Admin - Везде светит солнце. Дилогия (СИ)

-Вижу, не ждала,- без угрожающей интонации начал Брадо.- Вижу, нашла с кем утешить себя. Видишь, а не поблагодарила меня,- но даже спокойное выражение лица Брадо выдавало его недобрые намерения, поэтому Камелия судорожно решалась: звать ли на помощь и поможет ли ей этот шаг отчаяния - кто мог тягаться силой с молодым магом? - никто.

Брадо медленно приближался к Камелии, словно сокращая её жизнь, и от такой близости у придворной дивы сковало холодом всё тело. Она прижалась к стене и со слезами на глазах смотрела на кулаки мага. Слава о разбойнике Брадо, как только он стал одним из правителей Селии, потянулась за ним и в эту страну из Илии, и всем было известно как жесток он бывал с женщинами. Камелия не сомневалась, что ему не понадобиться магия, чтобы сделать ей больно, и из её уст невольно вырвалось молящее:

-Не надо.

Брадо не остановился. Приблизившись к Камелии вплотную, он поставил её на ноги, не прикасаясь, и, насильно поцеловал. Многие женщины Селии и Илии представляли: каким должен быть поцелуй иллара или колдуна, многие приняли бы за счастье испытать себя таким образом. Но когда поцелуй неприятен уже сам по себе - до свершения - никакая сила не сможет заставить женщину оценить его без вмешательства магии. Отвращение на лице Камелии говорило именно об этом. Благодарности за возвращение зрения и красоты Брадо не просил, и покорности не ожидал, но столь яркое отвращение к собственной персоне снести не мог просто так...

Люп, фырча остановился недалеко от рощи. Хозяин корка спрыгнул на землю и, явно находясь здесь не в первый раз, не смотрел по сторонам, изучая место, а направил взор туда, где среди деревьев мелькала мужская фигура того, кто назвался его отцом.

Следы от былого пожарища съело время и природа. За многие годы здесь выросла высокая трава и вытянулись деревья, поникшие, словно в печали, и окрашенные в тёмно-коричневый цвет вплоть до прожилок на листьях, словно неживые. Тишина стелилась по воздуху в долине, и не хватало слуху журчания речушки, высохшей, словно в помощь безмолвию. Мириан покинула эти места, забрав с собой краски жизни, и только Авион мог наполнить воспоминаниями это осиротевшее место. Он стоял, не замечая приближения сына, и на его лице постепенно расцветала улыбка, корни которой проросли в воспоминаниях о первой жене.

-Ты не мой отец,- послышался возглас за спиной, и, ещё не зная какими словами парировать, Авион резко повернулся, чтобы встретиться в первый раз взором с сыном.

Лицом к лицу Авион стоял будто бы со своим отражением, но не во внешности, а в поведении, взгляде, осанке, выражении лица - это напоминало заносчивого Аметиса в молодости, и последние сомнения улетучились у охотника. Но как вести себя с молодым повесой, который был явно настроен против него, Авион не мог выбрать. Зато юноша знал, что говорить, и не скрывал презрения, произнося жестокие слова:

-Я убил твоего друга сегодня - базан валяется в луже крови в камере, куда ты его заманил. И никто мне не посмел помешать совершить справедливое возмездие, потому что наша семья дружна с королём Вергием.

Жуткая новость и вызывающий тон юнца взбесили Авиона, но он из последних сил сдерживал себя, чтобы не сотворить ещё одну непоправимую ошибку. Оправдание в его глазах юноша заслужил только потому, что прошлое мстило руками сына за ошибки отца. Но дальше так не могло продолжаться и надлежало поставить жирную точку, пусть даже ценой собственной жизни, и Авион давно был готов к такому исходу, как бы сильно ему не хотелось вернуться в объятия жены и дочки.

-ТЫ хочешь убить меня, не выслушав? Что ты избрал? Какую изощрённую смерть ты придумал для отца? Знай, я готов принять её, но не сложу своего оружия до тех пор, пока моя рука сможет держать нож. Я не нанесу тебе ни одного ранения, но и сам не позволю потешаться над собой по доброй воле.

-Говорить ты всегда умел красиво, мне так и рассказывали. Но твои речи не подействуют на меня. Ты испытаешь и позор, и боль - всё, что испытала моя бедная матушка по твоей вине.

Авион не успел ничего ответить сыну - ему помешало появление королевских воинов. Человек двадцать окружили охотника, направляя кленки мечей в его сторону и, начав сопротивляться, Авион не мог рассчитывать на победу, ибо захватил на встречу с сыном только свой охотничий нож, который хоть и был сделан кузнецом длиннее обычного кухонного ножа, но всё-таки во многом проигрывал мечу. Но что-то подсказывало Авиону, что он оказался в окружении не для того, чтобы погибнуть на месте. Такую лёгкую смерть не мог выбрать молодой мститель. И нарушая обещание - не сдаваться во что бы то ни стало,- Авион бросил нож в траву, отдавая себя в руки суду, который ожидал его в Ставине. Он искал взором сына, равнодушно чувствуя, как верёвки больно стягивают его руки, но молодой мститель исчез, словно передумав наслаждаться началом исполнения плана мести.

Столпотворение на базарной площади одного из бедных районов Ставина остановило движение людского потока. Все слушали глашатая, кричавшего во всё горло, чтобы как можно больше горожан его услышало:

-Слушайте все, и не говорите потом, что не слышали. Убийца красавицы Мириан, что сгорела заживо, найден. Её муж - злодеянием запятнавший своё имя - схвачен воинами Его Величества и заперт в городской тюрьме. Аметис, назвавший себя охотником Авионом, после дознания с особым пристрастием, будет казнён на главной площади через три дня. Плетьми, огнём и топором накажет его палач. Спешите видеть это представление.

Много слухов ходило о трагедии, происшедшей в имении Аметиса и Мириан, но мало кто помнил толком об этой истории, пока глашатай не напомнил всем. И теперь многим горожанам хотелось воочию поглядеть на злобного супруга, умертвившего собственную жену, ожидавшую от него ребёнка. И в этой толпе стояли два человека, наблюдавшие за происходящим с разными эмоциями на лице. Первый молодой человек приятной и открытой наружности, которая не скрывала под маской ни его горячности, ни смелости, ни тяги к справедливости - этот молодой человек был близок не то что бы к обмороку, но явно еле справлялся с нахлынувшим волнением в его горячее верное сердце. А его равнодушный спутник томным взором плыл над толпой и явно не разделял волнения первого. Хищная натура этого красавца одним только излучением заставляла горожан отодвигаться от него в сторону, подальше, словно было опасно стоять с ним рядом.

-Хератень какая! Брадо, ты должен спасти Авиона.

-Повезло тебе, что магическая защита не позволит городским длинноносым услышать наш разговор, а то я бы тебе язык вырвал, чтоб зря имя моё не выкрикивал...Что мне твой друг? В чём выгода его спасать? В банду мою по доброй воле он не пойдёт.