Алексей Егоров - Обитаемые земли. Дилогия (СИ)

Каперед изъявил желание почтить Рогатого бога. Просьба чужака удивила Добура, естественно, его интересовали причины. Каперед и не скрывал, что намеревается проследовать на северо-восток, чтобы разузнать о древних, прародителях его народа. И чтобы путешествие прошло успешно, он приготовил дар богу, хозяину этой земли.

Сняв холстину с механизма, Каперед показал жрецу свое подношение. И солнце так удачно пробилось сквозь листву, осветило своим лучом механизм, что Добур не смог сдержать вздоха удивления.

— Видал я уже подобное у нашего ремесленника, — сказал жрец.

Он подумал, взял из рук гостя подношение и спросил:

— Почему ты полагаешь, что сей дар придется по душе Рогатому?

— Бог земли твоей, он движитель мира. А механизм этот из нашего края использовался для приведения в движение устройства, которое заставляло двигать подобие планет. Оно применялось жрецами для расчета календаря, затмений, например, и других небесных явлений.

— Ремесленник клялся, что нашел это устройство в развалинах к югу от нашего поселения.

— Он мне сказал тоже, потому я и счел необходимым купить это.

Каперед объяснил, что столь древнее устройство наверняка принадлежало расе прародителей. Они бежали от холода, старались укрепиться в новых землях, но природа не позволила им задерживаться здесь. Они достигли благодатного юга и продолжили жить в своих потомках. Каперед указал на себя.

— Мною движет почтение к предкам, я страстно желаю взглянуть на землю, откуда явился мой народ!

Огонь в словах Капереда был искренним. Да, у него был расчет овладеть некими знаниями, обычный, меркантильный расчет. Но при всем при этом его страсть не была ложной. Он стремился на север, как перелетная птица.

То долг крови, святая обязанность всякого человека.

Жрец прекрасно понимал, о чем говорит чужак. У него были сомнения только в том, что те древние были предками ленивых южан, а не благородных сынов леса. Проще говоря, варвар считал себя потомком древних.

Спор о первородстве у них занял много времени. Каперед приводил свои доводы, пользуясь наработками философов. А варвар применял какие-то неясные, основанные на эмоциях аргументы. Отчетливо видно различие в мировосприятии двух народов.

Сила логоса не могла поколебать уверенности варварского жреца в собственных словах. Наоборот, чем больше аргументов приводил Каперед, тем жестче становилась позиция Добура.

Они могли бы вечность затратить на этот бессмысленный спор. Ведь кроме собственного разума у них не было инструментов, чтобы установить родство с древними. Да и были эти древние, еще стоило узнать. Спорящие не задавали себе этого естественного вопроса. Ведь без предков их существование бессмысленно. А великие предки дают право на утверждение собственной исключительности. Если их нет, то стоит их выдумать.

А поверить в выдумку не составит труда. И логос южан, и чувственность северян легко ведутся на романтические выдумки.

Заметив спорящих, старший жрец вмешался в их разговор.

— Добур! Прекрати донимать гостя.

Собеседник Капереда осекся, он как будто вернулся с небес на землю. Давно у него не возникало возможности потренироваться с красноречии. А тут такая возможность: умелый противник, имеющий аргументированную позицию. И тема для спора весьма важная.

И Каперед забыл обо всем. Он словно вернулся в прошлое, во времена совместных попоек с друзьями. Тогда они еще были друзьями…

Нет ничего лучше жаркого спора.

— Приветствую тебя гость, — обратился подошедший жрец к торговцу.

Он не был таким рослым и крепким как Добур. Старость еще не поразила этот стройный ясень, но седина уже пробивалась в его листве. Каперед понял, что стоит перед понтификом, главным жрецом храма.

Добур отступил, смиренно склонив голову.

— Я Скетис, — представился понтифик, — первый среди этих бездельников. Догадался поди уже?

Каперед кивнул и представился. Сказал, что намеревался отдать вот этот предмет в подарок богу варваров.

Снова пришлось представить диковинную поделку и объяснить принцип ее действия. Машина заинтересовала понтифика, и он повел гостя за собой, чтобы за кружкой хмельного хорошенько рассмотреть дар Рогатому. Добур последовал за ними, повинуясь приказу понтифика:

— И тебе будет полезно послушать наш разговор.

Идти пришлось недолго. Конечно, жрецы не пускают посетителей в храм. Ритуалы они проводят в доме бога, сокрытые от взгляда мирян. Капереда интересовало, позволено ли верховному жрецу общаться с грязным людом, но спросить об этом Скетиса он не решался.

Уже один раз попал впросак своим вопросом. Понтифик мог оказаться не таким снисходительным к чужакам, как Воробей.

Расположившись на лавке возле общинного дома, Скетис отправил подчиненного за выпивкой. Он расспрашивал гостя о предмете, его назначении. Особенного его интересовал принцип действия оригинального механизма, но Каперед мало понимал в механике.

— Вам следует познакомиться с нашими философами, особенно теми, что сведущи в музыке.

— Эх, имей я такую возможность, — сокрушался Скетис.

Пришел Добур, он нес бочонок с хмельным, держа в руках три большие кружки.

— А вот на это время у нас есть, садись и выпей с нами, да послушай, что я скажу.

Слова его предназначались как для Добура, так и для Капереда. Говорил жрец о древних, что создавали механизмы, подобные тем, что производили южане. Но и в знахарстве, общению с духами и гаданиям народы Обитаемых земель сведущи. А уж в этом народы Коматии были неизмеримо сильнее южан.

Спорить с этим Каперед не стал, хотя считал восточных магов колдунами более сильными.

Среди варваров лесной страны встречалось множество звездочетов. Их знания поражали, Каперед уже знал об этом, потому не знал, к чему клонит понтифик. А речь варвара предназначалась в большей степени для подчиненного, чем для гостя. Ведь гость уйдет, а Добуру еще долгие годы предстоит служить Рогатому богу.

Он должен знать, что не следует враждовать с чужаками. С ними необходимо дружить, но на равных условиях. Именно об этом говорил Скетис. Не прямо, наводя туман на объяснения, но таков был посыл его речи.

— И вы, южане, и мы — вышли из одного корня. Мы ветви одного древа, одна ветвь приносит плоды, иная дает побеги, вытягивая древо выше к звездам. На следующий год ветви меняют свое назначение, продолжают дело собрата. Наше общее древо растет, увеличивается в размерах и впитывает в себя мудрость земли, силу неба. И ты, Каперед, и я — Скетис, имеем общего предка. Тьма веков скрыла от нас корни, но общая земля — весь этот мир, является нашим прародителем.

Такие слова не могли не удивить Капереда. Он не мог поверить, что слышит их от спесивого варвара. Ведь про наглость и самомнение лесных дикарей наслышаны все граждане Города!