Светлана Середа - Эртан (дилогия)

– Значит, Дан свободен? Я могу его увидеть?

– Ближе к вечеру. Думаю, потребуется уладить кое-какие формальности. Я иду к Дагерати.

– Спасибо.

– А почему вы не спрашиваете, дал ли отец согласие на свадьбу?

– Это и так понятно. Если бы не дал, вы бы первым делом об этом сообщили.

Я опустила лицо, чтобы принц не заметил моего разочарования. Как бы я ни хорохорилась перед королем, у меня все же оставалась надежда, что Вильсент предложит какой-нибудь другой выход – например, помилует Дана без всяких условий.

Фернанд чутко уловил перемену в моем настроении.

– Что вы так поскучнели, Юлия? О чем думаете?

– Да так, ни о чем особенном, – я заставила себя выдавить усмешку. – Размышляю, какую половину королевства взять после развода. На юге климат приятнее, на севере природа красивее.

– Люблю девушек с чувством юмора, – принц улыбнулся с едва уловимой иронией.

Он подошел совсем близко, оперся рукой о стену рядом с моей головой. Агрессии в этом жесте не чувствовалось, но мне стало неуютно: слишком явно он заявлял свои права на меня.

– Забудьте о разводе, Юлия, – проникновенно посоветовал Фернанд. – Может быть, я позволю вам завести любовника. Года через три, когда родите мне наследника, а лучше – двух. Но до тех пор… – он склонился ко мне и прошептал, щекоча ухо дыханием: – Вы обещали быть послушной, помните?

По спине пробежал холодок. В глазах Фернанда плясали смешинки, но голос был серьезным – чему верить? Я сделала шаг в сторону, демонстративно увеличивая дистанцию, и любезно улыбнулась:

– Обсудим в первую брачную ночь.

– Ладно, – легко согласился принц. – Недельку я потерплю.

– Неделю?!

– Ну да, разве я не говорил? Свадьба через неделю.

– Но… почему так скоро?

– Чтобы невеста не передумала.

И снова диссонанс: губы смеются, глаза серьезны. Что происходит?

Расставшись с принцем, я направилась к Веронике. Идти к себе не хотелось: я не была уверена, что готова остаться наедине со своими мыслями. А с Никой мы не виделись уже неделю, и эти семь дней были не самыми легкими в ее жизни.

– Юля! – восторженно завопила девушка, повиснув у меня на шее. – Как же я соскучилась! Ой, прости! – она отстранилась и испуганно посмотрела на меня. – Я тебе ничего не повредила? Магистр сказал, что ты упала с лошади и ударилась спиной. Больно было, да? – Вероника сочувственно сморщила носик. – Ну, проходи скорей.

Она втащила меня в комнату и усадила рядом с собой на кровать. Я оставила надежду хотя бы поздороваться и терпеливо ожидала, пока словесный поток иссякнет.

– Слушай, а где Дан? Его нигде нет! Женька ужасно переживает, просто места себе не находит. Лорд Дагерати сказал, что отправил его куда-то по делам, а куда – не говорит. Жене – не говорит! Представляешь, да? А Женя сказал, что он теперь здесь насовсем. Ну, в Карантелле, в смысле. И к себе в Реал не вернется. Здорово, правда?

Я промычала что-то неопределенное. Для Ники, конечно, здорово. Да и для меня, если честно, тоже. А для Женьки? Вспомнилось: когда я видела его последний раз, на соседней койке в клинике, на нем не было амулета возврата. Он просто не может вернуться.

– Понимаю, что стыдно этому радоваться. – смущенно призналась девушка. – У него же там дом и все такое, но не могу удержаться. Каждый раз, когда он уходил, я боялась: вдруг не вернется?

Я поразилась легкости, с которой Ника это говорит, и только через несколько секунд сообразила: она ведь не знает, что на самом деле произошло. Не знает, как врачи в реанимации боролись за его жизнь – и проиграли. Не знает, что чувствовал Костя Литовцев, накрывая простыней мертвое тело друга. Не знает, что там осталась другая девчонка – наверное, чем-то похожая на саму Нику – которая никогда уже не увидит брата.

Она ничего этого не знает, для нее Женя просто решил не возвращаться домой. И это к лучшему.

Ника подтянула колени к животу, уткнулась в них подбородком.

– Юль… А после того, как Вереск погиб, ты хоть раз жалела о том, что у вас с ним ничего не было?

– Это удар ниже пояса.

– Ну, а все-таки?

Кого-нибудь другого я бы, не задумываясь, послала подальше с такими вопросами. Принцесса, наклонив голову чуть в бок, смотрела на меня серьезными карими глазами и ждала ответа. Я вздохнула:

– Жалела, конечно. Только чаще я думаю, что если бы все же что-то было, я бы переживала гораздо тяжелее… А почему вдруг такой интерес?

– Да ни к чему, так просто, – пробормотала принцесса, пряча глаза и заливаясь румянцем.

– Ник?

Она неловко поерзала. Бросила на меня косой взгляд и снова отвернулась.

– Знаешь, эта неделя… это просто кошмар какой-то был. Особенно первые три дня. Пока Женя был без сознания, мне все казалось, что я сама умираю, потом снова оживаю – и так много раз подряд. Мне ведь никто не говорил, что там с ним происходит. Я устроила… не очень красивую сцену в клинике, и папа отправил меня в наш загородный замок. Вернуться разрешили, только когда Женя в себя пришел. В тот день он даже двигаться не мог, не то что говорить, смотрел на меня вот такими глазищами… И вот стою я у его постели… реву, конечно… – Ника всхлипнула и действительно утерла слезы, которые успели набежать за время рассказа. – И думаю: я ведь запросто могла его потерять, а мы даже не целовались ни разу… ну, по-настоящему. Потому что я просто боялась… не знаю, чего… а Женя боялся за меня. И… в общем, я решила, что если он выкарабкается из всего этого, я его сама соблазню, – Вероника отчаянно покраснела, но в голосе было столько жара, что я не усомнилась: даже если Женька будет активно сопротивляться, у него нет ни малейшего шанса. – Потому что он наверняка не решится. Я… его поцеловала вчера. А что дальше – не знаю… – Ника смущенно умолкла.

Я хотела сказать, что это глупо – ложиться в постель с мужчиной только потому, что он может погибнуть в любой момент. Объяснить, что после этого терять его будет ничуть не менее больно. Напомнить, что она дочь короля, и любой ее поступок затрагивает честь короны. Я много чего хотела сказать – правильного и мудрого.

А потом подумала: какого черта, разве я имею право учить? Я много раз влюблялась – взаимно и безответно, занималась любовью – и отказывала в любви, четыре года прожила с мужчиной, который так и остался для меня чужим, а сейчас выхожу замуж за парня, с которым едва знакома. За десять лет, что отделяют меня от принцессы, я приобрела опыт, повзрослела, набралась цинизма… но я не стала умнее. И по-прежнему боюсь любви. Может, это мне стоит просить у Ники совета?

Я притянула ее к себе, и принцесса с готовностью устроилась у меня на коленях.

– Не бойся, малыш. Как-нибудь разберетесь.

Я смотрела на ее умиротворенное лицо и думала, что Ника – счастливый человек. Ей не нужны мои советы. Она могла изводить вопросами окружающих и сомнениями себя, но вот теперь она приняла решение, и даже если небо рухнет на землю, Ника будет уверена, что поступает правильно. Вот бы мне так научиться – насколько спокойнее стала бы моя жизнь.