Василий Тарасенко - Драконий Катарсис. Изъятый

— Ты почувствовал?

— Да, — угрюмо ответил он, — еще как. Мне знакома эта сила.

— Мне тоже, — пораженная догадкой, я лишь помотала головой. — Так пахнет только…

— Твари! — яростный крик заставил нас подпрыгнуть в буквальном смысле. Только что валявшаяся у стены Балайба стояла на ногах и с яростью смотрела на нас, сжав кулаки. — Вы убили батю!

Она кинулась к телу отца, схватила его и с ним выбежала из грота. Уже оттуда долетел ее голос:

— Мы отомстим! Я сама найду тебя, Нокил! И вырву сердце!

Тяжелое хлопанье крыльев возвестило, что все закончилось. Лионель ошарашенно посмотрел на меня и сказал:

— Мы его убили?

— Я знаю эту силу, — выдавила я все-таки, — эту хватку, эту тихую пакость…

Лионель зажал мне рот рукой и прошептал:

— Не вздумай даже в мыслях назвать…

Он был тысячу раз прав. Такими именами не бросаются даже «про себя». Но сейчас я переключилась на новую проблему, самую насущную. С этой скалы надо было убираться как можно быстрее. Не сегодня завтра гарпии вернутся. И они не будут разбираться, кто прав, а кто виноват. Мы для них враги. Нас просто разорвут на кусочки… Я машинально потянулась внутренним голосом к своему Владыке Террору, но в ответ пришла только глухая тишина. Мальчишка-моркот не откликался. Понимание пришло откуда-то из глубин памяти. Хайверс бессилен над истинно любящими. Обретение Лионеля заполнило все мое существо цельной силой проснувшейся любви. И теперь я больше не шицу одного наглого черноволосого типчика. Все бы ничего, но один минус в этом был. Я не могла позвать на помощь.

Когда я очнулся посреди огромного леса, первое, что бросилось в глаза, — огромные яркие бабочки, порхавшие среди толстых ветвей. Им не мешали ни туман, ни плотный сумрак, ни редкий дождь откуда-то сверху. А еще я не мог понять, что случилось. Ехали куда-то с мамой на автобусе, потом сильный удар — и все пропало. В момент пробуждения рядом не было никого. Зато очень хотелось куда-то идти, а все препятствия на пути вызывали обиду и раздражение. Я шел напролом, тоскливо высматривая хоть что-то знакомое. Куда же меня выбросило после аварии? А то, что была именно авария, я знал. Мама часто рассказывала про такие штуки, когда учила переходить дорогу. Да и папа сколько раз по шее давал, если видел, как я перебегаю дорогу в неположенном месте или не посмотрев по сторонам.

Помню, в тот день меня почему-то заботила одна мысль — а есть ли в этом лесу грибы? Интересно, они такие же огромные, как и деревья? Потом я встретил папу. Узнать его было сложно — все-таки это мелкое существо с черными волосами и телосложением тощего старшеклассника никак не походило на него. Но каким-то странным зрением я увидел именно отца. И мы говорили, много, торопливо. Какие-то странные дядьки хотели причинить ему боль, но я не дал. А помог нам странный дед с синей бородой.

Когда же все успокоилось, во мне словно что-то включилось. Я стал старше, начал понимать почти все из происходящего. Папа отправил меня из леса в большую степь, где мои новые большие размеры очень пригодились. Раз он сказал, что так надо, кто я такой, чтобы сомневаться? Тем более что отец предупредил, что скоро меня догонит, и попросил подождать на границе пустыни. По пути я осознал, что могу превращаться в самого себя, и это оказалось здорово!

Степные травы пахли мокрым дурманом, дождь шумел среди стеблей, а под темно-зеленым в сумерках покровом шла настоящая жизнь. Стрекотали странные кузнечики с почти человеческими глазами, разучивали хоровое пение шестилапые лягушки, то и дело мелькали массивные жуки с миниатюрными наездниками на хитиновых спинах. Наблюдать все это оказалось захватывающе интересно. Шуруя босыми ногами в мокрой траве, я набрел на странное существо — вроде бы человек, но со змеиным хвостом вместо ног. Он был большим и серебристо-черным, почти пегим, и почему-то без единого слова начал гоняться за мной, помахивая мечом. Рассердившись, я опять стал большим, отчего странный змееног испугался и затих в обмороке. Зато рядом я увидел еще несколько таких же. Ну, раз они так хотят поиграть — я тоже решил присоединиться.

Наги оказались крепкими ребятами, хоть и не могли особо потягаться с моим новым обликом. Это вообще оказался странный мир. Папа, конечно, успел многое рассказать, но услышать — это одно, а вот увидеть своими глазами… Вообще в те дни я словно плавал в тумане, впитывая окружающее и привыкая к самому себе. Потом была встреча с отцом и его друзьями, после чего мы отправились в главный город нагов, в столицу Империи Алша’Ашшан. И уже там я начал кое-что понимать. Интересно было наблюдать, как новая странная особенность папы влияет на других. Все вокруг сразу начинают хотеть от него чего-то малопонятного. Сейчас, когда мне стало уже тринадцать лет, я видел, что от папиной силы всем вокруг становилось странно, будоражаще и ново. Но ничего больше. Мешало только думать о всяком разном. Когда красный наг схватил меня за горло, такой наглости -я не стерпел. На вкус он оказался донельзя противным. А вот сам факт, что я смог вот так, запросто, отгрызть разумному существу руку, чуть не свернул мне мозги. Так что дальше я вел себя тише воды ниже травы, размышляя о происшествии. Оставаться в городе нагов надолго не хотелось, так что когда папа сказал, что мы отправляемся к эльфам, захотелось скакать на месте! Получилось, правда, только поерзать на его шее. Папка, хоть и хрупкий на вид, стал намного сильнее, чем был дома. И почти не замечал моего веса, пока мы шли к окраинам наговской столицы.

Первая ночь в пустыне после пребывания в оазисе нагов принесла отцу беспокойный сон. В какой-то момент он проснулся, вскочил на ноги и стал всматриваться куда-то за горизонт, а потом улыбнулся довольно и завалился спать дальше. Мне сон не был нужен — за прошедшие дни это стало очевидно. Но и скучно по ночам не было: надо охранять стоянку, а еще можно понаблюдать за жизнью в дождливых песках, чем я и занялся после того, как папа вновь уснул. Странностей в пустыне хватало не меньше, чем в степи.

Утром папа озадаченно грыз жареную ногу большой ящерицы с таким видом, словно к чему-то прислушивается. Я превратился в себя-мальчика, присел рядом на песок и спросил:

— Пап, что-то случилось?

— С чего ты взял? — рассеянно ответил отец.

— Ты что-то слышишь? — подала голос невыспавшаяся форестесса, зевая не хуже рыбы, вытащенной на берег.

— У Тристании проблемы, — пробурчал папа. — Она, конечно, больше не шицу мне, но все-таки я ее слышу, хоть и слабо. Ей нужна помощь.

— А кто такие шицу? — тут же спросил я.

— Мал еще, вот подрасти — тогда расскажу, — отмахнулся отец.