Алексей Егоров - Обитаемые земли. Дилогия (СИ)

К счастью для семьи, они вовремя успели погасить огонь. Разрушения были ужасны, словно бешенный медведь вломился в дом, разметав столы и лавки. Многие бочки были побиты, на полу валялись кружки. На многих из них были следы зубов, крови, словно край кружки кусали или пытались жевать.

— А зубы человечьи! — прошептала девица.

— Да ладно! Оборотень?

Она, конечно, кивнула. Никто не сомневался в природе болезни купца.

Каперед припомнил, что на боли купец не жаловался, просто не знал покоя. Словно огонь внутри сжигал его. Вот он, вот конец веревочки!

Этот-то огонь и следовало загасить!

Вот что осознал Каперед.

Тело купца ослаблено, он истощен. Необходимо для начала дать ему что-то, что позволит восстановить силы. Каперед, задумавшись, вертел в руках флягу. Он уже придумал, что делать, но все еще не мог решиться.

Шанс на успех низкий, но не это его беспокоило. И даже не возможное ухудшение состояния больного. Каперед не хотел тратить на купца снадобье, что содержалось во фляге.

Есть ли иные средства, способные затушить огонь купца. Ничего в голову не шло. Идею с обматыванием мокрой тканью Каперед отмел сразу. Он уже пробовал подобное средство. Много раз! И по справедливости стоило сказать, что в половине случаев оно помогало. Другие же умирали. Так что знахарь сомневался, что подобный метод лечения приносил результат.

Больные выздоравливают сами. Если того хотят! Но купец без сознания лежит.

В этом случае есть только одно средство.

Оттолкнув от себя полную тарелку, Каперед резко встал. Лавка закачалась на неровных ножках, но не упала. Все, кто был в это время в таверне, испуганно отвернулись в противоположные стороны. Они не хотели смотреть на знахаря.

Каперед пошел к выходу и сказал своим спутникам:

— Идемте!

Дорога к лечебнице была как в тумане. Каперед не помнил, как добрался до храмового комплекса. Он лишь заметил, что его спутники вымотаны и тяжело дышат, как после долгого бега. Сам знахарь чувствовал себя превосходно, раз решившись он мог идти вперед, пока не уткнется в непробиваемый гранит.

И даже камень можно подвергнуть воздействию. Но сейчас не время работать умом. Грубые, но эффективные действия требуются.

Ворвавшись в лечебницу, Каперед отмахнулся от жрецов и направился к больному. Состояние того не изменилось.

— Горячей еды! Суп из птицы, немедля! — распорядился Каперед.

Он был в своей стихии, повелевал служителями лечебницы как сотник, командует новобранцами. Пришло время кое-чему поучить этих дикарей. Пусть взглянут на работу мастера.

Это, конечно, не трепанация, но работа тоже сложная. Ведь Каперед рисковал всем: статусом, знаниями, жизнью. Если купец умрет, после употребления снадобья, не заниматься знахарю своим ремеслом. И речь даже не о казни, такого позора он сам не переживет.

По крайней мере, так мыслил Каперед, оказавшись под действием своего снадобья.

Из рюкзака он взял воронку, вставил ее в рот купцу. Сделать это было не сложно, не пришлось разжимать сведенных челюстей. Передние зубы у больного отсутствовали, конец воронки вошел идеально.

Снадобье тоненькой струйкой полилось в рот больному. Каперед считал каждую каплю, чтобы не ошибиться с дозировкой… и не потратить лишнего. Палача он заставил массировать гортань больного, чтобы тот не захлебнулся.

Дыхание купца не изменилось, следовательно жидкость не попала в легкие. Это могло бы его убить. Ведь в таком состоянии рефлексы тела могли и не заработать.

— Замечательно, — сквозь зубы сказал Каперед. — А теперь теплый компресс на живот!

Грелку уместили в нужное место. Каперед вздохнул с облегчением.

— Ждать.

По его оценкам прождать придется полчаса, затем наступит облегчение больного. Выразится оно в расслаблении тела. Снадобье действует так, что на бодрствующего оказывает стимулирующее воздействие, а на немощного — как усыпляющее. Этим зельем приносится облегчение неизлечимым, но оно не действует так необратимо, как иные средства из коллекции Капереда.

Мягкое и тонкое, капли снадобья оцениваются на вес золота.

Вокруг больного столпились служители, палач продолжал придерживать грелку и по указке знахаря массировал ему живот.

— Слегка, не причиняя боли, лишь для стимуляции токов. А вы! — он обратился к служителям. — Расступитесь! Вы лишаете больного дыхания!

Варвары послушно разбрелись в стороны. Действия иноземного знахаря казались самыми обыкновенными, не вызывающими доверия, но говорил и действовал он так уверенно, что никто не стал с ним спорить.

Это часть лечения. Лекарь должен верить в то, что делает. И тогда его уверенность передастся больному. И если существуют какие боги, они услышат мольбы несчастного, помогут ему в избавлении от недуга.

Вскоре он заметил изменения. Члены немощного начали расслабляться, физис организма приходил в норму. Токи его тела восстановились, и он готов был принять пищу.

Проверив зрачки, Каперед убедился, что состояние больного улучшилось. Теперь они не были расширены, но не реагировали на манипуляции знахаря. Это плохой знак, но Каперед не беспокоился.

Сердце билось, кишечник бурлил. Пора приниматься за кормление больного.

Капереду передали миску с теплым супом. Он потребовал только бульон, впрочем, жрецы и сами знали, что ему требовалось

Влив бульон таким же образом как снадобье, Каперед распорядился принести жаровню.

— Теперь остается только ждать. Я вернусь утром, взгляну на результат. Изменений не последует ранее, чем взойдет солнце.

Они могли последовать, но в таком случае Капереда все равно выдернут из кровати. Так чего же беспокоиться?!

Теперь он почувствовал, что смертельно устал. Период активности сменился безумной усталостью. Под конвоем раба и палача знахарь вернулся в дом Астаниса.

Там ему выделили небольшую каморку, принесли ужин, к которому Каперед не притронулся. Зашло солнце, люди отправились в кровати, но еще долго не могли уснуть. Любопытство разбирало всех, кроме самого виновника. Каперед уснул мгновенно, пелена сна отбросила шум большого дома: приглушенные голоса рабов, лай собак и ржание коней, скрип дерева и песни насекомых.

Солнце не торопилось вернуться в мир, вынуждая людей ворочаться. Беспокойный сон не шел им на пользу. Новость о иноземном знахаре распространилась по городу подобно пожару и обросла легендами, как и положено всем новостям.

Ночь прошла спокойно. Каперед хорошо отдохнул и пошел в лечебницу. Рабы, занятые утренними делами, почтительно приветствовали лекаря и спешили убраться с его дороги. Лишь бы не проклял, знахарь чужеземный.

Сам Каперед более не испытывал вчерашнего подъема, но и страха тоже не было. Вот уж удивительно.