Леонид Порохна - Сказка про Ваньку

— Держи! — крикнул Ванька, ступая на доски.

— Погоди! — остерег Филька,, наклонился к лестнице, потянул на себя, и полетела она вниз, в реку.

— Ты чего? — ошалел Ванька.

— Не понял ты, — доброжелательно отозвался Филька-вор. — Не понял, слышь?

— Что не понял?

— Дело не понял, — терпеливо объяснял Филька. — Погоня идет, слышишь?

— Ну…

— За двумя сразу не пойдут, одного гнать будут.

— Ну…

— Я и уйду спокойно. Спасибо. Да ты быстро беги, уж постарайся! Удачи тебе!

Филька отступил от обрыва, исчез. Ванька молча проводил его глазами. Он стоял перед ущельем, за спиной шумела стража, делать было нечего, оставалось бежать вверх, в горы.

Время шло к полудню, когда выбрался Ванька на странное место. Среди скал лежала равнинна, похожая на стол, до того плоская. И зажата отвесными склонами, прохода не видать. Ванька к тому времени всякое соображение потерял и неверной рысцой поперся прямо посередине. И не так далеко отошел, когда застучали за спиной копыта.

У края плотно строился в линию большой отряд, в центре, на великолепном белом скакуне, гарцевала Девица.

А Ваньке было все равно. Он изменил чуток направление и теперь вяло трусил в сторону, к скалам. Ноги ступали криво, подгибались.

В этот миг на другой стороне плато родился и покрыл разом всю округу короткий и страшный рык. Ванька встал, качаясь.

Из тени скал выходил Зверь. Большой, в четыре быка, с гибким лысым хвостом, с пастью, вроде клюва петушиного, из которой вырывался рев, проносился над Ванькой, над стражниками, бился о скалы и улетал вверх, отдаваясь оттуда низким каменным гулом.

Ванька стоял. Бежать бы, да сил не осталось.

Закричала Девица, заметался в воздухе хлыст, прыгнул белый конь. Неистовая радость горела в глазах, не похожих на женские, в крике вился отчаянный восторг. Следом заорали конники, уставили вперед пики, отряд понесся на Зверя.

Ванька стоял, двумя руками обхватив голову, раздирающая боль мутила глаза, заткнула уши, потом отпустила, но сознание вернулось не сразу.

Всадники, отчаянно визжа, вертелись вокруг Зверя. Бестолково, как сперва показалось Ваньке, но на самом деле с расчетом: они перемещались так быстро, что огромное животное не поспевало следом, зловещий хвост без толку хлестал по камням, клюв щелкал в воздухе, и несколько копий уже болтались в мощной шее.

Ванька теперь только сообразил, что никто его не ловит, никому он не нужен. И совсем рядом — проход в скале, узкий, неприметный. Там и тропка нашлась. Ванька катился вниз, а поверху разносился шум битвы, гнал вперед, к реке за рощицей. Не останавливаясь, парень проскочил по берегу, из последних сил перевалил в воду ствол дерева, упавшего на берегу. Поток рванул его с такой силой, что Ванька едва успел зацепиться за ветви. Со страшной скоростью понесло его вниз, и шум воды заглушил звуки битвы.

Узкий, как щель, месяц висел на небе, ничего внизу не освещая. Смутные очертания кустов и редких деревьев покрывали пологий склон, и по всему пространству горели там и тут факелы, которым тоже мало что удавалось высветить. Факелы медленно передвигались, каждый сам по себе, и в то же время все вместе искали кого-то.

— Ищи! — раздавалось тут и там.

Позвякивало оружие, шепотком перестукивались звенья кольчуг. Двигались факелы.

— Ищи!..

В темноте между кустами неслышно двигалась тень, и, когда редкий отблеск падал на лицо, можно было узнать Сторожа, одного из Братьев. Он всматривался в движение факелов, вслушивался, принюхивался. Вдруг бросил руку вбок, в глубь куста, рванул обратно. Выудил кого-то, второй рукой заткнув ему рот. Присмотрелся — Ванька. Сторож не удивился, шепнул:

— Пришел?

Осторожно повел парня в обход факелов.

— Ищи! — провожало их.

У Братьев усадили Ваньку в просторной горнице за стол. Напротив опять сидел старый Дед, вокруг молча стояли Братья, лица их в дрожащем свете коптилки были угрюмы, но решительны. Молчали, ждали кого-то. Дед вопросительно поглядывал на Старшего, огромного седобородого мужика, тот проверял на улице, возвращался:

— Нет еще.

Дед кивал. Ждали. Наконец Дед сказал:

— Сладь-ка мету.

Старший с силой вбил в бревенчатую стену широкий нож, через лезвие бродил белую ширинку с петухами, а под нижний конец ее поставил миску. На уголке полотенца появилась, медленно набухала и упала, сорвавшись, капелька, о железное дно звякнула. А на месте ее родилась следующая. Темные, черные почти капли падали и падали, и не сразу Ванька разобрал, что это кровь.

Сидели тихо, нарушил тишину Ванька. Он встрепенулся, схватился рукой за висок, всхлипнул. Ослаб.

— Ты что? — спросил ближний из Братьев.

Ванька недоуменно пожал плечами. Тогда Брат осторожно сдвинул над виском у Ваньки волосы, протянул с уважением…

— Ого…

Ванька не понял, тогда Брат подставил маленькое зеркальце, и парень увидел на голове большое родимое пятно.

— Не было, — выговорил Ванька.

Оборвал его окрик Старшего:

— Тихо там!

И опять тишина, только кровь с ширинки капает, половина миски набралась. Наконец стукнула дверь, вбежал Брат, задыхаясь. Дед позволил ему говорить, и тот выпалил:

— Старая сказала, пусть. Поможет.

Все посмотрели на Деда. Тот медленно поднялся над столом, сказал окончательно:

— Это наша земля.

В перелеске, над спускавшимся к небольшому овражку склоном, Дед давал Ваньке наставления:

— Твое дело — до оврага доскочить. И быстро беги, как сможешь.

Пути до оврага было изрядно, место голое, одна трава, ни кустика. За оврагом стоял густой ельник. А сбоку, по краю оврага, приближался отряд стражи.

Похожий на сучок палец ткнул Ваньке в спину:

— Беги.

И побежал. Только выскочил из-под берез, закричали всадники, понеслись кони наперерез. С другой стороны донеслись ответные вопли, там скакал отряд с Девицей во главе.

Ванька бежал. Овраг приближался медленно, а стражники — быстро. Тут справа раздался свист, из кустов выступил на открытое место Старший из Братьев. Вышел и встал, будто обозначил собой некую границу, и она оказалась неприступной. Конники, домчавшись до нее, завертелись на месте, нахлестывая лошадей, отчаянно вопя. Кони вставали на дыбы, оседали, но переступить границу не могли.

Другой свист разнесся, со второй стороны встал Брат; визгливо закричала Девица и остановилась вместе со своим отрядом.

Ванька бежал, за спиной его стоял у леса Дед, за ним — остальные Братья. Когда до оврага оставалось чуть-чуть, раздался над склоном, покрывая вопли бессильных стражников, бросая на землю и коней, негромкий, но заглушающий все старушечий хохот. На последнем шагу Ванька оглянулся. Под высоким дубом, бескостно привалясь к стволу всем телом, лежала распухшая Старуха. И смеялась. Глазницы ее, уставленные Ваньке вслед, были пусты.