Ирмата Арьяр - Да здравствует король!

Я обрадовалась, что меня выставили: за эти дни уже изрядно притомила роль королевской тени. Мои обязанности наследного принца, как оказалось, состояли в неотлучном сопровождении его величества всюду, кроме уборной, и в «наматывании на ус» государственных тайн и тонкостей придворных интриг.

С тайнами и интригами дела в королевстве обстояли блестяще, в отличие от всего остального.

Особенно мучила тайна Виолы.

После исчезновения Дигеро она заперлась у себя, сославшись на нездоровье, не появлялась даже к столу, и Роберт был этим весьма озабочен и хмурился, когда придворный лекарь отчитывался ему на ухо. Меня в эти моменты король куда-нибудь отсылал. И такая таинственность настораживала. Виолетта тоже отмалчивалась, а уж теперь и подавно говорить не будет…

Так и оказалось: девушки не пожелали открыть дверь кронпринцу. Я могла бы приказать, статус позволял, но кто же лезет в девичье сердце с пыточными щипцами?

Фрейлина Виолы разыскала меня через час и сунула записку. Еле разобрала корявый почерк с немыслимыми ошибками: «Дарагой брат! Прастите. Виалета очинь злиться но сичас она ушла к Его виличиству, и я прашу Вас вернуться. Мне ниобходимо срочно и тайно поговарить с Вашим высочиством. Искрине любищая Вас систра Виола». Ничего, вздохнула я, Диго обучит жену грамоте, если уж ее родному папеньке было плевать.

Откладывать разговор нельзя: во-первых, король мог призвать в любой момент, во-вторых, близился закат, а на темное время суток Роберт посадит меня под огненный замок.

А раз встреча должна быть тайной, пришлось пробираться к сестре через окно. С помощью Эльдера, конечно.

Фрейлины были предупреждены, но все испортил бесцеремонный «снежный дьявол» — сунул морду в приоткрытую створку окна и смачно облизнулся:

— Какое изумительное пиршество… для глаз!

Визг, писк, многочисленные ушибы паникующих… Шум был услышан, стража бдела, потому я просто сгребла лежавшую в постели сестру в охапку и похитила.

Нас приютил Светлячок: у опального фаворита точно не станут искать девушку.

Едва мы расположились в комнате, Виола, уткнувшись в мое плечо, горько зарыдала, и я растерялась. У меня был опыт утешения впечатлительной Лилианы, но я хорошо помнила, как печально этот опыт закончился.

Зато барон Анир фьерр Гирт сообразил, что делать: непрерывно болтая о дивной весенней погоде в начале зимы, налил вина, заставил Виолу выпить, и ушел только тогда, когда принцесса успокоилась.

Я тут же выпалила:

— С Дигеро все в порядке, не переживай. Казнить его не будут. И препятствовать вашему браку я тоже не буду.

Она опять побледнела, губы задрожали…

Но все-таки Виола — единственная из всех дочерей Хелины, кто унаследовал характер горной леди. Спинка выпрямилась, кулачки сжались, фиалковые глаза сверкнули решимостью.

— О нет, братец. Я как раз хотела просить вас, чтобы вы не соглашались на этот брак! Теперь вы — единственная моя надежда. Отец сразу сообщил мне, что младший лорд фьерр Этьер в безопасности и планы его величества относительно нас не изменились. Но это… это невозможно!

— Но почему, Виола? Тебе не нравится, что Диго не так знатен для принцессы? Он будет прекрасным мужем. Его семья богата. Видела бы ты их владения и замок! У них лучшие серебряные копи в Белых горах, не считая других рудников. Сам он умен, образован и лучший ученик воинской школы. У него блестящее будущее, вот увидишь! — я запнулась: если не будет, как дурак, защищать всяких чудовищ, разумеется. И вообще, почему я ее уговариваю? С ума сойти! — Или он тебе совсем не нравится, и ты тоже думаешь, что все горцы — дикари?

— Нет, нет, я так не думаю и не оспариваю его достоинств. Первый рыцарь ордена Священного Пламени безупречен. А мои чувства не имеют никакого значения. Как послушная дочь, я вышла бы замуж за любого по приказу короля. Но Дигеро! Он так благороден и чист, он достоин лучшей жены, милый брат!

— Он тебя любит! — выдвинула я последний аргумент.

— Как можно любить… такую? — принцесса стиснула пальчики, отчаянно покраснев и опустив ресницы. По ее щеке снова побежала слезинка. — Все знают о моем позоре. И скоро станет известно… что это не осталось без последствий.

Ай да король! — рассвирепела я, сохранив, впрочем, невозмутимую физиономию. Вот почему такая спешка с браком Виолы. Вот почему Роберт простил наглеца, осмелившегося поднять на него руку (хотя до сих пор где-то его прячет!). Мне надо было сразу задуматься — мыслимо ли подобное милосердие от рыжего буйвола без очень веской причины?

И еще стало смертельно обидно за Диго, чьи чувства так беззастенчиво использовали. Вспомнилось, как мечтал мой потерянный друг о том, что дом, куда он приведет жену, станет четырнадцатым великим домом Белых гор. И вдруг — мало того, что обесчещенная невеста, так еще и с ребенком темного во чреве. Боги наказывают гордецов? Или испытывают предел благородства избранных?

— Теперь уж нет сомнений, — не выдержав, всхлипнула сестрица. — И ничего не помогает, никакие зелья!

— Мама поможет наверняка, — задумалась я. Если уж похищать сестру, то с размахом.

Едва мы приступили к полноценному заговору, в дверь поскребся Светлячок.

— Мой принц, сюда идет король.

Как он пронюхал? Прежде чем воспользоваться гостеприимством барона, мы замели следы, проникновения никто не должен был видеть, жаровни вынесли.

— Эльдер, доставишь принцессу на место?

— С радостью, ваше невезучее высочество, если вы объясните мне, в какое именно место. В горы?

Хорошо бы. Но сюда мы с Рагаром добирались несколько суток даже на ласхах. И Виола едва одета. А жаль…

Ворвавшись в комнату бывшего фаворита, Роберт застал удивительную картину: мы в обнимку с великолепным лицедеем бароном Аниром фьерр Гиртом пьянствовали, громко провозглашая тосты за здоровье его величества. Только этот мелкий подхалимаж и удержал быстрый на расправу государев меч в ножнах.

— Мой король! — Анир картинно рухнул на колени, пытаясь облобызать монаршью руку прежде, чем та лишит его головы.

— Твой? С каких пор наглые обманщики-аринты — мои подданные? — прорычал Роберт.

— Возлюбленный король! — с жаром уточнил Светлячок, не поднимаясь с колен. — Я счастлив, что ты вспомнил о преданном тебе слуге…

— Преданном тобой, чужой слуга!

У долинных дальегов есть поговорка: «Милые бранятся — только вешаться». Слушателям. Видимо, гримасу я скорчила весьма красноречивую, ибо его величество, покосившись, вздохнул.

— Налей-ка и мне, Анир.

Обрадованный Светлячок подхватился вихрем, вынул из ларца чистый кубок, налил до краев. Король сел на стул, с которого только что упорхнула его несчастная дочь. Повел носом и, пошарив под столом кончиком ножен, продемонстрировал нам подцепленное на золотую шишку надушенное вещественное доказательство с вензелями Виолы. Зло сощурился: