Владимир Крышталев - Возвращение чудес

Как бы там ни было, в последнюю неделю августа его рыцари захватили дворец. Победитель собственноручно умертвил всех членов королевской семьи. Эрмина сказала, что крик самого маленького братика — последнего из четверых — до сих пор стоит в ее ушах.

В живых осталась только маленькая принцесса, которой тогда было около десяти лет. Ее Виктор почему-то не тронул. Пожалел… на свою голову.

Эрмина пронесла свою месть через года и страны. Она в совершенстве овладела оружием и научилась смирять гордость. Ее одежды часто представляли собой лохмотья, а обуви не было вовсе, и даже мужичье смотрело на бывшую принцессу как на оборванку.

Она отшлепала по пыльным дорогам шесть лет. Попрошайничала, нанималась на мелкую работу, кое-что воровала. Ее тело постепенно приобретало отчетливо женские формы, из-за чего доводилось прятаться от похотливых мужиков. Но облик изменился мало. Ее по-прежнему было легко узнать.

Затем судьба столкнула девушку с Этвиком. Барон ей изрядно помог — она вновь стала знатной дамой. Воровство, работа и нищета, как по мановению волшебной палочки, ушли в прошлое.

Именно барон, используя связи, ввел ее в окружение короля. И сделал своей союзницей.

Виктор, несомненно, вспомнил эти зеленые глаза. Но Эрмина не показывала истинных намерений, и король попался! Он возомнил, будто красивая девушка действительно благодарна ему за его доброту!

Есть достаточно простое правило: не наступать на грабли. Есть правило чуть посложнее: не приближать к себе людей, у которых имеются весьма серьезные основания для мести. Эти азбучные истины понятны любому невежде, а ведь ум у Виктора был недюжинный. Остается только гадать, почему король отбросил здравый смысл и сошелся с Эрминой.

Впрочем, чего тут гадать. Вот он, ответ, передо мной. Искушение, понятное любому мужчине.

Она терпела унижение, выполняя просьбы своего благодетеля — Этвика. Ей пришлось стать любовницей человека, которого она ненавидела. Быть ласковой и покорной, играть вызывающую отвращение роль. Эрмина с удовольствием вонзила бы стилет еще во время первой их с королем встречи. Но у барона был другой план. Зеленоглазая женщина подчинялась — и не только из чувства благодарности. Этвик обещал ей вернуть родное королевство.

Ее права не вызывали сомнений. И мой хитрый друг-барон, как бы в доказательство своих намерений, провел церемонию возведения на престол. Эрмина сделалась королевой. Только, естественно, без королевства.

Присягнув ей на верность, Этвик записал себя в число ее вассалов. Это ничуть не мешало барону помыкать своей формальной госпожой. А вся фиктивность проделанного в полной мере проявилась после возвращения бывшей фаворитки из столицы.

Готовясь к войне, Этвик попросту отмахнулся от «королевы».

Здесь моя собеседница не стала вдаваться в детали. Я понял только, что они с бароном основательно разругались, из союзников превратившись во врагов. И Эрмина снова потеряла пристанище.

— Куда же ты направляешься? — спросил я.

Наша беседа затянулась. Уже давно затих дом. Мои товарищи, должно быть, крепко спят — вместе со всеми остальными обитателями.

— Не знаю, — моя собеседница смотрела в пустоту.

Лампа на столе больше коптила, чем давала свет, но мы уже привыкли. Правда, несмотря на приличный объем, масло грозило вскоре закончиться. Это я отметил автоматически: пора завершать разговор.

— В Милну тебе нельзя, — размышлял я вслух. — Кто-нибудь из видевших тебя слуг обязательно выдаст.

Эрмина перевела взгляд на меня. Она сидела на кровати в дорожной одежде — маленькая потерянная женщина. Теперь я знал, что неправильно определил ее возраст. Ей было около двадцати пяти, просто что-то в выражении лица делало мою собеседницу старше.

— Азар, — произнесла она едва слышно.

— Что? — насторожился я.

Она подалась чуть вперед.

— В тебе добро. Мои грехи велики, но я еще никогда не исповедовалась. Священники… недостойны слушать. Их души еще чернее… А ты знаешь правду. Я не хочу… не хочу так жить.

Продолжая взволнованно говорить, в какое-то мгновение Эрмина вновь — во второй раз за сегодняшний вечер — оказалась у моих ног. По ее щекам теперь катились слезы. Она словно признала во мне некое высшее существо и о чем-то умоляла. Как юный де Лири тогда, в лесу.

Еще одна идиотская ситуация, мельком подумал я.

То ли от усталости, то ли из-за выслушанного рассказа мое восприятие притупилось. Привычная трезвость рассудка куда-то исчезла. Не зная, что делать, я вскочил с табурета и бросился поднимать собеседницу.

Волнами накатывали самые разные чувства, поэтому дальнейшее запомнилось сумбурно. Силой вернув Эрмину на кровать, я то убеждал, то утешал ее. Моя речь стала эмоциональной.

Трудно сказать, когда разговор перешел в несколько другое русло. Однако к моменту, когда масло выгорело и в комнате наконец наступила темнота, нам больше не требовался свет.

Проснувшись — как обычно, на рассвете, — я сперва не понял, в чем дело. Ночное приключение казалось невероятным сном. Сейчас, в безмятежной тиши утра, мысли текли совсем по-другому. Возбуждение, пылкие фразы, слезы — всё представлялось нелепым и смешным. Не могло же подобное происходить на самом деле!

Но рядом слышалось дыхание. Эрмина, красивая даже с закрытыми глазами, чарующая в своей наготе, крепко спала. Кровать была рассчитана на одного, поэтому я даже не мог толком повернуться, чтобы не разбудить девушку.

До вчерашнего вечера мы встречались всего один раз, и то мимоходом. А теперь вот спали в одной постели. Забавные выкрутасы бывают у судьбы.

Впрочем, я симпатизировал Эрмине с самого первого взгляда. Невольно, потому что знал: убийство короля — ее рук дело. По идее, учитывая данное обстоятельство, я должен был относиться к моей новой знакомой с долей брезгливого отвращения. Но куда там! Благодаря сочетанию красивой наружности и какого-то внутреннего обаяния Эрмина заранее привлекла меня на свою сторону — еще до того, как я услышал ее исповедь.

Поддаться искушению было легко. Даже по местному времени я уже больше года жил отшельником, то есть общался с женщинами на формальном уровне. Удерживаться от позывов плоти не составляло труда… пока отсутствовали по-настоящему интимные ситуации. А вчерашний разговор был более чем интимным. Не каждому встречному открывают свою душу, и даже не каждому любовнику.

Сопереживание часто ломает барьеры. Так произошло и с нами.

Устав от неподвижности, я аккуратно спустил ноги на пол. Сел.

Эрмина пошевелилась и, не просыпаясь, заняла освободившееся место. Улыбнувшись, я встал. Под босыми ногами тихо скрипнула половица.

Издалека донесся звук хлюпнувшего в колодец ведра. Кто-то уже начал свой день.