким древним и безмятежным. Я рада, что ты сначала заговорил со мной в моих мыслях.

— Я все перезабыл. Думаю, со временем у меня будет получаться лучше. Клар все еще обдумывает поход вместе с Ургилом Шансарским, обсуждая морские пути Джорахана. В нижних залах шум такой, что ничего не слышно. Похоже, они столковались. Нужно начать призыв. Странно, что наши люди с такой охотой идут на эту войну.

— Ты ведь понимаешь, почему, — сказала она.

— А ты? — спросил он. — Ты счастлива, сестра?

— Счастлива? — Запутавшиеся в ее волосах светлячки еле заметно поблескивали. — Ты хочешь сказать, что я должна быть счастлива, потому что меня обручат с ним и выдадут за него замуж, чтобы скрепить союз между его страной и нашей? Или, может быть, счастлива оттого, что напоминаю женщину, которую он когда-то любил? — Джарред не произносил ни слова. Она сказала: — О, я знаю, он будет добр ко мне. Я знаю, что он будет дарить мне наслаждение, что я рожу ему ребенка. Странно, но я почему-то знаю все это. Знаю и то, что он не может полюбить меня. Это невозможно. Он выше любви. Я стану женой демона, как в сказке.

— Но, — возразил Джарред, — ты же любишь его.

— Да. А как же иначе? Теперь я не смогу полюбить никого другого. Он превратил меня в ту, другую женщину. В Аниси. Он возродил ее — в моем теле. Не нарочно — просто так случилось, когда я очутилась в его сознании.

— Это нелепо, — сказал Джарред. — Откажемся от этого брака. Пусть женится на какой-нибудь из дочерей Сорма.

— На восьмилетней девочке? Нет. Он должен оставить свое семя здесь, в этой земле, когда покинет ее. Думаю, он никогда больше не вернется назад. Нет, Джарред. Я хочу выносить его дитя. Это хоть что-то. О, хотя и не слишком много. Ах, эта земля! — сказала она. — Она сделала нас последним этапом его пути — всего лишь обломком, средством.

Появилась луна, вынырнув из листвы дерева и облив сад своим светом.

— В лунном свете есть что-то жестокое, — сказала Сульвиан. — Он стирает все тени. Ох, Джарред, когда все будет кончено, останемся ли мы с тобой, или неумолимый свет сотрет и нас тоже?

Где-то на заросших развалинах террасы запела ночная птица. Когда она замолкла, над Пеллеа повисла тишина. На пляжах бескрайней страны единственным, что нарушало ночную неподвижность, было море.

Приблизившись к городу, он увидел дымки, поднимающиеся над ним и сливающиеся в красное марево раннего зимнего заката. Несмотря на дым, повсюду витала атмосфера разрухи и запустения; городом уже владела тьма. Яннул заметил над воротами обрывок знамени — черный дракон Дорфара. Так значит, расплывчатые слухи, ходившие по Равнинам, оказались правдивыми и город действительно был занят. Развалины жили недоброй, чуждой жизнью. Яннул немедленно вспомнил о некоторых колдунах, горных шарлатанах, которые клялись, что могут оживлять мертвецов, вселяя в них демонов и заставляя их есть, пить, совокупляться и плясать.