Дэвид Эддингс - Обретение чуда

— Хорошо. Только один, — разрешил наконец воин. Твои спутники пусть отъедут подальше, но остаются на виду.

— Олгары, — пробормотал Силк, — подозрительный; народ.

Господин Волк спрыгнул на землю и, отбросив капюшон, приблизился к воротам. И тут случилось непредвиденное. Старший стражник вгляделся в старика, заметил серебряные волосы, седую бороду, и глаза его широко раскрылись. Он быстро пробормотал что-то товарищу; оба низко поклонились Волку.

— У меня нет времени на церемонии, — раздражённо оборвал Волк, — проводите меня к хозяину.

— Сейчас, о Древнейший! — поспешно ответил воин постарше, спеша открыть ворота.

— Что произошло? — прошептал Гарион тёте Пол.

— Олгары очень суеверны, — коротко ответила она. — Не задавай лишних вопросов.

Они молча ждали; снег опускался на головы и плечи, таял на крупах лошадей.

Прошло около получаса… Вдруг ворота широко открылись, две дюжины конных олгаров, выглядевших очень грозными в обшитых металлическими пластинами кожаных камзолах и стальных шлемах, выгнали на улицу шесть осёдланных коней.

Позади шествовал господин Волк в сопровождении высокого человека с бритой головой; единственная длинная прядь была оставлена на макушке.

— Вы почтили наш лагерь своим посещением, Древнейший, — сказал он, — и я желаю вам удачной дороги.

— Думаю, имея олгарских коней, мы не задержимся, — ответил Волк.

— Мои всадники проводят вас по известной только нам дороге, и через несколько часов вы окажетесь далеко от Мероса. Потом они подождут и убедятся, что за вами нет погони.

— Трудно выразить, как я благодарен вам, великодушный воин, — объявил Волк, кланяясь — Это я должен вечно благодарить богов за то, что смог оказать вам услугу! — поклонившись в ответ, воскликнул олгар.

Через несколько минут путешественники пересели на новых коней. Часть олгарских воинов скакала впереди, остальные — в арьергарде. Всадники помчались обратно на запад сквозь тёмную снежную ночь.

Постепенно почти незаметно небо стало бледнеть. Неутомимые кони летели навстречу разгорающемуся свету; толстое покрывало снега, лежащее на широкой поверхности Великого Северного пути, заглушало стук копыт. Гарион, оглянувшись, заметил измятые сугробы и извилистую полосу, оставленную кавалькадой; снег, резко белеющий в сероватом тумане, уже начал засыпать следы.

Когда совсем рассвело, господин Волк придержал лошадь, от которой шёл пар, и поехал шагом.

— Далеко успели уйти? — спросил он Силка.

Человечек с лицом хорька стряхнул с плаща снег, огляделся, пытаясь найти хоть какую-то веху в мельтешащем занавесе падающих снежинок.

— Десять лиг, — решил он наконец, — может, чуть больше.

— Отвратительный способ путешествовать, — проворчал Бэйрек, морщась и неловко ёрзая в седле.

— Лучше подумай, как себя чувствует твой конь, — ехидно ухмыльнулся Силк.

— Далеко ещё до Камаара? — спросила тётя Пол.

— От Мероса сорок лиг, — ответил Силк.

— Нужно найти убежище, — решила она. — Нельзя без отдыха промчаться галопом сорок лиг, кто бы там ни преследовал нас.

— Думаю, о погоне беспокоиться не стоит, — сказал Волк. — Олгары задержат Брилла и его прихвостней и даже Эшарака, если им вздумается помчаться вслед.

— Да, по крайней мере олгары хоть на это годятся, — сухо согласился Силк.

— Если я точно помню, здесь недалеко, в пяти милях к западу, должна находиться имперская гостиница, где живут легионеры, — объявил Волк. — Хорошо бы добраться туда к полудню.

— А нам позволят там остановиться? — засомневался Дерник. — Толнедрийцы особым гостеприимством не отличаются.

— Зато они способны продать всё по сходной цене, — возразил Силк. — Неплохое место для ночлега. Даже если Бриллу или Эшараку удастся ускользнуть от олгаров и проследить, куда мы пошли, легионеры не допустят в своих стенах никаких глупостей.

— Что делают толнедрийские солдаты в Сендарии? — спросил Гарион, почувствовав прилив патриотического негодования.

— Толнедрийцы наловчились составлять договоры даже лучше, чем обвешивать покупателей, — пояснил Силк.

— Ты непоследователен, Силк, — хмыкнул Волк. — Не возражаешь против построенных ими приличных дорог, но терпеть не можешь толнедрийских солдат!

Одно без другого не бывает!

— Я и не пытаюсь быть последовательным! — жизнерадостно ответил остроносый акробат. — Если мы собираемся насладиться их сомнительным уютом к полудню, нужно спешить. Не хотелось бы лишить возможности его императорское величество обчистить мои карманы!

— Ну что ж, едем, — согласился Волк, вонзая каблуки в бока олгарского коня, нетерпеливо перебиравшего под ним ногами.

Они добрались до гостиницы к полудню, почти ничего не видя из-за сильного снегопада. Крепкий забор окружал несколько приземистых зданий. Легионеры, населявшие их, были совсем не похожи на тех толнедрийских торговцев, которых встречал Гарион, — ни вкрадчивых манер, ни льстивого голоса; закалённые в боях солдаты с жёстким взглядом и грубыми манерами, в латах и шлемах с перьями. Они держались гордо, даже высокомерно, с сознанием того, что за их спинами — сила и мощь Толнедры.

Еда в обеденном зале была самой простой и сытной, но ужасно дорогой.

Крохотные спальные закутки оказались безукоризненно чистыми, с жёсткими узкими постелями, толстыми шерстяными одеялами, и тоже обходились недёшево. В стойлах было прибрано, и тут господину Волку опять пришлось выложить немалую сумму.

Гарион забеспокоился при мысли о том, во что обошёлся старику ночлег, но Волк платил с таким безразличием, как будто имел бездонный карман.

— Отдохнём здесь до завтра, — объявил после обеда старик, — а вдруг снегопад к утру прекратится. Не нравится мне, что приходится брести вслепую через метель. Слишком многое может ускользнуть по пути от нашего внимания.

Гарион, совершенно отупев от усталости, с благодарностью выслушал Волка, клюя носом за столом. Остальные о чём-то тихо говорили между собой, но он был слишком измучен, чтобы вслушиваться.

— Гарион, — наконец сказала тётя Пол, — почему бы тебе не пойти спать?

— Не хочу, тётя Пол, — быстро встрепенувшись, ответил он, снова расстроившись, что с ним обращаются как с ребёнком.

— Немедленно, Гарион, — приказала она приводящим в бешенство, хорошо знакомым тоном. Казалось, всю жизнь он только и слышал от неё эти два слова:

«Немедленно, Гарион…» Но спорить, по всей видимости, не имело смысла.

Он встал и поразился тому, как трясутся ноги. Тётя тоже поднялась и повела его к выходу.

— Я сам найду дорогу, — запротестовал Гарион.

— Конечно, — согласилась она, — а теперь пойдём.

Из последних сил забравшись на кровать, Гарион блаженно растянулся во весь рост. Тётя подоткнула одеяло, натянув его чуть ли не до носа.