Мария Крайнова - Фениксова песнь (СИ)

- Что ж, - сказал остроухий, рассматривая диковинную компанию, - Вас много. И все вы - маги. Даже ты. - Он кивнул на призрака.

Град мрачно отсалютовал ему полупрозрачным рукавом.

- И вам нужен амулет омутов, - задумчиво продолжил эльф. - Я вижу в сложившейся ситуации только одну проблему.

- Какую? - миролюбиво поинтересовался Шейн.

- Я не знаю, как он выглядит, - признался остроухий. - А вы?

- Ну, нам известно, что это пепельный камень в оправе черного цвета.

Эльф просиял.

- Значит, проблемы нет. Подождите здесь, я сейчас вернусь, - сказал он и умчался обратно в комнату, из которой вышел с колбой.

Повелители молча посмотрели ему вслед. Потом Тинхарт пробормотал:

- Удивительная удача.

- Не беспокойся, - мило улыбнулся Шейн. - Когда этот парень вернется, мы за нее еще поплатимся.

- Что ты имеешь в виду? - мигом насторожился граф.

- Он совсем не простой эльф. Наше появление застигло его врасплох, и он потерялся в своих чувствах. Раньше ему хотелось одиночества, и он ничего не имел против того, чтобы его заперли здесь. Теперь, увидев живых людей, он захочет уйти отсюда. Я уверен. И он не позволит нам просто так выйти и снова запереть дверь, - покачал головой повелитель. - Он уже пытается придумать, как заставить нас признать его свободным.

- А я думала, он закрылся здесь добровольно, - удивилась Сима.

- Ты не ошиблась, - пожал плечами Шейн. - Просто не видишь альтернативы.

Я решил, что сейчас самое время вмешаться, и сказал:

- Погоди. Ты с такой уверенностью говоришь о его чувствах, словно...

Я запнулся, заметив, с какой иронией смотрит на меня Лефранса. Вампирша знала, о чем я подумал, и неприкрыто злорадствовала.

- Додумался наконец? - спросила она. Шейн бросил на нее недовольный взгляд, но девушку это ничуть не смутило. Впрочем, она не стала больше ничего говорить, хоть по ней и было видно, как ее забавляет моя тупость.

Вот оно - объяснение той угрозе, которую я чувствовал, находясь рядом с седым повелителем. Мое подсознание знало, что этот человек может перерыть его, если только захочет. Только вот извещать меня об этом оно не посчитало нужным. И теперь вот я чувствовал себя дураком, слишком поздно вычислившим... телепата.

- Ты не совсем прав, - мягко сказал Шейн. - Я не копался в твоем подсознании. И я не могу читать чужие мысли в полной мере. Я совсем не телепат, Хастрайн. - В голосе повелителя послышались нотки гордости. - Я был рожден провидцем.

- Тогда откуда ты знаешь, что я принял тебя за телепата?

- Да у тебя на лице это написано, - буркнула Лефранса.

- Об этом ты очень громко подумал, - пояснил Шейн, не обратив на нее внимания. - Думай потише, и мне будет невдомек, что происходит в твоей голове.

- Но разве провидцы могут слышать чужие мысли? - усомнился я, вспомнив об Оарне. - Ты, по идее, должен всего лишь уметь видеть будущее.

- Так и было бы, если бы я был обычным человеком. Но к моему нормальному дару примешался дар повелителя, - улыбнулся седой. - И это усилило мои способности.

- Сделаю вид, что понял, - кивнул я.

И про себя добавил: "Сделаю вид, что поверил".

К счастью, продолжить разговор не получилось. Вернулся остроухий. Остановившись напротив повелителей, он скрестил руки на груди - и стало видно, что между пальцев его правой ладони свисает тонкая серебряная цепочка.

- Я отдам вам амулет, - медленно сказал эльф, - Если вы меня освободите.

Лефранса хотела что-то сказать, но Тинхарт предупреждающе поднял руку. Вампирша гневно засопела, но все-таки сдержалась. Граф же с минуту подумал, прежде чем ответить:

- Не раньше, чем ты расскажешь, кто ты такой и за что тебя заперли здесь.

- Меня никто не запирал, - поднял брови остроухий. - Я пришел сюда добровольно.

- Давай поподробнее, - подумав, попросил Тинхарт.

- Ладно. - Остроухий нахмурился, размышляя, с чего начать. - Меня зовут Аэлэль. Не надо делать такое лицо, - обратился он к Лефрансе, которая горестно скривилась. - Вы не обязаны запоминать это имя. Вас ведь интересует другое. Так вот, когда-то давно, когда я был еще молод, меня считали перспективным алхимиком. Мне хотелось достигнуть совершенства во всем. Мои... э-э-э... коллеги, - с сомнением произнес эльф, - в большинстве своем были людьми и мечтали о философском камне. Мы проводили множество исследований. Каждое наше предположение исходило из того, что говорилось о камне в легендах. Вы ведь знаете, какими свойствами он должен обладать?

В голосе Аэлэля послышалось такое сомнение, что вампирша скривилась еще горше, а Шейн удивленно приподнял брови. По его лицу было видно, что парень недоумевает, как чертов остроухий может считать его таким тупым. Спокойствие сохранили только Тинхарт и Сима. Последняя невозмутимо сказала:

- Конечно, знаем. Философский камень превращает любой металл в золото и дарует любому живому существу вечную жизнь и молодость. Но я, если честно, не понимаю, зачем он нужен эльфу? Ведь ваша раса не стареет. Или вы хотели разбогатеть?

- Нет, - покачал головой Аэлэль. - Не хотел. Я испытывал к камню чисто научный интерес. Это было похоже на одержимость. Мне нравилась мысль, что в случае успеха мы будем увенчаны вечной славой. Но... Как вы, должно быть, понимаете... Успеха мы не достигли. Мы сумели изготовить камень, но... э-э-э... не тот.

В светлых глазах эльфа не отразилось никаких эмоций. Казалось, что он уже давно смирился с неудачей. Однако у меня перехватило дыхание от мысли, что я (пусть и не я один) сейчас стою у истоков никому не известной легенды. Жаль, что у меня нет друзей-менестрелей, было бы о чем с ними поговорить.

Аэлэлю удалось заинтересовать не только меня. Лефранса больше не выглядела скучающей, Тинхарт не сводил с эльфа пристального взгляда, а Шейн задумчиво хмурился, будто пытаясь что-то понять. Но вопрос снова задала Сима, с которой, впрочем, слетела прежняя невозмутимость.

- В каком смысле не тот?

- Изначально, - медленно, словно пробуя слова на вкус, произнес Аэлэль, - Камень был таким, каким должен был быть. Во всяком случае, он действительно превращал любой металл в золото. Мы ликовали, нам казалось, что цель достигнута. Но когда мы попытались сделать золотой напиток, дарующий молодость, камень изменился. Сперва он приобрел ядовито-зеленый цвет, но потом почернел и покрылся трещинами. Мы решили, что по какой-то причине он самоуничтожился. Попытались высчитать реакцию. Но спустя три дня поняли, что камень не утратил магические свойства, а приобрел новые. Он начал пожирать свет.

- В каком смысле? Свечи гасил, что ли? - скептически спросила Лефранса.

Аэлэль ничуть не обиделся.

- Нет, - спокойно сказал он. - Я говорю о солнечном и лунном свете. Стоило нам выйти с камнем на улицу - и все вокруг тут же покрывалось тьмой. Те люди, что видели нас со стороны, говорили, что в наш мир словно ворвался кусок другого, черного и жуткого. Нас осудили, камень хотели уничтожить. Но в последний момент произошло что-то странное. Над площадью, где проходил суд, нависла тень. И когда она исчезла, камня больше не было.