Ирина Якимова - Либитина (СИ)

Погоня ушла в сторону, скрылась на боковой аллее. Ко мне бросился только один охотник на тварей, Эрвин.

— Леди Эмендо, что случилось? — задал он до боли знакомый вопрос. Я искренне расхохоталась, но от нервов получилось очень похоже на рыдание.

Нас еще не оставили в покое. Откуда-то сверху, из темных крон деревьев спикировала еще одна черная крылатая тварь. Я закричала. Эрвин обернулся, успел выстрелить, но она отшвырнула его в сторону. Юноша лишился чувств. А тварь опустилась, встряхнула крыльями, и они рассыпались клочьями черного шелка. Туман вокруг человеческой фигуры растаял, и я вскрикнула. К ужасу теперь примешивалось удивление:

— Майя?!

Подруга улыбнулась, показав ровные, блестящие… ненастоящие зубы:

— Да, я.

— Темная тварь Макты? — я задохнулась. — Как и Вако! Что вам надо от меня?! — я перехватила покрепче кинжал Гедеона. Хоть какое-то оружие.

— Я ее спасаю, а она кричит, — обиженно заметила Майя и, скользнув ближе, зашептала. — Мало времени! У Вако план: обратить сегодня даму Эмендо. Лучше тебя, чем дочь, юные плохо справляются с новым существованием. Тебя пасли весь бал, но я помешала Вако, — она горделиво хохотнула. — Вывела на вас охотников, и он струхнул. Бегите отсюда! Где Антея?

— Антея? В зале… с Митто.

— С Алоисом?! — казалось, побледнеть при столь белой коже невозможно, но Майя побледнела. — Все пропало. Он ее уже, наверное, увел… — забормотала она. Я похолодела:

— Алоис тоже тварь?!

— Беги за дочерью! — зазвенел в ушах крик подруги, а я уже неслась в зал.

Антея будто дремала в кресле в глубине зала, склонив голову на грудь. Подбегая, я только молилсь, чтобы на ее шее и груди не было укусов, как у Калькара… Наверное, почувствовав мой страх, дочь открыла глаза, сонно тряхнула головой — и резко села:

— Ой, я что, заснула?!

Я остановилась в шаге, не в силах шевельнуться. Счастье помилования в последний момент переполняло тело.

— Ты что же, уснула, дочка? Как же твой кавалер? — я постаралась, чтобы голос не задрожал. Зато задрожали руки, пришлось скрестить их на груди.

— Он привел меня сюда после танца и ушел, — Антея поморщилась, скрывая зевок.

— Он… не напугал тебя?

— Граф Митто? Не-ет.

Я с облегчением выдохнула:

— Поедем домой!

Чары над залом потихоньку рассеивались. Госпожа Калькар начинала тревожиться, что давно не видела сына, но подойти к ней и рассказать, что видела в комнатке за залом, у меня не хватило духу. Подхватив свое спасенное дитя, я бежала из страшного дворца.

В этот раз я села в карету к дочери и всю дорогу нервно шутила и делилась впечатлениями о прошедшем бале, естественно, выпуская последние. Антея тоже заметно нервничала, капризничала, но я списала это на усталость. Дома она рухнула в постель и тут же заснула тяжелым неподвижным мертвым сном, пришлось самой раздевать ее. Укусов на теле не было, но на спине под левой лопаткой я нашла глубокий порез. Он выглядел так, будто его нанесли дней пять назад, уже заживал… но еще вчера его тут не было. Я помогала дочери одеваться на бал и отметила б его, если б он там был.

Почему-то не оставляла мысль о кинжале Вако, лежащем в снегу неподвижной плоской мертвой рыбкой. И к ней привязывался вопрос:

«Как обращают темными тварями?»

Ни мужа, ни Эрвина, которых можно было б спросить, дома еще не было: с балом охота на темных тварей не завершилась — продолжилась в городе. До утра я собирала вещи в дальнюю дорогу, одновременно сочиняя легенды о нашем отъезде, которые нужно будет распространить среди соседей, и поминутно поглядывая… нет, не на дорогу, в ожидании мужа, а в небо, ища крылатых тварей, спешащих закончить то, что Гедеон не успел в саду. Но за мутным стеклом в оправе металлической решетки темнел все тот же тихий город. Только после рассвета я смогла прилечь, но не заснуть. Темные твари бесновались в Карде, а меня разбирала злость на Эреуса:

«Интересно, в твоем списке безопасных людей был хоть один человек?!» — беспрестанно крутилась в голове первая язвительная реплика нашей будущей беседы. Иногда я перескакивала с нее на размышления, когда темной тварью стал каждый из тройки старых знакомых, иногда на вопрос: знает ли лорд Гесси, что сооснователь его отряда — темная тварь?! А больше всего пугало, что Гедеону для какой-то новой интриги понадобилась обращенная тварью леди Эмендо.

«Хотят направить меня против мужа? Зачем? Ох, скорее бы уехать прочь отсюда!»

Усталость тела постепенно брала верх над брожением мозга, получившим слишком много пищи-вопросов на ужин. Я задремала. Но и во сне муравьиная возня мыслей продолжилась. Десятки в разные годы услышанных обрывков фраз запели хором:

«Макта не успокоится…»

«Заставлю заплатить вас!»

«Посадили на трон чудовище… чудовище… чудовище…» — эхо этой фразы еще долго звенело, будто отражалось от стен огромного гулкого зала.

«Его нельзя убить, можно лишь прогнать…»

«Что нужно Макте? — А знает ли это он сам?..» -

В сон влился какой-то ритм — звонкие постукивания. Капель водяных часов, щелканье четок. Стук задавал счет времени и будил страх: что произойдет, когда это отпущенное неизвестно кем и на что время закончится?

«Эти твари — не люди. Мертвецы, покорные воле Макты…»

«Все же мертвецы — или их можно исцелить?..»

''Вы задаете много лишних вопросов, леди Эмендо…»

«Беги за дочерью!» — крик Майи заглушил все прочие голоса. Один стук остался, и теперь я поняла: он идет из реальности!

Я села на постели, разлепила глаза. В спальне я была не одна. Тоненькая фигурка дочери в длинной ночной рубашке с кружевами склонилась над туалетным столиком. Ловкие пальчики перебирали драгоценности в раскрытой шкатулке, которую я позабыла убрать в багаж. Антея нерничала, роняла нитки бус, броши и кольца с громким стуком, который пробрался в мой сон. Она не заметила пробуждения матери.

— Антея, — тихо, ровно сказала я. — Что ты делаешь? -

Вопрос был задан машинально, ответ на него я уже знала: дочь не хочет ехать с нами. Она подчинилась на словах, поплакала об улетевшем чуде для вида, а сама решила бежать тайком. Конечно, на жизнь нужны средства, поэтому придется позаимствовать у мамы деньгоемкие и небольшие драгоценности. Разумеется, позже она все вернет… — думать о дочери худо не хотелось.

Антея вздрогнула, обернулась. Нитка жемчуга выпала из ее рук, бусины заклацали о звонкий холодный пол.

— Мама… Я…

— Ты собралась бежать? Почему?

Вопрос «почему» был верной ниточкой. Дочь оставила шкатулку, в глазах заблестели необременительные, имеющие истоком избыточную эмоциональность слезы.

— Я хочу жить в Карде, мама! В Донуме за три года я чуть с ума не сошла! Вы уезжайте, а я уже взрослая и сама решу!