Светлана Середа - Эртан (дилогия)

…Мысли были невесёлые. Мне почти двадцать шесть, у меня есть бойфренд, который меня любит, работа, на которой меня ценят, масса приятелей и внутренний голос по прозвищу Умник – ехидный и временами не в меру циничный, но в целом вполне здравомыслящий. Я не курю, пью вино или пиво по выходным (раз в год позволяю себе напиться от души), иногда хожу в спортзал и регулярно подаю нищим в метро. И я живу неправильно . Это ощущение неправильности появилось прошлым летом – смутное, неоформленное, оно год бродило в подсознании, как молодое вино. И вот только сейчас, под воздействием этой нереальной песни в нереальном мире, ощущение приняло чёткие очертания решения. Поменять – всё. Расстаться с Андреем, уволиться с работы, бежать из этого города, этой страны, этого мира… На что поменять? Куда идти? Как жить дальше? Загадочная мелодия не давала ответов на эти вопросы.

Я подняла голову и отважилась посмотреть на менестреля – впервые с того момента, как он начал играть. Он смотрел на меня. Нет, он играл для меня , словно никого другого в целом мире не существовало. Глаза у него были эльфийские – пронзительно-синие, как вечернее небо в августе, и мне немедленно захотелось раствориться в этом небе. Пусть катятся ко всем чертям и Андрей, и работа, и весь мир – зачем вообще жить, если можно утонуть в этих глазах?

«Слушай, если уж ты на нарисованных героев бросаешься, я начинаю верить, что всё серьёзно, – обеспокоился Умник. – Может, тебе к сексопатологу сходить?»

Наваждение отступило.

«Лучше сразу к патологоанатому, – привычно огрызнулась я. – При чём здесь вообще секс? Можно подумать, мне спать не с кем. Было бы желание…»

Желания не было. Причём ни у меня, ни у Андрея. Последние полгода он чаще всего приходил домой поздно вечером, чмокал меня в нос и жаловался на трудных заказчиков, которые вынимают всю душу прежде, чем принять проект. Я, как положено прилежной спутнице жизни, терпеливо сочувствовала, приносила ужин, и Андрей вместе с тарелкой исчезал в кабинете – разрабатывать концепцию очередной промо-кампании для очередного трудного клиента. Секс по выходным, ресторан или кино раз в месяц и напряжённая работа всё остальное время – кажется, Андрея это устраивало. А мне было всё равно. Было. До того, как я услышала игру этого менестреля.

Однако в чём-то эта сволочь, мой внутренний голос, действительно прав: влюбляться в персонажей компьютерной игры – это перебор. Пора валить отсюда, пока не стало слишком поздно. У выхода из трактира я не выдержала и обернулась. Полуэльф смотрел на меня. «Ты нужна мне!» – умоляли ультрамариновые глаза. Из трактира я вылетела со скоростью зайца в сезон королевской охоты.

Прохладный вечерний воздух несколько отрезвил меня. Чёрт, как же программистам и дизайнерам Корпорации удаётся добиться такого эффекта? Или они просто нарисовали смазливого полуэльфика, а всё остальное я придумала сама? Пожалуй, что так. Говорят, над «Эртаном» трудятся не только самые лучшие программисты и самые талантливые дизайнеры, но и квалифицированные психологи.

Вернувшись в реальность, я полежала пару минут, не открывая глаз: мозгу нужно время, чтобы сообразить, в каком он мире. Потом аккуратно отлепила присоски с висков, сняла нейрошлем и села, спустив ноги с дивана. Голова всё ещё слегка кружилась. «Вестибулярка ни к чёрту, в космонавты таких не берут», – не к месту подумалось мне.

Андрей перестал барабанить по клавишам, крутнулся на кресле в мою сторону. Потянулся, разминая затёкшие конечности.

– С возвращением, милая. Где была?

– В трактире. Музыку слушала.

– Хорошая музыка?

– Угу.

Я ожесточённо потёрла виски. Те места, где были присоски от шлема, отчаянно чесались. Давно пора купить более дорогую модель – на них, говорят, присоски гуманнее.

– Слушай, у меня к тебе разговор есть, – несколько напряжённо произнёс Андрей.

– У меня к тебе тоже. Только можно я сначала душ приму?

У эластичной шапочки с электродами (которую все с чьей-то лёгкой руки называют нейрошлемом, хотя на шлем она совершенно не похожа) есть один существенный недостаток: после него причёска выглядит так, что в приличное общество не сунешься. И цена модели тут, к сожалению, ни при чём.

– Конечно, малыш. Потереть тебе спинку?

Он привычно пошутил, я привычно хихикнула и ретировалась в ванну.

«Трусиха! – прокомментировал Умник моё позорное бегство. – Перед смертью не надышишься?»

«Умолкни.»

Спорить, тем более с собой, не хотелось. Мне была необходима передышка, чтобы собрать мысли в кучу.

Андрей просунул голову в ванну:

– Малыш, я за пивом схожу.

– Угу.

Я подставила лицо под горячие струи и начала прокручивать в голове возможные сценарии разговора. Мы прожили с Андреем вместе почти пять лет. Всякое было в нашей жизни – и плохое, и хорошее, но мы ни разу не поссорились по-крупному. Да, последнее время он пропадал на работе, но был по-прежнему нежен и заботлив. Он заменял мне семью и друзей – ближе него у меня никого не было. А то, что я его не люблю… Любовь, как говорил Довлатов, это для молодёжи, для военнослужащих и спортсменов. Как бы то ни было, Андрей – последний человек, которому я хотела бы причинить боль.

Сквозь жужжание фена я слышала, как повернулся ключ в замке, звякнули бутылки, хлопнула дверца холодильника. Когда я вышла из ванной, Андрей уже сидел в гостиной, потягивая пиво, и смотрел трансляцию какого-то теннисного матча. При виде меня он выключил телевизор:

– Ты о чём-то собиралась поговорить. Хочешь пива?

Все пространные речи, которые я продумывала, стоя под душем, моментально выветрились из головы.

– Андрей, я думаю, нам надо расстаться.

Андрей улыбнулся – нервно и немного растерянно:

– Как странно, что ты об этом заговорила именно сейчас… Нам же не обязательно насовсем расставаться, правда? Просто мы немного устали друг от друга. Давай поживём раздельно, а через год встретимся, и подумаем, что нам делать дальше.

– Почему именно год?

Андрей смутился:

– Мне предложили вести один крупный проект в штаб-квартире в Чикаго. Если я справлюсь – а я же справлюсь, ты меня знаешь – вернусь сюда уже как президент российского филиала. Представляешь, это такой шанс! Я три года работал, как негр, чтобы его добиться.

У Андрея от волнения пересохло в горле, и он сделал щедрый глоток из бутылки.

– Но я не могу тебя с собой взять. Штатовское руководство поставило условие, что сотрудник должен быть холостой, без семейных проблем.

– Когда едешь?

Последовала долгая мучительная пауза, в течение которой я наблюдала, как его взгляд бегает по комнате, ища, где бы укрыться от позора. Однако через секунду самообладание вернулось к Андрею.