Эри Крэйн - Мятеж

Грант нашел в траве камушек и запустил его в ручей, протекавший в десятке метров от магов, и срывавшийся с обрыва, орошая воздух сверкающими каплями.

— Люблю это место. Всегда прихожу сюда, когда выдастся свободная минутка. Здесь пахнет умиротворением. В деревне ты можешь спрятаться от чужих глаз разве что в своей хижине, но и там поток их голосов, крика, смеха будет преследовать тебя.

— Любишь одиночество?

— Не то, что бы люблю, — Грант замялся и, посмотрев на Фьорда, усмехнулся, подняв руки вверх, — ладно, можно сказать и так. В деревне почти три сотни человек, и все это посреди огромной пещеры. Замкнутое пространство и все такое. Конечно, я родился здесь и вырос, и это должно быть для меня нормальным. Но, как я говорил ранее, я был на Поверхности, где над тобой синее небо — такое, что голова кружится от его глубины. А здесь… столько людей, и пусть женщины готовят пищу и смотрят за порядком, а некоторые из мужчин удят рыбу (здешние ручьи просто кишат живностью), и возделывают землю, но, по большей мере, заняться тут нечем. Вот и получайте десятки поэтов, писателей, ученых, художников, музыкантов, и каждый со своими идеями, теориями, неуемной энергией. Порой гул стоит невообразимый!

— А в моем городке было чересчур тихо: слишком много магов в одном месте, и все со склоненными головами и раболепствующими душами, серые тени, готовые в любой момент стать частью горы.

— Я тебя понял, борец за свободу, но нам не стоит засиживаться. Ночь здесь не наступает, так что слушай меня — я знаю, когда можно забыться сном, а когда раздают еду.

Вернувшись в селение, они отужинали возле хижины Мелиссы и Гранта, чтобы дать Фьорду привыкнуть к новому месту, прежде чем жители деревни набросятся на чужеземца с расспросами.

— Мы живем в отдельном от отца доме. Он всегда занят делами общины, а здесь куда тише, чем в самом сердце поселения, — Грант умело извлекал кости из обжаренной до коричневой корочки жирной рыбины. Мелисса закончила раньше и, сославшись на усталость, отправилась в хижину. — Сегодня поспишь на моей койке, а завтра я смастерю еще одну лежанку.

— А Мелисса? — руки Фьорда были по локти в жире.

— Лисса? Она спит во второй комнате. Мне так спокойнее. Ей уже тринадцать, в этом возрасте мужчины селения могут начать за ней ухаживать, но я предпочитаю не подпускать этих балбесов к ней ни на шаг, — пояснил Грант, увидев недопонимающий взгляд Фьорда. — И ты, даже не думай!

— Что? Нет! Я бы никогда, — Фьорд залился краской и, подавившись костью, закашлялся. — Я даже и не думал!

— Это хорошо, — Грант широко улыбнулся. — Ты вроде славный парень, жаль будет превратить тебя в куст.

Хижина, в которой жили брат с сестрой, как и все другие дома в деревни, напоминала перевернутую вниз половинку ореховой скорлупы. Внутри ее делила непроницаемая стена из тонких деревянных стеблей с небольшим проемом, прикрытым зеленой занавесью.

В этот раз Фьорд засыпал в мягкой постели. Воздух пропитали хрупкие ароматы трав; сквозь переплетение ветвей, из которых была свита хижина, проглядывали звездочки светящихся бутонов. Этот мир был совсем не похож на тот, на Поверхности. Погружаясь в сон, Фьорд принял решение обосноваться здесь, пока не обретет понимание пути, которым ему следует идти дальше.

Без закатов и рассветов, вся жизнь Фьорда поместилась внутри нескончаемого дня. Все свое время он проводил в обществе Гранта, с которым ему удалось неплохо сдружиться: как одного из двух магов дерева в поселении, основной обязанностью сына старейшины было выращивание пищи. Возделывать землю ему помогали парочка земляных магов, и та отдавала сполна, но в пещере, где находились поля, хоть свет был в достатке, тепла явно не хватало. Обогрев воздуха над овощными грядками и во фруктовом саду, который организовал Фьорд, увеличил урожайность, пусть за первое время юного мага и угораздило поджечь несколько плодоносных кустов.

В «минуты одиночества», как их называл Грант, сидя на валуне под деревом и размышляя о своем, Фьорд в сторонке перечитывал книги, написанные жителями поселения. Он пропитывался духом мирной и открытой жизни все больше, вдыхая ее на вечерах музыки и поэзии, вбирая вместе с яркими, порой безумными, картинами художников. И хоть старейшина по-прежнему не позволял Фьорду куда-либо ходить одному, юный маг огня неотвратимо становился частью селения, принимаемый за своего, как старшим, так и подрастающим поколением.

Спрятавшись в мире из камня и листвы, Фьорд, казалось, совершенно забыл о событиях былых дней. На Поверхности жаркое лето сменилось теплой осенью, ветер с океана принес дождь, превратившийся в колючий снег, и после морозной зимы весеннее солнце растопило ледяную корку на понурых деревьях. В один из дней вернулась едва заметная боль в плече, а с ней и сны, с лицами, спрятанными за сапфировыми масками и острые стрелы, пронзающие звериное тельце Мелиссы.

С каждым пробуждением на лице Фьорда появлялись новые глубокие тени, а в голове звучал надсмехающийся голос Командора: «Бегство — не всегда признак слабости». Но разве сейчас не он трусливо спрятался, вкушая спокойную жизнь, когда на Поверхности все по-прежнему? Фьорд очень давно не видел солнца. Его сила огня ослабла, а сам он стал уступчивым и немного безразличным.

— Пойдем со мной, хочу показать тебе одно место, — как-то сказал Грант, когда они с Фьордом возвращались в селение с полей.

Путь занял почти час: они спустились в долину и прошли в незаметный проход, низкий настолько, что пришлось пробираться ползком. Туннель вывел к маленькой пещере, густо оплетенной плющом. Посреди, у подножья низенького деревца, усеянного светящимися жуками, пьющими сладкий сок, расположился горячий источник, пар от которого наполнял воздух. Трава стелилась под ногами свежевыстиранным ковром. Грант взмахнул запястьями, плавно вычерчивая в воздухе горизонтальные линии, заставляя лозы заплести вход. Закончив, он скинул одежду и с блаженным стоном погрузился в горячую воду, примостившись в уступе между камнями.

— Да не стой истуканом, — Грант махнул рукой. — Или я зря стоптал все ноги, чтобы привести тебя сюда?

Фьорд вздохнул и последовал примеру друга. От жаркой воды по телу пошли мурашки.

— Даже Лиссе не сказал об этом месте, — Грант в задумчивости грыз палец. — Хотя, не удивлюсь, если эта проныра и тут побывала. Там, где ты вырос, были горячие источники?

— Там была пыль и Змей-река, вода которой холоднее, чем могильная яма. Спасибо за горячую ванну.

— Я решил, что нужно что-то делать, — в ответ на вопросительный взгляд друга, Грант упал лицом в воду и, поболтав в ней головой, вынырнул назад, проводя руками по волосам. — Я вижу, что с тобой что-то происходит. Кроме того, что ты изменился с нашей первой встречи — это понятно, хотя я уже не уверен, пошли ли тебе на пользу эти изменения. Я все тянул, не знаю почему, но сегодня ты кричал во сне. Напугал Мелиссу. Но дело не в этом. Твое пламя потеряло былой жар.