Ирмата Арьяр - Да здравствует король!

Я прикусила губу. Вот какие вы, северные… И еще кто-то тут считал Роберта злодеем?

— Какому же чудовищу отдают Виолетту!

— Обычному, — дернул он плечом. — За триста лет и не таким станешь. Я буду оберегать мою новую мачеху, клянусь. Пока я жив, с нее волос не упадет.

— Пока… Но ты теперь — следующий в очереди из сыновей!

Северянин ослепительно улыбнулся:

— Мне приятно, что ты беспокоишься о моей жизни, но меня он не тронет. Отец очень трепетно относится к моему здоровью. Все просто, Лэйрин. Если со мной что-нибудь случится, то Найла узнает, кто убил мою мать, а ее госпожу и подругу. Но главное — я ему полезен, как никто другой.

Это я могла понять: внешней политикой империи как раз и занимался кронпринц Игинир.

Снежная туча, залепившая окно снаружи, выдвинула из-под маскировочного крыла любопытный драконий нос и деликатно прокашлялась:

— Кха-кхм… ваши драгоценные высочества… простите за дерзкое вмешательство, но солнце уже коснулось горизонта, а мы тут, никому не нужные изгнанники, потерявшие нашего господина и к позору нашему оставшиеся в живых, покорнейше ждем решения нашей горемычной судьбы.

И глазки такие умильные, и тон, как у распоследнего пройдохи… И Рамасха туда же:

— Они обузой не будут, Лэйрин. Как ученица Рагара, ты имеешь право на то, чтобы слуги наставника служили и тебе.

— Может быть, Рагар еще жив!

Северянин опустил веки, качнув головой. Эльдер душераздирающе вздохнул, а с подоконника закапал слезливый ручеек. Еще растает, бедолага.

— Я, конечно, возьму под покровительство всех… — поспешила я согласиться. Кто ж от таких подарочков откажется? — А сколько вас, изгнанник?

— Двести восемьдесят шесть. Из них девяносто восемь имеют легкие ранения и стоят лагерем в лесу, пятьдесят семь, с тяжелыми ранениями, сейчас в тайном лазарете у его высочества принца Игинира, а сотня была оставлена нашим господином в Белогорье и ждет приказа, — на одном радостном вздохе выпалил Эльдер. И в комнате мгновенно посветлело — ласх взвился в небо, возликовав: — Оставшиеся принесут присягу немедленно!

— Двести вос… Сколько?! — я слишком поздно осознала, во что меня втянули. — Это же целая армия магов!

— То, что от нее осталось за эти годы, — уточнил Рамасха. — Причем элитная гвардия. А было полтысячи — император серьезно отнесся к безопасности любимого сына. Потому и не смог потом ни догнать, ни вернуть — с такой-то защитой.

Только от темных они защитить не сумели… Второй раз не сумели, если вспомнить рассказ Роберта о пленении Рагара сразу после моего рождения. Да и кто сумел бы, если целые страны гибли в мгновение ока с приходом Темной страны?

Что-то встрепенулось во мне, как волна прошла — глухая, темная, потянувшая душу на дно раскрывающейся бездны. Зов. Я слышала беззвучный зов, как тогда, во время безумного танца схватки со своими же друзьями — ласхами и вейриэнами. Я вцепилась в подлокотники, как будто это могло удержать от… от чего?

Рамасха рванулся ко мне:

— Лэйрин!

От толчка шахматный столик опрокинулся. Фигурки рассыпались. Черная королева подкатилась к моим ногам. И почему-то показалось страшно важным, чтобы сапог принца не раздавил ее. Оттолкнув Рамасху, я опустилась на колени, чтобы поднять.

Пальцы свело судорогой, да и все тело охватило мучительным жаром: схлестнулись две волны — огня и мрака, — опять свиваясь в смерч. Не хочу. Не хочу!

Рамасха поднял, обхватил меня, плотно прижав к себе.

— Тише, принцесса… Потерпи, сейчас пройдет.

Вейриэны уже были рядом, а в окна, окрашенные закатным светом, врывались ледяные ветра, затмив последний солнечный свет.

Слишком много холода. Слишком темно…

И мёртво…

Во тьме распахнулись две изумрудные звезды, озарив живым теплым светом. Тьма попятилась, удивилась: «Лаэнриэль?» И схлынула. Освободившееся пламя торжествующе взревело.

Принц едва успел отскочить, зашипел, как кот, подпаливший усы. Его одежда задымилась. А вот моя, как ни странно, уцелела на этот раз. Да и рассудок. Кажется.

Но колени подогнулись, и я рухнула в кресло. Спасенная черная королева оказалась зажатой в кулаке с такой силой, что лопнула кожа и сочилась кровь. Не огненная, не черная, а самая обычная, но очень горячая кровь — от капель тоже поднимался легкий дымок. Матушка моя. То, что ты со мной делала, — еще не самое страшное, оказывается…

— Лэйрин! — раздалось от двери властное королевское.

Я с трудом поднялась — долговязый Зольтар поддержал за локоть. И не обжегся, кстати. Ободряюще улыбнулся. Редкая эмоция у вейриэнов, но четверка присутствующих здесь дружно решила изменить твердокаменным привычкам. И не было уже Рагара, который приструнил бы подчиненных легким движением брови. Да и мастер Морен отсутствовал — он, пристыженный увечьем от рук такого бездарного ученика, как я, уехал в Белые горы.

Смущенно улыбался и десяток появившихся в комнате незнакомых мне ласхов. А кем еще могут быть столь удивительные существа — прекрасные и ужасные, искрящиеся в закатных лучах, падавших из окна алыми снопами? Они тут же опустились на колено, прижав кулак правой руки к груди.

Рамасха же выглядел мрачно, как склеп в полночь.

И Роберт не радостней.

Когда ласхи раздвинулись, освобождая проход королю, он не сделал ни шага, так и стоял в распахнутых дверях. Грудь его тяжело вздымалась, словно он бежал наперегонки со степным иноходцем, из горла вырывалось свистящее дыхание.

— Лэйрин, — повторил уже тише. — У нас… беда.

Памятная мне Черная часовня горела. Полыхала и роща вокруг, выстреливая в небо багровые искры. Смоляной дым, рваным полотнищем поднимавшийся на фоне красного неба, выглядел особенно зловещим, напоминая огромную фигуру в развевающемся крыльями плаще.

В этом огне сгинула Виола.

— Зачем ее туда понесло? — в отчаянье кусала я губы. — Разве вы не могли остановить или ее, или пожар? Вы же маг! Вы отец!

— Я его и зажег, — ответил король, не отводивший немигающих, раскаленных до белизны и уже нечеловеческих глаз от бушующего вдали пламени.

Боги милосердные, если вы есть, если вы милосердны…

— Вы ее убили, сир? За что?

Он протянул мне черный свиток. Не тот, который был у Светлячка, отстраненно отметила я. Этот ни с каким другим не перепутать. Клочок мрака. Дыра в никуда, перечеркнувшая широкую ладонь Роберта. Притаившаяся в ночи змея. Меня передернуло от отвращения, когда я прикоснулась к пергаменту.

Свиток развернулся с шелковым шелестом. Тускло засветилась синим хищным цветком печать внизу послания.

«Ты осмелился трижды прогневить меня, — вспыхнули багровые руны. — Ты, Роберт, ничтожный потомок Астарга Ориэдра, взявшего корону не по праву крови. Ты, поднявший руку на отмеченную моим семенем женщину и изгнавший ее. Ты, взявший в заложники моего сына и посмевший его усыновить, как собственного. Ты, убивший моего верноподданного Дирха и уничтоживший огнем его прах. Трижды Я тебя щадил. Но более трех не щажу никого. Ты знал это. И ты покусился на жизнь ребенка слуги моего Дирха в чреве облагодетельствованной им женщины — твоей дочери Виолы. Или ты забыл, что дети моих слуг — мои слуги? Я, Владыка Темной страны, приду напомнить. Я, Господин твоей смерти, требую отдать мне эту женщину с моим подданным в ее чреве. Ей будет оказана честь стать наложницей брата убитого тобой Дирха. Ее жизнь будет твоей платой за его смерть. Я приду за твоей дочерью сегодня в полночь. Если ты не отдашь мне мое, Я возьму вместо нее твое королевство. Ты слышал меня. Это сказал Я, Азархарт».