Илона Эндрюс - На страже мира (ЛП)

Я моргнула. Ты издеваешься! Я постучала еще раз.

Дверь распахнулась от рывка мощной рукой, и зубы рявкнули мне в лицо.

— Что? Что еще? Я должен тебе денег? Так что ли? Нет здесь денег! Нет у меня ничего!

— Мне нужен шеф-повар.

Повисло негодующее молчание.

— Вот оно что. Ты пришла надо мной поиздеваться. — Темные губы дрогнули, обнажая клыки размером с мои мизинцы. — Может, мне ТЕБЯ ПРИГОТОВИТЬ НА ОБЕД!

Шерсть на Чудовище встала дыбом. Из лап выскользнули крючковатые когти. Ее рот раскрылся неестественно широко, демонстрируя четыре ряда бритвенно-острых зубов. Она лязгнула зубами и издала пронзительный вопль.

— Ауууууууууууу!

Острошип, опешив, попятился назад и заревел.

Чудовище сделала молниеносный выпад вперед, щелкнула зубами воздух и стала вырываться у меня из рук. Если он опять захлопнет перед нами дверь, она превратит ее в конфетти.

— А ну оба прекратите! — рявкнула я.

Чудовище умолкла. Острошип прислонился к дверному косяку.

— Что тебе нужно?

— Мне нужен повар.

— Святая Мать Возмездия, так уж и быть. Входи. Маленького демона можешь тоже взять с собой.

Я последовала за ним через проем в узкий коридор. Стены были измазаны грязью, высохшей со временем. Коридор выходил в такую же грязную гостиную. Стекла в окнах были выбиты, один темный осколок торчал из верхней части рамы. Грязь лежала по углам, собралась возле стен, как дюны в пустыне. Грязный диван стоял посереди комнаты. Грязная высокотехнологическая пена торчала через разрывы в его обивке. Груду деревянных щепок заполнили опаленное металлическое ведро перед диваном. Должно быть, он разводил костер в ведре, когда мерз. Ветер принес кислый отвратительный смрад. Я взглянула через окно. Под нами стояли огромные бетонные чаны. Один был наполнен чем-то, похожим на известь, а другой с какой-то темной субстанцией. Остальные три чана были наполнены красными, синими и желтыми красителями. Высокие птичьи существа пробирались через чаны красителей, помешивая что-то ногами. Это должно быть кожевенный завод. Что, вероятно, означало, что субстанция в другом чане является птичьем пометом. Ветер швырнул очередную дозу зловония. Я зажала ладонью рот и нос, и прошла через следующий дверной проем.

Древняя кухня стояла передо мной. Дешевые деревянные шкафы были очень чистыми, они светились. Столешница, один кусок простого камня, была отполирована почти до зеркального блеска. Блок мясника был вырезан ножом из простого куска дерева, он стоял рядом с древней, но чистой печью. Контраст был настолько внезапным, я бросила взгляд на гостиную, чтобы убедиться, что мы все еще находились в том же месте.

Острошип повернулся ко мне, и я наконец-то увидела его на свету. Даже слегка сутулясь, ростом он был выше двух метров. Шоколадно-коричневый мех покрывал его мускулистое тело спереди, перетекая в густой лес тридцатисантиметровых игл на спине. Вот почему хранители отелей предпочитали называть их Острошипами. Их настоящее название было слишком сложным для произношения.

Его торс был отдаленно человекообразным, но его толстая мускулистая шея была длинной и выступающая вперед. Его голова была треугольной, с хищной собачьей мордой, оканчивающейся чутким черным носом. Его руки имели по четыре пальца и два больших пальца, каждый палец был длительный и элегантный. Двухдюймовые длинные черные когти выходили с пальцев. Моя память мне напомнила, что Острошипы были хищниками. Они не охотились на людей, но они не против оторвать хотя бы и одну часть от них.

— Что тебе известно? — Острошип пристально посмотрел на меня. У входной двери его глаза показались мне абсолютно белыми, но теперь я разглядела бледно-бирюзовые радужки с узкими черными зрачками.

— Ты был Красным Тесаком, но был лишен сертификата из-за того, что якобы кого-то отравил.

— Я никого не травил. — Острошип покачал головой, зашуршав иглами. — Я все тебе объясню, а затем можешь уходить, хлопнув дверью. Я работал в Голубом Алмазе на Бухарпуре. Не думаю, что ты знаешь о нем, или где он находится, поэтому просто поверь мне на слово — это настоящая жемчужина ресторанного бизнеса в отеле умопомрачительной роскоши.

Несложно в это поверить. Имплант, позволявший говорить ему на английском, был, несомненно, высокого качества.

— Мы проводили торжество для соседней системы на три тысячи существ. Я был за все ответственен. Все шло как по маслу, пока мой су-шеф не получил взятку и не подал одному из принцев отравленный суп. Принц рухнул замертво прямо во время обеда.

— Выходит, ты никого на самом деле не травил? Тогда почему тебя лишили ранга?

— Не в этом дело! — всплеснул руками Острошип. — У меня два миллиона вкусовых сосочков. Я могу учуять каплю сиропа в бассейне размером с этот дом. Я знаю на вкус тысячи ядов. Если бы я попробовал блюдо, прежде чем отдать его с кухни, я бы обнаружил в нем яд. Но я его не попробовал. Я пробовал ингредиенты на свежесть, я пробовал суп во время готовки, но Су проработал со мной десять лет, мы обслуживали банкет на три тысячи персон, и я отдал суп на стол. В момент, когда присутствие яда дало о себе знать, вся Галактика узнала, что я отдал с кухни суп, не попробовав его.

Он со страдальческим видом привалился к стене, прикрыв глаза рукой.

— Я спрошу прямо — они забрали твой Тесак, потому что ты не попробовал суп?

— Да. Я сделал это. Позволил этому случиться. — Острошип махнул рукой. — Теперь ты знаешь о моем позоре. Два десятилетия подготовки, десять лет ученичества, два десятилетия существования шефа. Почести, которые я получил, блюда, которые я создавал… я был восходящей звездой, и я бросил все это. Надеюсь, тебе понравилось мучить меня. Дверь там.

Теперь это имело смысл. Он наказывал себя. Он жил в этой лачуге над кожевенным заводом, но его кухня была по-прежнему безупречной, независимо, как он хотел деградировать, его профессиональная гордость не позволит ему позорить кухню.

— Мне все равно нужен повар, — повторила я.

Он оскалился на меня.

— Ты не слышала? Здесь. Нет. Повара.

— Я хранитель гостиницы с Земли. Я управляю очень маленькой гостиницей, и мы принимаем миротворческий саммит. Я отчаянно нуждаюсь в шеф-поваре.

Иголки на его спине встали дыбом.

— Здесь. Нет. Повара.

Я, наконец, вспомнила, что мне рассказывал отец. Это просто всплыло в моей голове. Шекспир сказал — весь мир-театр, а люди в нем актеры. У них свои есть выходы, уходы. Так что, Дина, пусть у них будет свой монолог.

Мой будущий шеф-повар был истеричным ежом-переростком с комплексом мученика. Было видно, что он любит свою работу. Мне нужно было заманить его работой, позволить ему сыграть свою партию и показать, что пришло время завязывать с мученичеством. Для него была новая роль, и наконец-то настала белая полоса.