Икан Гультрэ - Тайны родства

— А как вы узнали, что кто-то вспомнил о ритуале?

— Пропал один из моих братьев, который жил в столице. Поиски привели к его мертвому телу в ритуальном круге. Судя по всему, это была неудачная попытка воспроизвести тот самый ритуал… До того момента внебрачные родственники не слишком меня интересовали, но после происшествия я затеял поиск, который засвидетельствовал, что сестры больше нет в живых, зато указал на еще одного брата… Его нашли и доставили сюда. Придворный маг определил наличие остаточной магии от чужого поискового заклинания — то есть, парня искали не только мы. И тогда я принял решение о крепости Дейх, — при этих словах император помрачнел.

— Что там с ним происходит?

— Ничего хорошего, — признался его величество, — юноше на протяжении нескольких лет предстоит пережить ряд ритуалов, которые сделают из него другого человека.

— И что это значит?

— Это значит, что он не только утратит внешнее фамильное сходство со мной, но и по ауре будет отличаться от себя настоящего… Изменится и его характер. Он станет по-другому думать, иначе воспринимать мир. Насколько иначе — остается только гадать, степень воздействия таких ритуалов непредсказуема. Одно известно точно — когда он покинет крепость, ни один магический поиск не определит его как моего родича, а если его вычислят каким-нибудь другим путем, то его кровь не будет годиться для ритуала подчинения.

— Выходит, себя вы обезопасили, а юношу обрекли на потерю личности, — подытожила я.

— Не себя. Империю! — резко возразил император.

— Да… Я понимаю. Это одна из причин, по которой я не спешу вам доверять — потому что империя для вас всегда будет важнее судеб отдельных людей.

— Тем не менее, вам придется рассказать, где еще вы видели этот знак.

— Но ведь вы сказали, что других братьев-сестер не нашли?

— Это не значит, что их нет. Просто поиск по братской крови возможен только в отношении сородичей, достигших определенной степени зрелости. С мальчиками до тринадцати-четырнадцати лет он не работает.

До тринадцати-четырнадцати, значит… Год в запасе у меня, похоже, есть.

— Татуировка меняется в течение жизни? — спросила я у императора.

— Да. До наступления зрелости глаз закрыт. И пока он не откроется, поиск неосуществим.

— Это радует, — почти про себя пробормотала я, — оч-ч-чень радует.

— Итак, я вас слушаю, — напомнил мой собеседник о себе.

— Мальчик, — решилась я, — есть один мальчик двенадцати лет от роду с такой татуировкой. И этому мальчику я ни в коем случае не желаю такой участи, какая ждет его старшего брата в крепости Дейх.

— Я вас понимаю, — вздохнул его величество, — но поймите и вы меня… Год, максимум два — и его найдут, если я ничего не предприму.

— И все-таки… все-таки я попросила бы вас пока ничего не предпринимать. Пока он безопасен для вас. А потом… я попробую что-нибудь придумать. Для меня очень важно защитить этого мальчика.

— Хорошо, — неожиданно согласился император, — я, знаете ли, тоже не чудовище, я не хотел бы ничего делать с ребенком, тем более с собственным единокровным братом, пусть я и не испытываю к нему никаких родственных чувств… Я даю вам год. За это время вы должны… сделать его безопасным для престола Ниревии. Но если вы не сможете ничего предпринять, мальчик отправится в крепость Дейх, как бы вы ни возражали.

— Спасибо, — в своей благодарности я была искренна.

— Я верю в вас, — улыбнулся мой собеседник, — вы… способны перешагивать через границы, которые мешают остальным. Поэтому вам многое удается.

— В этом нет моей заслуги — просто меня учили думать иначе. Ну и то, что я порой этих границ просто не знаю, в силу своего невежества, я перешагиваю через них, не замечая.

Император рассмеялся и поднялся со своего кресла, давая понять, что аудиенция закончена.

Оставшееся до концерта время я гуляла по дворцу — у меня впервые появилась возможность пройтись по нему просто так, без какой-либо цели, просто полюбоваться красотой интерьеров, ни на что из моего земного опыта не похожих: вроде бы прямые строгие линии, но не оставляло ощущение какой-то текучести, словно все находилось на грани движения — и в то же время все казалось надежным, стабильным. Как этого добивались местные архитекторы и дизайнеры — не представляю.

Вдоволь налюбовавшись, я присела на диванчик в одной из гостиных, и почти тут же передо мной возникла горничная — та самая, что помогала мне справиться с последствиями моей собственной неаккуратности.

— Ваша светлость, — девушка присела в реверансе, — позвольте к вам обратиться.

— Пожалуйста, — я поощрительно улыбнулась.

— Скажите, ваша светлость… — девица замялась. — А вы всерьез говорили о том, что хотели бы себе такую горничную?

— Ну-у-у, вообще-то, — осторожно начала я, — мне нужна еще одна горничная. Сейчас у меня только одна девушка служит, она пока справляется, но мне кажется, ей тяжело.

— Понимаете, благородная лейва, сама-то я очень довольна службой во дворце, но у меня есть младшая сестра. Она все умеет не хуже меня, хотя работает первый год после училища, ей всего шестнадцать, и… недавно вернулся хозяин из длительной заграничной поездки и начал проявлять к ней… интерес. Он очень настойчив, и девочка боится.

— Пусть приходит, — заявила я, — завтра и послезавтра я дома.

Такие истории всегда находят у меня отклик. Ненавижу насилие. Не выношу, когда пытаются подчинить более слабых…

А концерт был хорош, но не могу сказать, чтобы он меня так уж сильно зацепил. Я в очередной раз поняла, что меломаном не была и не буду. А может, дело было в том, что я не могла по-настоящему сосредоточиться на музыке, многократно прокручивая в голове разговор с его величеством. Мне было страшно — а не поспешила ли я со своими расспросами и признаниями? Ведь ничего принципиально нового я не узнала — такого, о чем не догадывалась бы сама, зато Мара под удар подставила…

Впервые у меня была возможность несколько дней подряд провести дома. Не то чтобы безвылазно — у меня были кое-какие планы, но — ночи в собственной постели… Только теперь я начала осознавать, как много это для меня значит. И неважно, каким путем достался мне этот дом — важно, что он постепенно становится моим. Мои стены и… мои люди.

"Мать-змея!.." — распластавшись на кровати, до полуобморока утомленная впечатлениями дня, я все же решила не откладывать важный разговор в долгий ящик.

"Да, детка моя?"

"Я не могу говорить об этом… Посмотри мой сегодняшний день, пожалуйста", — саа-тши может смотреть мои воспоминания как бы изнутри, клятва при этом — формально — не нарушается.

"Что ж… Я догадываюсь, зачем ты ко мне обратилась. Но… ты уверена в этом мальчике?"