Икан Гультрэ - Тайны родства

Что правда, то правда — тонкие структуры эльфов я выучила назубок, стоит закрыть глаза — и перед внутренним взором возникает картинка со всеми подробностями.

— Восстанавливать полностью или задать программу развития? — уточнила я.

— С программой ты не справишься, опыта маловато. Так что будешь мастерить сама. Как ремесленница.

— Главное, чтобы не как художница, — фыркнула я, — а то как на фантазирую!

Богиня ничего не ответила, но чувствовалось, что она улыбается. И это придало мне уверенности. Теперь я шла обратно к моему пациенту и была уверена, что справлюсь, даже если богиня не станет вливать в меня силы. Ничего, твердила я, если что, эльфы обеспечат силовую поддержку.

Тянуть с восстановлением сферы жизни Вейстиора было никак нельзя, его время почти истекло, но именно на этот день были запланированы две операции, все целители были заняты, а одна я бы за такую работу не взялась. Поэтому пришлось погрузить Вейстиора в стазис во избежание ухудшения, а операцию назначили на следующее утро.

Старший приятель эльфа, назвавшийся (наконец-то!) Легриниаром, остановился в гостинице, не желая оставлять товарища, и вечер мы провели в моих апартаментах за разговорами.

Легриниар оказался интересным типом — действительно сильным магом, а заодно и сотрудником ведомства, которое занималось магическими преступлениями. С Вейстиором они оба принадлежали к одному клану, но близких родственников у них не было, друг другу же они приходились, как я поняла, троюродными братьями. Вейст мнил себя художником, хотя особыми талантами, по мнению старшего родственника, не блистал. В клане его недолюбливали — за вздорный характер и претензии на особое отношение, и только Легриниар дружил с братом и опекал его, время от времени принимая участие в его выходках и контролируя при этом, чтобы Вейст не зашел в своих шалостях слишком далеко. Брат, впрочем, до недавнего времени эту дружбу не ценил и только теперь, ощутив себя абсолютно беспомощным, вцепился в Легриниара из последних сил, клянясь родственнику в своей вечной любви и признательности.

Уже под конец, когда я выпроваживала эльфа из комнаты, он обернулся на пороге и спросил:

— Боишься?

— А ты как думаешь? Я ведь никогда не делала ничего подобного. Однако… против воли богини не попрешь.

— Верно, — кивнул он, — я тоже боюсь. Завтра буду с вами в операционной — целитель Летравиор-Соэно позволил. Ты не возражаешь?

Я покачала головой:

— Я уже привыкла к зрителям во время операций.

…В этот раз Лерех тоже присутствовал — сидел тихонько рядом с Легриниаром и, по-моему, волновался ничуть не меньше. Все же с явным выражением воли богов жителям этого мира нечасто приходится сталкиваться.

Вейстиора уложили на стол, и ведущий целитель лично усыпил беднягу, после чего уступил место мне. "Таниэрэ, слышишь меня? Я надеюсь на твою помощь…" — мысленно обратилась я к божеству.

А потом началась собственно операция. Я стояла над неподвижным телом горе-художника и тянула нити магии к его сфере жизни. Первый контакт отозвался дребезжащим звоном в моей голове. Справившись с нахлынувшими эмоциями, я влила немного магии в истончившенся плетение, после чего начала вытягивать насытившиеся силой нити и придавать им форму. По кусочку. Фрагмент за фрагментом. Одна причудливая завитушка, переплеталась с другой и вовлекала в общую игру третью. Невозможно было прерваться ни на мгновение.

Когда я почувствовала, что мои силы на исходе, потек тонкий ручеек извне. Нет, это была не богиня: кто-то — похоже, Верениэр, — подключился ко мне, подпитывая и поддерживая. Через час — а может, через вечность — его сменил кто-то другой. Потом еще один.

Узор выходил из под моих рук, но я не была художницей. Раз за разом я повторяла одни и те же или очень похожие элементы, как подмастерье ювелира, работающий по заданной схеме. Орнамент разрастался, постепенно окутывая тело эльфа тем плетением, без которого немыслима жизнь магического существа. Он обретал совершенство, раскрывая передо мной замысел Творца-художника, создавшего когда-то расу эльфов…

Мне казалось, еще чуть-чуть, и я умру — то ли от счастья, что осталось совсем немного, то ли от истощения… И в этот момент сила хлынула в меня не ручейком, а потоком. Ее как раз хватило, чтобы довести до ума — до окончательного совершенства — начатое, а потом напитать узор силой, чтобы он заиграл и начал жить своей жизнью. Чтобы я стала ему не нужна…

Опустошение — вот что я чувствовала, когда нашла в себе силы сделать шаг назад и оценить результаты своего труда в целом. И физическое, и магическое. И — что самое главное — душевное. Словно меня вывернули наизнанку и вытряхнули как следует, а потом вернули в исходное состояние.

Я обвела взглядом присутствовавших, улыбнулась из последних сил, покачнулась — и тут же была подхвачена Легриниаром. Впрочем, я уже с трудом воспринимала происходящее и в какие-то моменты мне мерещилось, что это не он, а мой эльфийский брат.

— Лейт… Слышишь, Лейт… — бормотала я. — Я теперь тоже ювелир, как ты. И плету золотые узоры…

Кто-то хихикнул в окрестной пустоте, и это немножко привело меня в чувство.

— Ну как? — спросила я.

— Никогда не видел ничего подобного, — покачал головой Летравиор.

— Это все богиня, — устало отозвалась я, — если бы не ее вмешательство — тогда, на корабле, мне не пришлось бы сотворить ничего подобного, а вам — увидеть это.

Целитель вновь покачал головой и, кажется, хотел еще что-то сказать, но в этот момент дверь в операционную распахнулась и в помещение, чуть покачиваясь, ввалился еще один эльф — тот самый, что утратил зрение во время магического эксперимента.

— Богиня… — прошептал он чуть слышно.

Все повернулись к нему, Летравиор бросился к слепцу, поддержал его и помог доковылять до ближайшего кресла.

— Что с вами случилось? — мягко спросил он.

— Богиня явилась мне. Великая Таниэрэ… Сказала, человеческая целительница поможет, вернет мне зрение… И привела меня к этим дверям.

В этот момент мое сознание решило, что с него, пожалуй, достаточно, и незамедлительно покинуло меня.

В чувство меня привели быстро, однако полностью сознание не вернулось — сказалась чудовищная усталость. Я не столько понимала происходящее вокруг, сколько бездумно фиксировала события: вот меня подхватили чьи-то сильные руки, потом было движение — мелькание лестниц и коридоров — и чей-то бубнеж поблизости. О том, что нес меня Легриниар, а рядом шел, что-то втолковывая ему, Лерех, я узнала на следующее утро.

Эльф отнес меня в мою комнату, раздел, сердито шикнув на протестующего Лереха, и уложил в постель, а потом ушел обратно в лечебницу — к брату.