Светлана Середа - Эртан (дилогия)

– А человеческих правителей это устраивает? Почему они не могут отказаться подчиняться эльфам?

– Нет, пирожок ты не заслужила, – белль Канто сокрушённо покачал головой и сделал попытку цапнуть булочку обратно, но я перехватила его руку.

– Ты имеешь в виду, что человеческая цивилизация всецело зависит от магии, монополией на которую обладают эльфы? Но ведь и среди людей рождаются маги. Пусть редко, но опытному генетику и нескольких разнополых экземпляров достаточно.

– Слишком редко. К тому же, – Женя зловеще ухмыльнулся, – хотел бы я посмотреть на того Вавилова, которому удалось бы уговорить Аллотара Повелителя Воды или Эстер Огненную поучаствовать в генетических экспериментах. Нет, если бы это был перспективный путь, эльфы бы давно его исследовали. Некое подобие магии есть у чхенов, но она весьма специфическая, базируется на ритуалах и обрядах и к применению в быту малопригодна. Скорее, это даже не магия, а клерикалка. Чхены – единственный народ Эртана, у которого есть зачатки религии. Видимо, потому что они мало попали под влияние эльфов…

– А при чём здесь эльфы?

– Ну сама подумай. Как возникла религия на земле? Люди начали задаваться различными вопросами экзистенциального характера, а ответить на них было некому. А в Эртане у них нашлись добрые пастыри, которые моментально просветили людей насчёт происхождения мира, появления живых существ и всего такого.

– Я так поняла, что согласно местной мифологии, мир был сотворён неким Создателем. Это разве не религия?

– Не совсем. В отличие от земных религий, ему тут никто не поклоняется, не возносит молитв, не ожидает от него решения проблем и не обвиняет в несправедливости мироустройства. Он просто сотворил мир. Потом пришли Найэри.

– А они не боги?

– К ним относятся как некой высшей расе, а не как к божествам. То есть опять же – никаких молитв и поклонений. В качестве сильно упрощённого примера можно было бы привести отношение индейцев к конкистадорам – если бы испанцы вели себя менее агрессивно: за ними охотно признают превосходство, но никто не испытывает энтузиазма при мысли об очередном пришествии… Да, кстати! – неожиданно спохватился лектор. – То, что я тебе рассказал про Эльфийский Совет, это строго засекреченная информация. Пожалуйста, не обсуждай её ни с кем. И особенно – с Вероникой.

– А что, она не в курсе? Она же член королевской семьи.

– У неё нет шансов унаследовать корону, а значит, и королевские обязанности. Об истинном положении дел извещаются только те, кому это положено по службе, то есть те, кто непосредственно будет общаться с представителями Эльфийского Совета. Для остальных существует официальная версия. И, кстати, не только для людей. Среди эльфов эта информация тоже не распространяется. Чтобы не разжигать межрасовую неприязнь.

– Надо же, мы попали в компанию избранных, – усмехнулась я.

– Мы попали, Юль, – невесело вздохнул белль Канто. – Этим всё сказано. Канцелярия и эльфы и по отдельности способны доставить нам массу неприятностей, а что они могут сделать в тесном сотрудничестве, я боюсь даже представить…

Он налил себе кофе в чашечку тонкого фарфора, сделал глоток и с досадой скривился:

– Холодный! И ведь даже не стыдятся, бездельники. Да если б в замке барона белль Канто слуге пришлось подать гостям холодный кофе, нерадивый лакей сам себя бы высек на конюшне!

Внезапно мне вспомнился ещё один вопрос, который мучил меня с позавчерашнего вечера.

– Слушай, Жень. Открой тайну. Я всегда думала, что имя «белль Канто» ты сам себе придумал, но теперь вижу, что это не так. Кто он такой, этот загадочный барон?

– О, барон белль Канто был потрясный мужик, – Женькины губы расплылись в мечтательной улыбке. – Я познакомился с ним в первый год своего появления в Эртане. Так получилось, что я оказал ему одну услугу. Мы подружились – насколько вообще можно говорить о дружбе между нахальным восемнадцатилетним мальчишкой сомнительного происхождения и почтенным шестидесятилетним бароном. Впрочем, у почтенного барона был весьма эксцентричный характер. Он говорил, что я напоминаю ему сына – парень погиб в возрасте чуть старше двадцати. Месяцев через восемь после нашего знакомства он дал мне своё имя.

– Усыновил, что ли?

– Не совсем. Здесь эта процедура называется по-другому и обычно используется для придания официального статуса незаконнорождённым отпрыскам. Она даёт имя и номинальный титул, в моём случае – бастард-барона, который предполагает минимальные сословные привилегии и никаких имущественных прав. Меня это вполне устраивало. Без привилегий и денег я вполне мог обойтись, а вот официальный статус был очень кстати. Тогда на Игроков ещё смотрели довольно косо, а мне нужно было налаживать связи в обществе. А ещё через полгода барон неожиданно умер – якобы от сердечного приступа. Никто, включая меня, разумеется, не поверил, что смерть была естественной. Многие поговаривали, что это устроил я, чтобы оттяпать наследство. В какой-то мере я действительно виноват в его смерти: у барона из-за неуживчивого характера и так было полно врагов, а дружба с кхаш-ти стала последней каплей. Вообрази, какой поднялся шум, когда оказалось, что старик действительно отписал всё своё имущество мне.

– Ух ты! – не сдержалась я. – Так ты совсем-совсем настоящий барон? С землями и замком?

– Нет, конечно. Ты не дослушала. Я, в общем-то, старика вполне понимаю: если бы он не указал в завещании наследника прямым текстом, то всё досталось бы соседу, графу белль Фарто – он приходился барону какой-то там дальней роднёй. Граф давно облизывался на земли белль Канто, но барон его терпеть не мог и всегда говорил, что скорее раздаст всё нищим, чем оставит этому подонку. Но мне-то это наследство было даром не нужно. Я пришёл в Эртан не ради денег, а ради развлечения, и скандал вокруг моего имени никак не вписывался в планы. Пока я думал, как бы выкрутиться из этой щекотливой ситуации, меня разыскали люди Дагерати. Собственно, тогда я с ним и познакомился, и сразу проникся уважением к профессионалу. Ведь глава службы безопасности мог бы просто припомнить некоторые мои подвиги, о которых, я уверен, он был прекрасно осведомлён, и я бы подписал всё, что угодно в чью угодно пользу. Потому что память о добром имени барона мне, конечно, дорога, но сам я себе, как ни крути, дороже. Однако его светлость предложил договориться по-хорошему. В результате замок и фамильное состояние белль Канто отошли казне, а у меня сохранилось имя, титул бастард-барона и даже какая-то пенсия от государства. Кстати, ни разу её не получал, надо проверить счёт – может, я уже сказочно богат?

– А с какой стати тебе пришло в голову выдавать меня за твою сводную сестру?