Юрий Соколов - Путь в Обитель Бога

Коу довольно улыбнулась, поправила лежавший на плече арбалет и посмотрела на меня с вызовом. Я в ответ скорчил ей рожицу. Девушка засмеялась — совсем так, как смеются дети, — весело и беззаботно.

Мы шли в сторону внешней стены до самой темноты, и ещё долго — в темноте, увеличивая разрыв между нами и командой Феликса на случай погони. Тотигай догнал нас, когда мы становились на привал, через пару часов после полуночи.

— Могильщики не успели соединиться со своими вечером и заночевали в одном из домов по дороге к центру, — сообщил он. — Я крутился возле них, но планов на будущее они не обсуждали. По-моему, Феликс понял, что один из нас следит за ними. Хотя меня он не засёк, ручаюсь.

— Он не был бы начальником, будь он дураком, — ответил я. — Надеюсь, у него хватит ума понять, что не стоит связываться в открытую с теми, кого не удалось взять из засады.

На самом деле я не считал, что умники так легко откажутся от стремления перевести Книгу из частной собственности в общественную. Не тот Феликс человек. Общался я с ним недолго, но когда слишком многое в твоей жизни зависит от умения правильно оценить ситуацию, учишься быстро разбираться в людях.

Бобел в эту ночь никак не мог успокоиться, всё вставал со своего места и обходил лагерь по большому кругу. Что-то тревожило его, а что — я не мог понять. К утру засуетился Орекс. Я только что его сменил, он недолго поворочался под своим одеялом, а потом поднялся и стал смотреть в предрассветный сумрак — в ту сторону, куда нам предстояло идти. В ответ на мой вопрос он буркнул, что ему просто не спится. На рассвете эту странную эстафету тревоги принял Тотигай — он проснулся злым, дёрганным, и ушёл в разведку намного раньше обычного. Я нетерпеливо ждал его возвращения, а он всё не шёл; мы успели позавтракать, а его всё не было; он появился лишь тогда, когда рассеялся туман, а солнце стояло уже высоко.

— Впереди яйцеголовые, Элф, — сказал кербер, садясь на землю возле меня и энергично почёсывая за ухом задней лапой. — Их восемь. Четверо на кентаврах и четверо пешие. Стоят у тропы примерно на полдороге между нами и внешней стеной.

— Откуда их дьявол принёс, хотелось бы знать, — проворчал я. Потом поинтересовался, избегая смотреть в сторону Орекса: — Ты выяснил, с какой стороны нам лучше их обойти?

— По лесу — с любой, — ответил Тотигай. — Но яйцеголовые явно поджидают кого-то. И с ними двое пленных. Один человек и один нукуман. Так что разойтись с ними не получится.

Ну, при таком раскладе, конечно, не получится. Мало того, что я сам никогда не оставил бы человека в лапах яйцеголовых, когда освободить его по силам, — Орекс скорее передушит нас всех, чем позволит бросить на произвол судьбы своего сородича. И надо узнать, кого ибогалы там ждут и откуда. Своих ведь ждут… Меньше всего нам улыбалось оказаться запертыми в пределах внешней стены города между большим отрядом яйцеголовых и умниками Феликса.

— Когда мы их атакуем, брат мой? — нетерпеливо спросил Орекс.

— Не так быстро, как тебе хотелось бы, — ответил я. — Один из выродков нам нужен непременно живым. И меньше всего мне хочется видеть перед собой труп доблестного нукуманского князя в конце операции, понял? Тотигай там всё разузнал. Он и разведёт нас по местам. Начинаем по его сигналу, поскольку именно он попытается взять пленного. Да, Тотигай?

Кербер мрачно кивнул:

— Они расположили свой лагерь просто отвратительно.

— Тем хуже для них и лучше для нас.

— Но всё равно, Элф, пока я там торчал, ни один из них не отходил далеко. Даже кентавры пасутся вместе.

— Тогда надо лишить их кентавров и оттеснить в лес.

Я повернулся к Коу. Ужасно не хотелось оставлять её одну не привязанной к дереву, ибо на её благоразумие после случая в городе я не надеялся. Но не привязывать же в самом деле? Вдруг мы все погибнем и некому будет за ней вернуться. Удача в бою переменчива, а наших противников было двенадцать, считая с кентаврами.

— Ты останешься здесь, — сказал я девушке. Она, почувствовав серьёзность положения, послушно кивнула. — Ты будешь сидеть здесь, что бы ни случилось. А если ослушаешься, я… я надеру тебе задницу, поняла?!? Я это сделаю — клянусь арбалетом Орекса, пулемётом Бобела и молочными когтями Тотигая!.. Твой главный заступник помер, и я с удовольствием перейду на негуманные методы воспитания.

Бой был молниеносным. Я и Орекс выстрелили по двум яйцеголовым, убив обоих наповал; следом нукуман убил ещё одного, а я тяжело ранил другого. Бобел открыл огонь по пасшимся чуть в стороне кентаврам, и они полегли прежде, чем кто-то из них успел схватиться за лук и выпустить хоть одну стрелу. Тотигай был прав: ибогалы расположили свой лагерь просто отвратительно.

Оставшиеся в живых яйцеголовые, вместо того, чтобы рассредоточиться, сгрудились вокруг привязанных к дереву пленных, рассчитывая, что мы прекратим стрелять. Соплеменник Орекса вскочил, натягивая удерживающую его верёвку, и выкрикнул, пытаясь заглушить выстрелы:

— Убейте их, братья, убейте, кем бы вы ни были! Пусть мы погибнем, но и они тоже!

Не имея возможности пользоваться скрученными за спиной руками, он изогнулся и вцепился зубами в шею яйцеголового, стоявшего прямо перед ним. Ибогал взвыл от боли и неожиданности, опустил разрядник, левой рукой выхватил из ножен кинжал и ударил пленника в живот. Нукуман свалился, и Бобел сразу же принялся палить по оставшимся на ногах, так как там уже не попал бы под пули никто из тех, кого мы могли назвать своими: второй пленник, не разделяя энтузиазма своего товарища по несчастью, в схватке участия не принимал, скорченным комком лёжа у корней дерева.

Двое чудом уцелевших ибогалов опрометью бросились в лес, и после недолгого преследования нам удалось убить одного и взять в плен второго — как раз помеченного нукуманом ублюдка. Я отобрал у него разрядник как раз вовремя: настигший ибогала Тотигай уже примеривался перекусить ему руку, тем самым обезоруживая врага без утомительного расстёгивания зажимов.

— Спокойнее, спокойнее, — сказал я. — Не нужно чтобы он истёк кровью прежде, чем мы его допросим.

Тотигай уставился на меня бешеными глазами, скаля клыки и тяжело дыша. Осознав, что правда на моей стороне, он отошёл в сторону, по пути полоснув когтями по стволу ближайшего дерева, сел и начал вылизывать шкуру на боку, опалённую слишком близко прошедшим разрядом.

Подошёл Орекс. Он встал перед ибогалом широко расставив ноги, опираясь на свою длинную винтовку точно на посох.

— Как тебя зовут, существо? — спросил он тоном, не предвещавшим нашему пленнику ничего хорошего.

Яйцеголовый медленно поднял голову и взглянул на нукумана с такой ненавистью, что она могла бы расплавить гружёный металлоломом железнодорожный вагон. У него было по-человечески красивое лицо, которое портило только змеиное выражение, характерное для всей расы и обусловленное формой черепа.