Тереза Тур - Мой ректор военной академии (СИ)

Крупные сияющие алмазы звезд смотрели на нас — троих беглецов — и, казалось, что сочувственно подмигивали.

— Кажется, что в этом мире не осталось никого, кроме нас троих, — прошептал Паша.

— А скрываться надо там, где много народу, — задумчиво протянула я. — Знаете, по принципу листьев в лесу — когда их неисчислимое количество — сложно найти нужный.

— Может, в Москву? — предложил Паша.

— Здраво, — уважительно посмотрела я на сына. — Столица нашей родины… Там людей столько, что вполне могут пропасть и еще трое.

— Столица — это хорошо, — проговорил Рэм. — Только если преследователи поняли, что я в этом мире, то меня тут найдут. Дело времени. Причем не слишком долгого. Но идея с какой-нибудь столицей…

— Ты не забывай. Нам еще и легализоваться надо, — скривилась я.

— Это я помню.

— А если пойти от противного… — начал размышлять Паша. — Рэм, вот где тебя искать никогда не будут?

— Не знаю, — растерянно сказал юный герцог.

— Ну… Есть место, которое ты настолько терпеть не можешь, что никогда бы туда не сунулся?

— Империя Тигвердов, — не задумываясь, отрапортовал наследник Реймского герцогства. — Наши восточные соседи.

— Вот, — подвел итог Паша. — Значит, нам туда и надо.

— Постой, — попыталась остановить я сына в его замыслах. — Это же соседняя страна. Рэма могут опознать. А проблемы с языком… А одежда. И мы с тобой, сын, не умеем себя держать, как там положено…

— Последнее, как раз, не проблема, — заявил Рэм. — Спины вы держите ровно, если Павел последит за речью и за манерами по отношению к вам, миледи, то… Все вполне может получится. К тому же, если мы прибудем в столицы империи откуда-нибудь из Западной провинции, то наше легкое несоответствие и акцент спишут на провинциальность. Что касается того, что меня опознают… У нас не так распространены фотографии, как у вас. В газетах разве что. Но я уверен, что там мой портрет не печатали. Особенно в имперских. Они вообще интересуются лишь собой.

— Не то, чтобы меня волновали средства массовой информации, — хмыкнула я. — Скорее, служба безопасности. Разведка. Вот у них твои портреты точно имеются. Как и изображения правящих домов по всему миру.

— Разведку еще надо заинтересовать, — скривился Рэм. — И потом. Я могу слегка изменить внешность. Стать больше похожим на Павла и вас. Главное, когда мы встретим мага…

— Не пропалиться! — радостно поддержал его мой сын.

— Да… — вздохнула я. — И ничего в Штирлице не выдаст советского разведчика, кроме буденовки, парашюта и кирзовых сапог.

— А? — не понял мой сын.

— Ты за речью следить будешь, говорю? — пояснила я ему. — Тебе же русским языком объясняли — говоришь без молодежного жаргона!

— А кто такой Штирлиц? — поинтересовался Рэм.

— Разведчик, — хором ответили мы с Пашей.

— Кино такое есть, — добавил мой сын. — Классное!

Мы с Рэмом зарычали синхронным хором.

— Хорошее, — поправился мой невозможный отпрыск.

— Жаль, что у нас фильмов нет, — покачал головой Рэм. — Это ваше изобретение. Как и Интернет.

Я вздохнула. Как бы мне хотелось уверенно сказать вслед за Пашей — как только все закончится — и непременно хорошо — так мы сразу… И гостить в герцогство, и смотреть фильмы — и обязательно «Семнадцать мгновений весны». И на шашлыки… Обязательно настоять, чтобы мама Рэма к нам присоединилась. Положено это там у них — не положено — не важно…

— Все это будет, — словно прочитав мои мысли, серьезно сказал Паша. — Не переживай.

— Только надо хорошо все обдумать, — отозвался Рэм. — И просчитать.

Мое материнское сердце сжалось от гордости. «Надо же… Взрослые совсем!» А вслух я сказала:

— Тогда давайте просчитывать. Что нам надо? Знание языка, манер.

— Одежда, — добавил Паша. — Легенда.

— В смысле? — опять не понял нас юный герцог.

— Легенда — это то, что мы будем рассказывать всем. Кто мы, откуда мы. Как нас зовут, — пояснил Паша.

— А как мы будем выкручиваться с документами? Паспорта, подорожные, виды на жительства. Что нам может потребоваться?

— Это все как раз решаемо, — покачал головой юный герцог. — Дворяне империи имеют право путешествовать по своим надобностям, не отчитываясь ни перед кем. По крайней мере, официально. Знание языка — дело наживное. В саквояже, который мама оставила есть кристаллы с заклинанием на изучение любого языка. На имперский — он весьма отличается от вашего — я их настрою легко. Я говорю по-имперски.

— Класс! — восхитился Паша. — Мне бы такой на английский. Особенно когда мы неправильные глаголы сдаем.

— Молчи уже, ленивец! — возмутилась я. Нелюбовь сына к изучению иностранных языков меня всегда раздражала.

Рэм посмотрел на нас снисходительно, как взрослый на расшалившихся детей, и продолжил:

— Что касается одежды и, кстати говоря, денег, то это все есть в саквояже. Остается главная, на мой взгляд, проблема.

— Какая? — спросила я.

— Что нам делать с вашими волосами?

И юный герцог недовольно уставился на меня.

— А что с ними не так?

Я как раз перед первым сентября приводила себя в порядок после отпуска. И стрижку свеженькую делала — любимое каре длиною до плеч, и мелирование, чтобы кое-где прорезавшуюся седину скрыть.

— У нас так не ходят, — пояснил мне Рэм. — Женщины волосы, по-моему, вообще не стригут. И таких прядей ни у кого я не видел.

— Точно, — сказала я. — Рэм, ты умница, что обратил внимание.

— Только что нам теперь делать? — спросил Паша.

— Надо посмотреть, что у мамы в саквояже есть. Может, что-то и удастся использовать. Я бытовой магией до такой степени, чтобы отрастить волосы нужной длины, не владею.

— Ладно, — поднялась я. — Костер прогорел, мы вроде определились. Пошлите спать. Утро вечера мудренее. Завтра начнем готовиться.

Утро началось с того, что я почувствовала себя как-то странно. Голова была не моя — по крайней мере, слушаться меня и отрываться от пола, на который мы и покидали спальники, она не собиралась. Я попыталась хотя бы повертеть ею, но уткнулась в волосы.

Они были повсюду. И, кажется, еще и шевелились. Мое сердце ухнуло вниз, потом взлетело, затарахтев, куда-то к горлу. А потом я заорала.

Услышала шум слева и справа. Крик Паши:

— Мам, что это?!!!

— Что со мной?! — вторила я в панике.

И тут раздался смущенный голос Рэма:

— Простите меня. Это я ночью…

— Объяснения после! — зарычала я. — Прекрати это! Они шевелятся!!!

— Волосы просто растут, — пояснил юный маг. — Не бойтесь. Сейчас я что-нибудь придумаю…

Я рассматривала себя в зеркало. Старое, мутное. То, что нашлось в заброшенном доме.

Ну, что ж… Должна отметить, что у герцога Реймского получилось не плохо. Грива роскошных волос — необычного теплого медового оттенка. Может, оттенка янтаря, с золотистым отливом на свету. Я до этого времени обходилась достаточно невнятным темно-русым оттенком, который уже несколько лет как приходилось закрашивать из-за ранней седины. Кстати, теперь она исчезла. Длину волос мы оставили по пояс — остальные мы обстригли, как только Рэму удалось отменить заклинание, и волосы перестали расти, как сумасшедшие.