Светлана Середа - Эртан (дилогия)

Дан нахмурился, то ли недовольный, то ли просто удивленный признанием.

Я развернулась к Женьке, собираясь обрушить предназначенную для Дана ярость на его голову, и натолкнулась на обаятельную улыбочку. В ней не было ни капли сожаления или чувства вины. Может быть, я и не прав, говорила эта улыбка, но ты все равно не сможешь на меня сердиться. Мой гнев разбился о его улыбку, как волна о волнорез. Ррррр. Сколько, интересно, нужно общаться с Женькой, чтобы выработать иммунитет к его обаянию?

– Зато у Дана есть доказательства этой идеи, правда?

Парни обменялись взглядами, настолько долгими и многозначительными, что я начала подозревать их в телепатическом общении. Дан все еще хмурился. Похоже, что-то пошло не так.

– Косвенные, – неохотно признал он после длительной паузы. – Идея о том, что вы – прямой потомок Найэри действительно кажется неправдоподобной, но мне она понравилась. Я решил исходить из допущения, что это так. Ваш отец, как вы говорили, был обычным человеком, а его отцовство – вне подозрений. Значит, Дар перешел от матери. Я попросил доктора Литовцева проверить по своим каналам, найти медицинские документы, касающиеся вашего рождения.

– Вы не имели права! – на меня снова нахлынула ярость, на сей раз такая сильная, что я вскочила с кресла. – Почему вы все время суетесь в мою жизнь? Какое оправдание теперь придумаете? Опять волновались?

– Хочу понять, какую роль вы играете во всей этой истории со Звездой.

– Юля, успокойся, – негромко попросил Женя. Он больше не улыбался, и едва заметная складка пролегла меж бровей, напоминая о том, что этот обаятельный мальчик совсем недавно был высокооплачиваемым наемным убийцей. – Между прочим, Дан спас тебе жизнь.

– И что теперь?! – запальчиво поинтересовалась я. – Он имеет на меня право? Может, мне раздеться, надеть ошейник и лечь у его ног?

Дан побледнел, в глазах плеснула боль. Почему-то мои слова ранили его сильней, чем я предполагала. Ника беспокойно заворочалась во сне.

– Простите, – тоном ниже сказала я. – Просто не выношу, когда мной манипулируют. А с вами постоянно такое ощущение, будто все самое важное решается за моей спиной.

– Значит, принцу позволено то, что не позволено мне? – тихо спросил Дан.

Я могла бы возразить, что манипуляция и шантаж – совсем не одно и то же: шантаж честнее, как бы нелепо это ни звучало. По крайней мере, принц предложил мне выбор, и я его сделала вполне осознанно. Есть много вещей, которые я не переношу. Например, манипуляцию. Или пауков. Но я бы не задумываясь съела живого тарантула, если бы это могло спасти Дану жизнь.

Только вот ему об этом знать совсем не обязательно.

– Именно, – сухо подтвердила я. – И это не ваше дело.

Не удержавшись, я бросила взгляд на магистра: как он отреагирует на намек Дана? Но лицо верховного мага было непроницаемо. То ли он пытался скрыть подробности интриги Фернанда, то ли ему действительно были неинтересны наши разборки, и он терпеливо ждал, когда мы перейдем к делу.

– О чем речь? – встревожился Женька, переводя взгляд с меня на Дана и обратно.

– Потом расскажу, – отмахнулась я, снова усаживаясь в кресло. – Продолжайте, Дан. Что вы там узнали от Кости?

– Судя по медицинской карте, ваша мать действительно была бесплодна. Я не стану вдаваться в подробности, спросите у Кости, если это важно. Они с мужем, вашим отцом, решились на искусственное оплодотворение с донорской яйцеклеткой. Ей удалось выносить ребенка, и, несмотря на рекомендацию, она отказалась от кесарева сечения. Роды прошли тяжело. Спустя двое суток она умерла в реанимации. Официальная причина – остановка сердца, хотя никаких сердечных патологий вскрытие не показало. Медицинские документы лаконичны, и там, разумеется, нет даже намека на магию, но если читать между строк, кое-какие выводы напрашиваются. Дар передается не через кровь, а во время родов, и это процесс даже здесь, в насыщенном магией мире, происходит с трудом: эльфийские женщины после родов восстанавливаются не один десяток лет. В вашем мире магическое поле гораздо слабее. Ей пришлось затратить слишком много сил, чтобы передать Дар ребенку. Я уверен, она знала, или, по крайней мере, чувствовала, что так будет – не случайно подписала отказ от оперативного вмешательства. Это был ее выбор. Надеюсь, Юлия, у вас достанет здравого смысла не винить себя в ее смерти?

Новость о том, что моей генетической матерью оказалась какая-то чужая, незнакомая женщина, почти не взволновала меня. Наверное, в детстве я бы восприняла это острее, но жизненный опыт дает некоторые преимущества. Шокировало другое: то, что я всю жизнь считала несчастливой случайностью, медицинской ошибкой, оказывается, было маминым свободным выбором.

– Зачем она это сделала? – из-за комка в горле голос прозвучал глухо. – Зачем мне Дар, полученный такой ценой? Я могла бы умереть от старости, так и не узнав о нем.

Мой собеседник пожал плечами:

– Может быть, генетическая память? Или инстинкт?

– Что вы имеете в виду?

Дан вопросительно посмотрел на магистра, но верховный маг слегка взмахнул рукой: продолжайте.

– Магический Дар для эльфов священен, – пояснил Дан. – А передача Дара возможна только при естественных родах. Операция, которую в вашем мире называют «кесаревым сечением», появилась здесь меньше ста лет назад. До нее додумались люди. Эльфам такая извращенная мысль просто не пришла бы в голову. Эльфийка скорее погибнет сама и убьет ребенка, чем позволит ему родиться без Дара.

Я недоверчиво уставилась на Дана.

– Вы хотите сказать, что мама была эльфийкой?

– Наполовину.

Он подошел к книжному шкафу, выхватил увесистый том с эльфийской надписью на корешке. Тонкие пальцы пробежались по страницам – уверенно и вместе с тем бережно, и это заурядное движение всколыхнуло во мне чувства, весьма далекие от литературы. Черт. Всегда говорила, что от эмпатии больше проблем, чем пользы.

– Вы говорили, что видели изображение вашей матери. Какого цвета у нее были глаза, помните?

– Светло-карие… – я запнулась. На самом деле, я уже не была уверена. – С желтоватым оттенком, кажется.

Дан прошел мимо меня к столу верховного мага, протянул ему развернутую книгу.

– Магистр, можете воспроизвести этот портрет, но со светло-карими глазами?

– Конечно, – магистр улыбнулся, хотя, на мой взгляд, ничего смешного в ситуации не было.

Сердце бешено колотилось. Я не очень понимала, что происходит, но чувствовала, что сейчас узнаю что-то важное.

Маг несколько секунд изучал картинку в книге, потом взмахнул рукой. На стене появилось темное зеркало, такое же, как он делал для меня днем (господи, это было всего несколько часов назад! по-моему, прошла уже целая жизнь). По водной глади пробежала рябь, и отражение кабинета исчезло, сменившись портретом изумительно красивой рыжеволосой девушки, почти девочки. Последний штрих – цвет глаз изменился на светло-коричневый.