Ирмата Арьяр - Да здравствует король!

— В Белых горах король Роберт — никто и ничто…

Я села, подтянув колени к подбородку и закутавшись в покрывало. Не собираюсь объясняться. Нечего хватать мои бумаги, даже если они разбросаны по столу.

— Окажите любезность, не читайте не предназначенное вам, сир. Но разве это неправда?

— Род Ориэдра проклят горными домами, это так. Но с никем и ничем не ведут переговоров. Лэйрин, если ты не хочешь, чтобы я это читал, не оставляй на виду. Я любопытен.

Роберт, отдав мне записи, сел в кресло, окунув руку в огонь, горевший в камине, откровенно нежась тем, как ласково лижут ладонь языки пламени. Он гладил огонь, словно верного пса.

— «…требовала признания моего статуса, напоминала о праве моего короля, праве моей короны», — процитировал он по памяти. — Жаль, что ты родилась не мальчиком. И я, пожалуй, впервые искренне пожалел, что у меня нет сына. Если бы он был похож на тебя, я умер бы спокойным за корону. А если бы я раньше понял, какой заговор сплетен вокруг моего проклятого дара, у меня был бы сын. Но даже колдунья Хелина не поняла, кто наложил заклинание на ее чрево. Водная магия инсеев очень сильна. Но «огненную кровь» даже им сложно погасить.

— Но зачем им это?

— Пока не знаю. Вот и у Рагара не было предположений, либо он мне о них не сообщил. Белые вейриэны сейчас пытаются найти первопричину. Им кажется, что заговор против «огненной крови» — лишь звено в цепи, незаметно опутавшей мир.

— И кто держит эту цепь? Темные?

— Первое, что приходит в голову. Если бы не одно «но». Азархарту выгоднее получить огненного мага и уничтожить Белогорье, пробудив подземное пламя. Неужели его союзники инсеи, враждебные моей магии, таким изощренным образом решили не дать ему захватить весь мир? Воистину, даже темные не настолько двуличны, как зеленые маги. Спи, Лэйрин…

Мои записи он больше не читал.

Я сама их ему читала, найдя изощренное удовольствие в лицезрении его раздражения при упоминании о светлом рыцаре Дигеро или описании «рыжей коронованной сволочи».

— И даже отшлепать тебя не могу за это, дьяволенок, — говорил король.

— А тут Хелина лгала, — говорил король.

— Все-таки как немилосерден обряд айров! — вздыхал король, укладываясь на ложе, отгороженное от моего ширмой. — Но что еще ожидать от его изобретателей — полубожеств, не ведавших о муках человеческих?

Через неделю, промелькнувшую мгновенно, зима так и не началась.

Зато грянули другие события, и опять все началось с моих сестричек.

Пока Рамасха носился по болотам, императорская невеста Виолетта извелась ожиданием. Ее громоздкое приданое давно было упаковано и сложено в хранилище, оставалось перенести в повозки, но за неделю сундуки как-то незаметно переместились обратно: легкомысленной девушке то одно платье срочно требовалось к ежедневному трехразовому переодеванию, то другой плащ на меху, то сапожки…

В результате она оказалась совершенно не готовой к отъезду, когда Рамасха, злой, как стая голодных волков, осунувшийся и явно всю неделю не спавший, явился во дворец, так и не обнаружив ни тела Рагара, ни болотных островков, похожих на изображенные мною.

Роберт как раз собрал доверенных лиц в тронном зале. Канцлер огласил новый список высших чинов — советников, камергеров и прочих приближенных к телу государя особ — и размеры их жалованья, урезанного против прежнего вдвое по причине опустевшей казны.

Доложив о неудаче, принц Севера объявил, что кортеж должен отправиться через час, ибо его отец уже в ярости и намерен найти другую невесту, раз эта не торопится. Виолетта попыталась надавить на жалость: разрыдалась и упала в обморок. К несчастью, разговор происходил в моем присутствии, и руки брата показались ей самыми подходящими.

Принцесса обожглась.

Визг, ахи, охи, лекари… Обморок уже настоящий, волдыри на нежной коже невесты.

Я в ужасе уставилась на свои ладони — обычные, человеческие, естественного, чуть розового цвета. Провела по щеке — никакого жара не чувствуется. На вейриэне-телохранителе не рискнула проверять, хотя он мужественно подставил руку.

Рамасха подобрался, как зверь перед прыжком, — уже ни малейшей усталости в сосредоточенном, хищно обострившемся лице. К счастью, направление атаки он взял не на меня, как виновника переполоха, а на Роберта. И — вот странность! — король на миг смутился, но тут же властно вздернул голову и положил ладонь на оголовье меча. Почти невидимые лучники на галерее встрепенулись.

— О, еще одна драка? — пробормотал под нос мой долговязый телохранитель.

— Зольтар, если я опять… ну, ты помнишь? Сразу воткни в меня сельт! — выдохнула я.

— Мастер Рагар перед уходом запретил применять против вас это оружие.

— Почему?

— Предупредил, что через неделю все равно будет бесполезно. Этот срок прошел.

Тут уже я взяла охотничью стойку:

— Срок для чего? Почему бесполезно?

По бесстрастному лицу вейриэна пробежала непонятная тень. Тоже смутился? День чудес.

— Путь Айшери, — шепнул он почти беззвучно. — Сообщающиеся сосуды.

Да, это объясняло и реакцию Рамасхи, и смущение Роберта. Получается, что невыплеснувшийся огонь королевского гнева на поведение принца Игинира и на слова императора Севера каким-то образом передался мне. Гневался король, а раскалилась я! И случилось это из-за обряда айров. А ведь всего неделя прошла. Что же будет через год? Стану свирепой рыжей буйволицей и не замечу?

— И откуда Рагар все знал наперед? — спросила я.

— Он страж Белогорья. Обязан был думать на годы вперед, как и вся наша семерка высших мастеров.

— Что ж тогда он так часто… умирает?

— Не умирая, не живут, мой принц, — загадочно ответил вейриэн.

Между тем обстановка одновременно и накалялась, и леденела до хруста легких при вдохе. Безумный контраст. Я даже помечтала о захватывающей битве льда и пламени и вообразила, как выползает из оставшейся от противников лужицы слизняк Липерий, известный как герцог Виннибор.

Но тут и лед, и пламень вспомнили о причине всех бед.

— Ваше высочество принц Лэйрин! — уставились оба на меня.

Да, это пока еще я.

Долг требовал немедленно принести сестрице искреннейшие извинения, соболезнования и прочая, и прочая, что и было сделано.

Рамасха пообещал упросить императора об отсрочке до полного выздоровления Виолетты, но, разумеется, небескорыстно. Император Севера мог потребовать торговых уступок в качестве компенсации за ожидание и попорченную внешность невесты.

Дальнейший диалог короля и принца происходил уже без свидетелей, но я успела понять, что речь пойдет об увеличении поставок «корня солнца» — оказалось, именно равнинные короли Ориэдра были изобретателями и единственными поставщиками столь нужного северянам эликсира.