Василий Тарасенко - Драконий Катарсис. Изъятый

— То есть… — я чуть не подавился куском зеленоватого местного хлеба, — ты все это время знал, что я не из вашего мира?!

— Естественно, — смутился тур, ну, попытался по крайней мере. — Таких сильных проводников наш мир давно не рождает. Так что без вариантов, знаешь ли.

— Тристания тоже знает? — тут же прощупал я обстановку.

— Может быть, если дала себе волю включить мозги. — Тур пожал плечами. — Она вообще думать не любит. Эльфийка действия — сгребла и в койку.

Я прыснул, уткнувшись носом в хлебную лепешку. Горотур улыбнулся, а потом вывалил на мою бедную голову вагон интересной информации. Покойная жрица, вместо того чтобы лечить меня, почему-то утащила беспамятного гостя в свою клетушку, где стала проводить странные, с точки зрения опытного рогатого вояки, ритуалы, не имевшие ничего общего с лекарскими песнями-плясками. Как потом оказалось, она была зажившейся на белом свете сестрой Пармалеса, последнего хозяина Лесного Моря, погибшего в драконьем огне семьсот лет назад. Она была одной из сильнейших Ходящих в трех племенах и сразу разглядела знакомую сущность, тогда спавшую мирным сном внутри гостя. Так что ничего удивительного в том, что она решила пробудить душу своего брата, перед которым до сих пор испытывала чувство вины за давнее предательство, позволившее народу моркотов выжить во время Драконьего Катарсиса. Происшедшие со мной перемены тур заметил не сразу. Но словно молния озарила его затупленные хозвопросами мозги, когда я вдруг стал карать и рулить в белом племени. А потом был короткий диалог об изъятых, во время которого я пренебрежительно отозвался о несчастных попаданцах, которых еще недавно собирался спасти от жутковатой участи марионеток с затуманенными мозгами.

И тур начал придумывать план спасения. Правда, ничего не придумалось. Пока не появился котяра харрами, забежавший на территорию белого племени по своим насущным делам. Он меня узнал, но сразу же заподозрил неладное — изменился мой запах. Для проверки он нагло пообщался со мной, великим и ужасным восседателем на троне, убедился, что моя песенка спета древней сущностью, и тоже решил начать спасательную операцию. Он-то, этот харрами, и рассказал туру про ханхаев и хайверсов, а также просветил о личности, поселившейся во мне и поедавшей саму суть моего многострадального «я».

— Какой-то очень уж всеведущий мохнатик, — пробурчал я себе под нос, мрачно представляя, как держу котяру за отсутствующий хвост и задаю вкрадчивые вопросы в духе «НКВД ищет шпиона». И вот после этих моих слов тур возмутился и сказал:

— Да он тебе шкуру спас, Сахарок! Нет, точно надо тебя женить, чтобы всякая дурь из башки выветрилась!

— Чего?! — вскричал я. — Щас рога пооткручиваю, антресоль ты рогатая!

С трудом объяснив туру, что такое эта загадочная «антресоль», я настоял на продолжении рассказа. Харрами Канкадиэль с трудом, но вспомнил, в чем была главная слабость хайверсов древности, и уже собирался навестить жрицу белых моркотов на предмет артефактов и «добровольной» помощи спасателям, когда нелегкая принесла в Дом белых сами уже знаете кого. Лендерра появилась очень вовремя. После сцены моего общения с шицугехай у заинтересованных морд не осталось никаких сомнений в подлости мира. На этом моменте рассказа прозвучала вторая сентенция о браке, способном вправить мозги одному хвостатому моркоту, а также защитить от подобных приключений. За что тур получил мягкой циновкой в наглую морду.

Так ничего и не придумав, троица зависла. А потом все получилось как-то само собой. Харрами все-таки испарился, пообещав привести Ходящую, у которой не могло не быть решения проблемы. Горотур мучительно пытался решить, как незаметно подойти ко мне сзади, а некая ушастая вновь показала главную черту своего характера. Совершенно молча (я же приказал ей заткнуться) она преспокойно подошла к трону и изобразила энтомолога от народа. В роли редкостно дурной бабочки оказался я. Пока мое величество сползал с меча, тур опомнился и включился в праздник. Смачно рассказав, какое он получил удовольствие, обнимая и тиская мою тушку, Горотур мечтательно порадовался за моею будущую жену, которой достанется такое ладное тельце. Вот же кому-то счастья подвалит! Ну, что с ним делать, а? Пришлось отбить руку, пытаясь достучаться до рогатого, закатившего глаза от восторга. Стучать пришлось по лбу, кстати, вытянувшись на цыпочках, м-да. В тот момент я почувствовал себя маленьким и легким ежиком. Пни — и нолети-и-и-иг…

Так вот, харрами, который Канкадиэль, привел жрицу в самый важный момент. Да еще и заставил ее прихватить один из артефактов, посвященных силе Суинаски, Владычицы Пустоты. По словам тура, аргументы, нодвигшие Ходящую на сотрудничество, ясно читались на ее одежде — котяра не стеснялся в посулах и обещаниях быстрой расправы. Ну а дальше все было делом техники и сильных лап одного рогатого типа. Жрица со скорченной мордой добила братца призрачным кинжалом, а харрами в награду свернул ей шею, чтобы исключить в будущем истерики с местью и искоренением меня любимого из этого мира.

— Чтобы не кончить, как она, тебе срочно надо жениться, — с умным видом добавил Горотур, маскируясь под мудреца и философа, но у него это получилось с трудом. Попробуйте сами болтать с умным видом, когда на вашей шее пытаются найти место для удавки… Я не нашел, однако.

Вот это я понимаю! Занимательный кордебалет получился. Я не мог не задать вертевшегося на языке вопроса:

— А кто штопал мне карму и паял ауру?

— Чего? — привычно затупил рогатый.

— Кто меня лечил? — более доходчиво спросил я.

— Так котяра постарался, — тур неопределенно хмыкнул.

— Ну, прям находка, а не кот, — проворчал я с долей скептицизма в голосе. — Настоящий Матроскин, унитаз тебе в «запорожец»… Молчи! Все равно не буду объяснять!

Последнее пришлось сказать туру, в глазах которого вновь загорелось любопытство. Слово за слово, и я опять услышал угрозу свадьбой. Вот и выдал коронную фразу. По-моему, ее надо было сказать еще в первый раз. На нее, как на пароль, распахнулась дверь комнаты, где я еще недавно валялся скучной тряпочкой, и вошли два типа, завершившие своим присутствием картину «Три недобогатыря». Точнее, один перебогатырь и два недо… Харрами и Тристания с интересом уставились на меня, а потом переглянулись. Я недовольно проворчал:

— Ну, и? Где цветы, фанфары, бурные овации? Я вернулся, встречайте!

— Я рад, светлячок, — искренне ответил котяра, смутив меня таким подходом. Не привык я ни на Земле, ни здесь, чтобы обо мне реально заботились и переживали. Тристания тепло улыбнулась, но промолчала. Я сердито спросил, глядя на эльфийку:

— А ты чего рыбу изображаешь? Сказать нечего?