Сергей Чехин - Пламенные Сердца. Испытание Веры

— О Свет, девочка, где тебя носило?!

И уже гораздо строже Андрей добавил:

— Или лучше задать этот вопрос тебе, дубина стоеросовая?

Виктор виновато улыбнулся и пожал плечами. Миг спустя над спящим городом пронесся оглушительный звон затрещины, а лысый верзила пошатнулся и лишь чудом не упал.

— Ничего доверить нельзя, пьяница негодный! Пошел с глаз долой!

Спорить с разъяренным аскетом крайне опасно, и Виверна поспешил свалить куда подальше, радуясь, что еще легко отделался. Странник же взял девочку за руку и повел в «Два Яруса».

— С тобой все в порядке?

Кивок.

— Не ранена, ничего не болит?

Покачивание головы. Тут Вера немного слукавила — ушибленный бок ныл, но боль быстро утихала.

— Прости меня, пожалуйста, — вздохнул Андрей. — Оставил тебя с этим бездарем, нашел, кому довериться, старый дурак. Больше я тебя не брошу, обещаю.

Уголки губ девочки слегка приподнялись, но в ночном мраке аскет ничего не увидел.

Мы сами творим свою судьбу.

Ничто не предопределено.

Все возможно.

Колокол над управой пробил семь раз, когда в комнату постучали.

— Вера, просыпайся, — раздался снаружи голос Андрея. — Пора завтракать.

Девочка отвернулась от окна и подошла к тазику с кипяченой водой на тумбочке у кровати. Умыла бледное лицо, пригладила мокрыми ладонями волосы и вышла в коридор. Ночью она так не сумела заснуть, поэтому, как только забрезжил рассвет, оделась и наблюдала за пробуждением города. Хотела еще раз увидеть Костика, но не нашла парнишку ни рядом со стройными рядами дневного дозора, ни в толпе спешащих по мастерским ремесленников, ни у длинной вереницы купеческих телег.

— Ты не спала? — спросил аскет, сразу догадавшись, как подопечной удалось встать и собраться за считанные секунды.

Вера покачала головой.

— Плохо. Дорога предстоит дальняя, надо до темноты добраться до шахтерского поселка и там заночевать. Теперь же, видимо, придется искать ночлег в пещере или на обочине.

Сирота виновато опустила глаза. Андрей тепло улыбнулся и погладил девочку по макушке.

— Не волнуйся, крепкий травяной чай и плотный завтрак придадут тебе сил.

Несмотря на ранний час, в трактире едва отыскались свободные места. На лавках, словно в

о

роны на плетнях, сидели хмурые дружинники, вернувшиеся с ночного дежурства. Они и так жались плечом к плечу и задевали друг друга локтями, но при появлении аскета умудрились ужаться еще теснее. В противном случае спутникам пришлось бы есть на крыльце.

Андрей заказал большие тарелки гречневой каши, свежайший, прямо из печи каравай, десяток вареных яиц и два ломтя жирной сочной свинины. Ну и чаю, само собой. Пока трактирщик хлопотал у огня, странник стал замечать удивленные взгляды воинов, но взгляды эти бросали не на него, а на Веру. Аскет хотел уже спросить, в чем тут дело, как вдруг дородный бородач с красной лентой плече — знаком десятника — произнес:

— Славную вы смену подготовили, господин. Воистину превосходную!

Дружинники одобрительно закивали.

— Вы о чем? — удивился Андрей.

— Да об ученице вашей. Вернее, о ее подвиге. Ведьму в одиночку прогнала, неужто не знаете?

Мужчина нахмурился.

— Подробнее можно? А то ученица мне попалась… не особо разговорчивая.

Вера старательно двигала челюстями, неотрывно глядя в свою тарелку. Судя по напряженному взору и добела стиснутых пальцах, ей край не хотелось обсуждать ночное приключение. Но теперь выкрутиться вряд ли получится. Странник обо всем узнает и точно не обрадуется.

— Вадим — один из наших десятников — рано утром доложился воеводе о произошедшем. Мол, завелась в лесу тварь темная и его околдовала. Он, дескать, пошел пару недель назад за грибами и наткнулся на шалаш. А там — колдунья. Влюбила, говорит, в себя до смерти волшбой своей черной и заставляла еду таскать. А сынок Вадима, пострел этакий, вашу ученицу отыскал и попросил помочь. Вот она змеюке подколодной по башке огненным мечом как дала — та и умчалась в чащу, только пятки сверкали.

— А я слышал, — добавил сосед, — обратилась она вороной с железным клювом, пробила крышу и упорхнула за облака.

— Да? — хмыкнул дружинник напротив. — А мне сказали, оседлала ведьма ступу и полетела над деревьями, гребя помелом аки веслом.

— Байки это все! — вмешался третий спорщик. — Коль по башке мечом дали, то ни во что, окромя сажи, обратиться гадина не могла.

— Это все частности, — буркнул десятник. — Главное, Вадика из-под чар освободили, а погань изгнали. Воевода сперва не поверил, думал, вы сами разобрались. Но Вадим все твердит — девочка спасла, а в брехне его никогда не уличали. Стало быть, действительно ваша ученица постаралась.

— Это правда? — спокойно спросил Андрей, наклонившись к сироте.

Вера кивнула.

— После поговорим. Пока же наедайся, а то клюешь как птичка. Какой там Подгорный, до ворот не дойдешь.

Оставшуюся снедь аскет завернул в тряпицу и убрал в котомку. Расплатился, благословил дружину на ратный труд, и лишь потом спутники покинули трактир. Первое время странник шел молча, но избежать взбучки Вере все же не удалось, хотя девочка очень надеялась.

— На поводок тебя что ли посадить? — вздохнул Андрей. — Каждый раз вляпываешься в неприятности, да в какие! Вампир, оборотень, ведьма… Ни на минуту нельзя оставить без присмотра, сразу к черту на рога карабкаешься! Вот уж действительно пламенная кровь… Яблоко от яблони. Что Роман, что Роксана — у обоих горело, да не в том месте. Будешь вести себя так же — кончишь, как они!

Вера всхлипнула, утерла лицо рукавом и ускорила шаг. Но аскет быстро догнал ее и, положив ладонь на плечо, нежно произнес:

— Прости, пожалуйста, за жестокие слова, но я не могу потерять еще и тебя. Просто не могу. И не потому, что ты дочь моей бывшей ученицы. Дело не в долге или неких обязательствах. Я не прощу себе твою смерть, слышишь? Если я для тебя хоть что-то значу — прекрати совать голову в пасть вурдалака. Пообещай, что подобных выходок больше не будет. Обещаешь?

Девочка кивнула.

— Смотри мне.

Аскет взял ее за руку и продолжил путь. Когда северные ворота остались позади, спутники услышали знакомый голос:

— Решили уйти, не попрощавшись?

Обернувшись, они увидели Виверну. Наемник стоял, привалившись спиной к крепостной стене и держа в руках длинный кожаный сверток.

— А чего ты ожидал после содеянного? — хмыкнул странник. — Чарку на посошок?

— Разве Писание не велит прощать заблудших и любить врагов как самих себя?

— Писание велит, а я нет, ибо грешен. Да и самолюбием никогда не страдал. Скорее, наоборот.

— Слушай, я не хочу расставаться с обидой и злостью. Уверен, наши пути-дорожки еще не раз пересекутся.