Икан Гультрэ - Тайны родства

— Отвали! — грубо ответила я.

— Ну ты! — эльфа перекосило от ярости, и он с силой вцепился мне в ворот. — я тебя сейчас прямо здесь разложу!

Ткань рубахи треснула, обнажая мое плечо.

— Я под покровительством клана Льерэ, — я попыталась в последний раз воззвать к разуму эльфа.

— Да мне плевать, чья ты подстилка! Сегодня будешь моей!

— Не подстилка! — я дернулась, оставив клок рубахи в цепких пальцах остроухого наглеца. — А младшая сестра главы клана.

С этими словами я заставила знаки клана перейти на видимый уровень, чтобы их заметил нападавший. Эльф глянул и выругался, отступая на шаг. Я же не смолчала — добавила, уж больно он меня разозлил:

— А еще мою неприкосновенность защищает договор с лечебницей, так что не позднее, чем завтра утром, вас выкинут отсюда за нападение на практикантку.

И я нырнула в свою комнату, закрыла дверь на замок и, прислонившись к стене, выругалась не хуже эльфа. Меня потрясла не столько выходка обкуренного эльфа, в которой как раз не было ничего нового и удивительного, сколько мое собственное состояние во время разбирательства с ним: гнев буквально затмевал сознание, и мне приходилось сдерживаться, чтобы не выплеснуть эту волну на остроухого идиота. Удержаться от действий удалось, но… что происходит со мной, что я не в состоянии совладать с эмоциями?..

Утешили меня послания из дома. Кроме коротеньких записочек от детей, сообщавших, как у них все замечательно, там обнаружились плотно скрученные в рулон небольшие листки. Я развернула рулон и ахнула: это были рисунки Дариена. Рисунки изображали довольные мордахи Натальи и Мара, сердитую (на что, интересно?) физиономию Альны, задумчивую — Улы. А в качестве десерта прилагалась картинка, на которой Крел стоял рядом с нашей кухаркой Олевой и… приобнимал ее за талию. Это что, получается, я кое-что просмотрела? Или все началось после моего отъезда?

Жизнерадостные картинки примирили меня с действительностью, и спать я отправлялась уже в спокойном состоянии, взяв себе, впрочем, на заметку, что пожаловаться на парня все равно нужно — может, в другой раз он подумает, прежде чем приставать к первой попавшейся человеческой девушке. Вот только кому бы пожаловаться на саму себя?

Наутро, встретившись с Лерехом, я рассказала ему о событиях в лечебнице. Друг попенял мне, что я его не позвала — ему, мол, тоже посмотреть на такую операцию не помешало бы. Тут он был прав: я, закрутившись, вообще не вспоминала о нем до самого вечера, пока не собралась возвращаться в гостиницу.

Последующие дни не принесли мне никаких сильных переживаний — практика как практика.

Счастливая эльфийка, внезапно похорошевшая после родов, осыпала меня благодарностями при каждой встрече. Как я поняла, ее родственники, узнав, что женщина родила полноценного эльфа, решили принять ее обратно в клан, но нарвались на решительный отказ. Переговоры велись дней пять, не меньше, и в конце концов эльфийка согласилась принять родовое имя при условии, что ей позволят жить с ребенком вне клана и материально обеспечат. Женщина азартно торговалась за каждую монетку содержания, а я радовалась… нет, не ее спорам с родственниками, а тому, как она ожила.

Потом она покинула лечебницу, а еще три дня спустя на пороге появился старший приятель Вейстиора с мрачной физиономией. Его провели ко мне.

Какое-то время эльф молча разглядывал меня, потом выдохнул со стоном:

— Он раскаивается.

— Он? Или вы за него?

— Он, — эльф вымученно улыбнулся, — я здесь по его просьбе.

— Что ж, — вздохнула я, — пусть приходит.

— Он сам уже не ходит, — снова помрачнел мой собеседник, — не держится на ногах.

— Дотянул, — не менее мрачно резюмировала я, — ну что ж, приносите его или приводите, как получится. Только с ведущим целителем договоритесь, объясните ему ситуацию — все же я здесь не хозяйка.

Вейстиора доставили на следующий день. Узнать его было невозможно. Куда делся цветущий эльфийский юноша? Серое лицо, потухший взгляд, судорожно искривленный рот, дрожащие руки и ноги… Страшно смотреть!

Увидев меня, он дернулся конвульсивно, потом сполз с кресла, в которое его усадили, на пол и попытался встать на колени.

— Прости, — прохрипел он.

— Ты просишь прощения у меня? — строго спросила.

— У тебя… И у всех девушек человеческих, которых обидел.

— И ты больше не относишься к людям с презрением?

— Нет, — захныкал эльф, — я жалок по сравнению с людьми. Они живут без магической оболочки — и живут по-настоящему. А я не могу, я слабак…

Я могла бы поспорить, что дело не в его слабости, а в том, что у него эта оболочка была всегда, он не сумел жить без того, к чему привыкло и тело его, и разум. Могла бы, но не стала. Не из жестокости, а просто бессмысленно спорить с кем-то в таком состоянии. Поэтому я просто задала ему последний свой вопрос:

— И ты не станешь насильно или с помощью магии склонять к близости тех, кто на самом деле ее не желает?

— Нет! — эльф вздрогнул, будто в моем предположении было что-то ужасное, противоестественное.

— Я верю тебе, Вейстиор. И попытаюсь помочь.

Легко сказать "попытаюсь помочь", а как это сделать на самом деле, когда вместо магической оболочки обнаруживаются лишь обрывки да клочья? Когда даже не представляешь себе, с какой стороны браться за такую работу и где взять столько сил, сколько может для нее понадобиться?

— Мне нужно в храм, — только и смогла пробормотать я, когда вдоволь на смотрелась на фронт предстоящих работ.

В лечебнице была молельня, посвященная только Таниэрэ. Эльфы вообще очень почитали эту богиню, не только больные и целители. Она ведь покровительствовала и созидателям, а эльфы в большинстве своем — как раз мастера и художники. Я уже дважды заходила в эту молельню, и в этот раз точно знала, куда мне идти.

Маленький храм почти никогда не пустовал, но на этот раз мне повезло — там никого не было. Я опустилась на колени перед статуей богини, хотя на самом деле была далека от смиренного поклонения. Наоборот, я сердилась на богиню и считала, что она подставила меня. В конце концов, от приставучего эльфа я могла отбиться без привлечения высших сил. А теперь я вынуждена разгребать последствия ее вмешательства.

Собственно, примерно это я и сообщила Таниэрэ, стоя на коленях перед ее статуей.

— И что мне теперь делать прикажешь? — вопросила я. — Где мне взять силы и умение, чтобы спасти этого несчастного, а?

На сей раз богиня все-таки соизволила ответить мне:

— Поменьше дерзости, смертная! Я это затеяла, я тебе и справиться помогу.

— Как?

— Просто делай. Ты ведь структуру сферы жизни эльфийского мужчины знаешь наизусть? Будешь восстанавливать, а я тебе сил добавлю.