Олег Авраменко - Жертвы Источника

Я весь содрогнулся, вспомнив о Бекки. Тогда я заглянул ей в самую душу, но был ослеплен и оглушен; я видел только плохое, неприятное мне, отталкивающее, а все чистое и прекрасное осталось незамеченным. И мне не на кого пенять, даже на себя: такова наша жизнь, таков я, таковы все мы, люди…

— Последствия контакта, — между тем продолжала Бранвена, — для Входящего и Отворяющего разные. Временное наваждение Отворяющего — лишь остаточный эффект от испытанной им близости с Входящим. Ты на собственном опыте убедился, что возникающее при этом влечение весьма сильно, но недолговечно. Другое дело Входящий. Окунувшись в Источник, он запечатлевает в себе сущность Отворяющего. Навсегда, до самой своей смерти. Так я запечатлела тебя, и теперь ты — часть меня самой; вот почему я люблю тебя и буду любить всегда. Ну а ты запечатлел в себе Дану и любишь ее, потому что она стала как бы частичкой тебя самого.

Я в отчаянии схватился за голову.

— Но зачем Источнику эти сексуальные игры?

— Это не сексуальные игры, — возразила Бранвена. — То есть игры — но не Источника, а наши. Ведь мы люди, существа с разумом, душой и телом, и каждая из трех этих компонент тесно связана с двумя другими. Например, ты, Артур, нормальный здоровый мужчина, твои гормоны самым естественным образом реагируют на твои душевные порывы, и ты хочешь Дану как женщину. Точно так же и со мной. Это не наваждение и не сексуальные игры, как ты выразился; это просто любовь — не больше и не меньше.

— Искусственная любовь, — мрачно уточнил я.

— И что же ты нашел в ней искусственного? — едко осведомилась Бранвена.

Это был чисто риторический вопрос, пресекающий мои неуклюжие попытки обвинить Источник во всех моих бедах. Любовь есть любовь, и не суть важно, как она возникает. Если, к примеру, двое молодых людей, вступив в брак по принуждению, затем влюбляются друг в друга, то разве можно их чувства назвать искусственными?

— Ну ничего! — решительно произнес я. — Завтра… вернее, сегодня все изменится.

— Ты о коронации?

— Да. Я войду в Безвременье, связанный с Дейрдрой, и окунусь в Источник так глубоко, запечатлею ее в себе так сильно, что даже думать забуду о Дане.

Бранвена испытующе поглядела на меня.

— И ты хочешь этого?

Я потупился.

— Нет, не хочу. Но сделаю.

— Этим ты только усугубишь свое положение. Запечатление не бывает более сильным или более слабым, оно либо есть, либо его нет. Ты свяжешь себя навеки с двумя женщинами и всю свою жизнь будешь страдать, метаться между ними, не зная, кому отдать предпочтение. Я такой глупости не совершу, я буду любить только тебя. Не исключено, что у меня будут другие мужчины… Конечно, они будут — ведь я женщина, причем красивая женщина, а ты пренебрегаешь мной, — но первым моим мужчиной обязательно станешь ты. Пусть не сейчас и не завтра, но когда-нибудь это произойдет. Я добьюсь своего. Ты веришь мне, Артур?

Я неопределенно кивнул. Теперь я понимал Бранвену; я уже начинал сочувствовать ей, потому как и сам оказался в сходном положении. Я предвидел тот день, когда из сострадания (или, если хотите, из солидарности) подарю ей… нет, не любовь, но свою ласку и нежность.

Тяжело вздохнув, я снова закурил. Бранвена пододвинулась ко мне и положила голову на мое плечо. Ее шелковистые белокурые волосы приятно защекотали мне шею и подбородок.

— Дай затянуться, — попросила она.

Вот так мы сидели рядышком и курили одну сигарету по очереди. Бранвене это доставляло удовольствие, и она даже томно прикрывала глаза, когда ее губы прикасались к влажному от моих губ фильтру.

А я тем временем обмозговывал одну великолепную идею, пришедшую мне в голову (не побоюсь громких слов) в порыве гениального озарения.

Итак, данное: любовный многоугольник. Я люблю Дейрдру и Дану. Дейрдра любит меня, а Дана… У Даны еще не прошло наваждение, к тому же я нравлюсь ей. В Дану влюблены Брендон и Морган. Дане нравится Брендон, и она явно отдает ему предпочтение перед Морганом. Морган, который уже подал архиепископу прошение о разводе, судя по всему, остался у разбитого корыта и в последнее время увивается вокруг Бренды. Бренда относится к нему благосклонно и по-дружески вежливо, но решительно отвергает его ухаживания. Бедная сестричка до сих пор не может оправиться от своего первого брака и смотрит на всех знакомых мужчин как на друзей или братьев. Кроме того, есть еще и Бранвена, которая любит меня, а также Колин, которого Дейрдра никогда не любила, а Дана, по ее словам, уже разлюбила, и который любит то ли Дейрдру, то ли Дану, а может быть, их обеих сразу…

М-да, запутанная получилась картина. Но ничего — уберем Бренду, Бранвену, Моргана и Колина. Остается четверо — я, мой брат, Дейрдра и Дана. Два парня и две девушки — совсем неплохо. Совет бы нам да любовь, не будь этой злополучной лишней связки: «я люблю Дану». И судя по всему, не смогу ее разлюбить, хоть как бы не старался. А вот Дейрдру, возможно, и разлюблю — ценой своего разбитого сердца… Но к черту! Мое несчастное разбитое сердце вылечит Дана, которую я приведу к Источнику… то есть, отошлю к Источнику, будучи ее Отворяющим. А Брендона я обведу вокруг пальца (ради его же блага, разумеется), подстроив все так, чтобы его Отворяющим была Дейрдра. И, наконец, Дейрдра (моя родная! моя любимая!), когда у нее пробудится Дар, войдет во Врата с Отворяющим Брендоном.

Таков был мой гениальный план: мы с Брендоном должны поменяться невестами. Для его осуществления нужно было, во-первых, отложить мое бракосочетание с Дейрдрой минимум на неделю (под предлогом продления празднеств по случаю моего восшествия на престол), во-вторых, обмануть Брендона, в-третьих, соблазнить Дану, и, в-четвертых, сделать так, чтобы Дейрдра быстренько повзрослела этак лет на пять. Все это осуществимо, а последнее даже приятно — провести спокойные пять лет в каком-нибудь тихом местечке, где время мчится, как ураган; самозабвенно, упоенно любить Дейрдру и предвкушать долгую и счастливую жизнь с Даной в любви и согласии…

Не очень порядочно, спору нет. Но порядочнее ли будет с моей стороны в один прекрасный день соблазнить жену родного брата или, что еще хуже, постоянно приставать к ней, моля о любви, сочувствии, понимании, как это делает сейчас Бранвена? Замена невесты в самый канун свадьбы явление, конечно, не слишком распространенное и вызовет много нелицеприятных толков. Но черт побери, я сделаю из двух несчастных пар две счастливые семьи, быть может, самые счастливые на всем белом свете. Чихать я хотел на всякие сплетни и праздную болтовню!

Заметно воспрянув духом, я сказал Бранвене:

— А знаешь, милочка, в чем твоя беда?

— В чем же? — поинтересовалась она, не убирая головы с моего плеча.