Сергей Чехин - Пламенные Сердца. Испытание Веры

Мужчина вздохнул и нехотя произнес:

— Проходи, очередь не задерживай. Господину страннику верю, но все равно за тобой пригляжу, так что не расслабляйся.

Наемник скорчил гримасу, предварительно отвернувшись, и поскакал за ворота.

Пограничье встречало гостей непривычной тишиной. Нет, не кладбищенской или замогильной, но в сравнении с любым другим городом здесь было слишком тихо. Купцы предпочитали помалкивать, лучники на стенах спокойно несли дозор, детвора не бегала с воплями по улицам, давно привыкшие к чужакам собаки не кидались с лаем на всех подряд.

С первого взгляда становилось заметно, что каждый в этой крепости четко знает свое место и дело. Воеводы не рвали глотки, дружинники не бегали впопыхах туда-сюда, немногочисленные посетители трактиров вели себя тише воды ниже травы, ибо буянить в городе, до отказа набитом суровыми вояками, мог только Виверна, да и то с переменным успехом.

Андрей сразу взял вправо и шагов через сто оказался у неприметного трактира с двухъярусной кроватью на вывеске, под названием «Два Яруса». Внутри за длинными столами сидели пять усталых дружинников, клюющих носами над кружками с медовухой. Хозяин заведения — худощавый мужчина средних лет с обширной залысиной, окруженной остатками темных волос — отгонял вездесущих мух от стойки, ловко орудуя грязной тряпкой. При появлении посетителей он приветливо улыбнулся и махнул свободной рукой.

— Андрей! Как жизнь? Паршивенько выглядишь.

— Что есть — то есть, — буркнул странник. — Три комнаты до утра, пожалуйста.

— Может, в лекарню пойдешь? — забеспокоился Виктор.

— Все в порядке. Отдохну и завтра буду как новенький.

— Поешь хоть?

— Не хочу, попощусь немного. А вы кушайте, не стесняйтесь, — аскет положил на стойку стопку серебряных монет. — Если Вера захочет погулять — покажешь ей город, только смотри ни во что не впутай, усек?

— Эй, я в няньки не подбивался!

— И не вздумай дебоширить, я за тебя поручился.

— Ты меня слышишь вообще?

Но Андрей заскрипел старой лестницей и ни разу не обернулся, несмотря на все возражения спутника.

— Замечательно! — Виверна облокотился на стойку и подпер щеку ладонью. — Следи за ней, сопли вытирай… Мил человек, дай-ка яишенки с лучком и чарку доброго пивка.

— А девочке?

— Девочка, а тебе? — Виктор легонько пихнул сироту плечом, но та ничего не ответила, смотря перед собой отрешенным взглядом. — В общем, ей то же самое.

— И пиво? — удивился трактирщик.

— Что? Нет, конечно! Чаю или молока, что там дети пьют…

Свиной жир бодро зашипел на широкой круглой сковороде. Мелко покрошив лук, хозяин бросил его на раскаленное железо, обжарил до золотистой корочки и разложил по тарелкам. Вскоре к нему присоединилась глазунья с тертым сыром. От непередаваемого запаха у всех посетителей заурчало в животах — даже у тех, кто успел их хорошенько набить.

— Царская яишенка, — похвалил наемник, макая свежий хлеб в смесь желтка с плавленым сыром и уписывая за обе щеки. — Эй, налетай!

Вера не шелохнулась, продолжив сидеть с каменной маской вместо лица, словно перед ней поставили пустое блюдо.

— Будешь упрямиться — сам съем. Я не Андрей, цацкаться с тобой не собираюсь.

Быстро расправившись со своей едой, Виверна без зазрения совести отобрал у ребенка тарелку и схарчил все подчистую, аж за ушами трещало.

— Поняла? — Он икнул и отхлебнул холодного пива. — У меня порядки простые: кто успел — тот и съел.

Сирота молча встала и направилась к выходу.

— Ты куда? Обиделась что ли? Так я еще закажу! А ну вернись, кому сказал!

Ответом стал хлопок двери. Наемник ругнулся, допил залпом пенный напиток и бросился вдогонку, пробурчав под нос:

— С этими бабами одни неприятности: хоть в молодости, хоть в старости.

Трактирщик понимающе кивнул ему вслед.

Солнце едва коснулось верхушек деревьев, но из-за высоких стен в городе воцарился полумрак. Бронник неторопливо работал клещами, латая порванную на плече кольчугу, оружейник раскладывал молоты по полкам, готовя кузницу к ночи, знахарь негромко зазывал купить со скидкой зелья от бессонницы.

Вера брела по узкой улочке, краем глаза наблюдая за длинным рядом лавок и мастерских с разнообразными вывесками, но ни одна из них не пробудила в девочке любопытства, хотя она была в столь большом селении впервые.

— Долго дуться будешь? — спросил Виктор, поравнявшись с беглянкой. — Заплачь еще, рева-корова.

Сирота не сказала ни слова, даже голову не повернула, и это молчание раздражало пуще самого громкого рыдания.

— Ну, хочешь леденец куплю или пирожок?

Ноль внимания. Виверна шумно выдохнул и сунул руки в карманы.

— Ладно, прогуляемся, подышим свежим воздухом — и в трактир. Договорились? Не вынуждай тащить тебя силой.

— Извините! — раздался позади встревоженный детский голосок. — Простите, пожалуйста!

Спутники обернулись и увидели перед собой упитанного мальчишку лет восьми-девяти с растрепанными русыми волосами. Он носил короткие штанишки с подтяжками и белую рубаху, босые ноги почернели от пыли.

— Ты кто такой? — учинил допрос наемник.

— Константин, — важно заявил малец. — А для друзей и мамы — Костик.

— Костик? — Виктор усмехнулся. — Скорее Пухлик.

Мальчуган смерил обидчика не по годам суровым взором и с достоинством ответил:

— Такой большой дядя, а малышей обзываете. Не стыдно?

— Поучи меня еще, нахаленок.

— А вот и поучу, — Костик скрестил руки на груди. — Мой папка — десятник в дружине. Одно слово — и вылетите из города как стрела из копьемета.

— Ах ты…

Охотник навис над наглецом как скала, но тот смело смотрел ему прямо в лицо и ни разу не опустил глаза. Виктору пришлось отступить — не лупить же чужого сынка посреди Пограничья? Тогда уж точно за ворота выставят, если со стены не скинут.

— Чего тебе? — буркнул наемник.

— Вы же Пламенное Сердце, правда? — обратился мальчишка к Вере. Та удивленно вскинула брови. — У вас длинное платье, плащ, пояс с сумкой и мечом. Вы истребляете нечисть, так?

— Она не Пламенное Сердце, — холодно произнес Виверна. — И меч у нее игрушечный, и одежда совсем другая. Проваливай.

— Но мне нужна помощь! — от былого вызова в писклявом голоске не осталось и следа. — Вернее, не мне, а моему отцу. Его околдовала ведьма!

При упоминании темной колдуньи сирота вздрогнула и поежилась, глаза же Виктора алчно сверкнули.

— Ведьма, говоришь? Коль есть монета — подсоблю.

— Такая монета? — Паренек достал из кармана покрытый патиной гнутый медяк.

— Нет, дуралей! Монета — значит золото. Я работаю только за него.

— А-а-а, вы наемник, — догадался малец. — Мама говорит, все наемники — мошенники, а папа называет их плешивыми собаками, по которым плачет плаха.