Мария Крайнова - Фениксова песнь (СИ)

- А с чего вы взяли, что мы не шарлатаны? - удивилась девушка. - И кто вы вообще такой, собственно говоря?

- Ой, - смутился мужчина. - Простите мою неучтивость, госпожа. Мое имя - Хорнэт Ташел. Я живу неподалеку от Серебряного Леса, в родительском поместье. Может, вы слышали о нем? В народе его называют логовом шершней, хотя это все, разумеется, глупые предрассудки, давно отжившие свое. А насчет шарлатанов... Я ведь не слепой, госпожа. Я прекрасно вижу купол, который вы поставили, чтобы защититься от дождя, а это заклятие не последнего уровня.

Сима переглянулась с Тинхартом, и тот, убрав руку с кинжала, красноречиво посмотрел на меня. Я ответил ему мрачным взглядом, но понятливо полез в сумку за своим бедным помятым дипломом. Черт побери, как можно быть таким глупым? Может, этот Хорнэт у воинов Альна на побегушках состоит, а граф так слепо ему верит. Я, конечно, поддерживаю идею с ветерком добраться до Леса, но осторожность еще никому в этом мире не вредила.

Выудив наконец диплом, я подошел к мужчине и протянул ему бумажку. Тот взял, внимательно изучил, и его брови поползли вверх. Он поднял на меня глаза, полные не то страха, не то уважения:

- Некромант? Как раз то, что надо! Рад знакомству, господин Неш-Тавье.

- Я тоже очень рад, - мрачно ответил я.

- Так вы согласны помочь? - продолжал Хорнэт, умоляюще на меня глядя. Я посмотрел на Тинхарта, и тот улыбнулся, воскликнув:

- Конечно, согласны!

Я поднял глаза к небу, вопрошая, почему меня окружают идиоты, которые притворяются умными людьми, и первым полез в карету.

***

Мы ехали весь день и часть ночи. В карете было сухо и уютно, даже тесноты удалось избежать. Шаир под удивленным взглядом господина Хорнэта забрался на крышу, Лефранса устроилась рядом с кучером, а Град "пошел пешком". Таким образом, в самом экипаже оказались только трое повелителей, я и наш наниматель, который уже сомневался, правильно ли сделал, обратившись к столь неуравновешенным магам.

Большую часть пути мы молчали. Шейн задремал, Сима отобрала у него трактатик, который повелитель читал на кладбище к Герцогстве, и погрузилась в чтение. Тинхарт смотрел в окно. Я пытался вспомнить, знаю ли что-то о логове шершней, но в голову ничего не приходило. Значит, поместье было вовсе не таким известным, как считал его хозяин.

Когда ехать оставалось меньше получаса, господин Хорнэт снова заговорил:

- Знаете, я не стал бы вас беспокоить, если бы у меня не гостили важные... э-э-э... персоны. Я буду очень благодарен вам, господа маги, если вы не запятнаете мою репутацию.

- Все будет сделано в лучшем виде, - покладисто кивнул Тинхарт. Я мрачно подумал, что давать такие обещания рано, но промолчал. У меня было много сомнений насчет нашего нанимателя, но озвучивать их я не торопился, вспомнив, что Шейн может слышать чужие мысли, если думать достаточно громко. Поэтому я мысленно орал повелителю, что все это полный бред, что мы явно ввязываемся в неприятности, что Хорнэт может быть членом воинов Альна, а может, просто видел Тинхарта на каком-нибудь приеме и слышал о шумихе в доме Зарата Ладора, и что из-за опрометчивости графа мы все можем загреметь в застенки. Шейн никак не показывал, что услышал меня, но, стоило мне отчаяться, как в голове прозвучал его голос. Я едва не поморщился, уловив это едва слышное "понятно", но все-таки смог сохранить спокойное выражение лица.

Правда, спустя минут пять я начал закипать уже от гнева.

Что значит понятно? Что ему понятно? Нет бы поделиться подозрениями, как Сулшерат перед выступлением менестреля, или хотя бы заверить меня в том, что все в порядке. Шейн продолжал безмятежно дремать, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания, словно все мои опасения нисколько его не тревожили.

Я заскучал, огляделся по карете, но не обнаружил ни одной детали, достойной тщательного изучения. Поэтому, чуть подумав, обратился к Хорнэту:

- Скажите, а нежить, которая вас беспокоит... какая она? Вы видели ее?

- К сожалению, нет, - покачал головой мужчина. - Только результаты ее, с позволения сказать, охоты. Я дважды отправлял сработавшиеся отряды воинов в подземелья поместья, и дважды находил утром обглоданные скелеты.

Я задумался. Такое поведение свойственно по меньшей мере четырем видам нежити: упырям, вурдалакам, недекрасам и слепням-подземникам. Я решил попытаться определить, какая именно нежить досаждает Хорнэту, и спросил:

- Скажите, пожалуйста, а на ребрах скелетов не остается узоров?

Его передернуло:

- Я к ним не присматривался. Знаете, господин Неш-Тавье, одно дело - старые, высохшие скелеты, и совсем другое - оставленные недавно. У меня не такие крепкие нервы, как может показаться на первый взгляд.

Я с сомнением хмыкнул. Судя по шрамам на лицу мужчины, его нервы по меньшей мере стальные. Интересно, при каких обстоятельствах он их получил? Может, просто упал на что-то острое, а я навыдумывал себе бредней про грандиозные битвы и стычки с наемными убийцами?

- Не присматривались так не присматривались, - решил я. - А не было каких-нибудь запахов?

- Очень даже были, господин маг, - рассмеялся Хорнэт. - Смерть всегда оставляет свои следы. Даже если на костях не осталось плоти.

- Вы меня не поняли. Я имею в виду запахи, несвойственные трупам и подземелью. Например, каких-нибудь цветов или трав.

Мой собеседник нахмурился. Тинхарт заинтересованно поглядывал на меня, но не вмешивался, и я задался вопросом, действительно ли он ни о чем не догадывается или просто предоставляет мне право самому решить вопрос.

- Нет, никакого запаха не было, - наконец сказал Хорнэт. - Я вообще не заметил ничего необычного. Скелеты как скелеты.

- Ясно, - разочарованно ответил я.

Мужчина пожал плечами, явно расстроенный тем, что не смог мне помочь. Тинхарт задумчиво нахмурился, но долго сидеть в молчании не пришлось: мы наконец-то приехали.

Хорнэт первым выпрыгнул из кареты, чуть не столкнувшись с Лефрансой, уже покинувшей свое место. Над миром нависла ночь, в прорехах между тучами ярко сияли Дайра и Шимра, и вампирша рассталась с доспехом, явив хозяину поместья свою завораживающую красоту. К его чести, Хорнэт растерялся лишь на мгновение, а потом галантно предложил даме руку и предложил провести ее в дом. Лефранса благосклонно согласилась, и мужчина, обрадованный донельзя, тут же завел сказочку о том, как строилось его чудесное поместье и сколько денег на него угрохали предки.

По мне, так гордиться тут нечем. Не сам же он его строил, в самом деле.

Зато предки действительно постарались на славу: поместье оказалось трехэтажным строением с белыми стенами, словно светящимися в темноте, и огромными витражами вместо окон. Его венчала не только крыша, но и два купола, расположенных по обеим ее сторонам.