Ирина Якимова - Либитина (СИ)

— Совмещаешь колдовство с наукой? — я улыбнулась. Подойдя к столу с приборами, взяла один — стеклянную трубку с шариком на конце и нанесенной на стенки шкалой. — Это все как-то связано с carere morte, верно?

— Положи термоскоп на место. Да. Алхимия, конечно, единственная дает ответы на вопросы о Бездне и ее детях, но царица наук — абсолютнейшая женщина, интуитивно чувствующая все верно, но не знающая слова «точность». Поэтому, на правах мужчины, я добавил в наш союз научной точности, — определенно рисуясь, сообщил Нонус. Я послушно положила трубку на место.

— Дети Бездны — кто это?

— Позже расскажу. Сейчас, как новорожденную carere morte, тебя больше должно интересовать другое, — он поманил вновь подняться на первый этаж и там распахнул дверь одного склада. Помещение напоминало винный погреб. Только в бутылях темного стекла было не вино, а кровь — обостренный нюх твари уловил знакомый запах.

— Разве кровь не испортится? — полюбопытствовала я, от удивления при виде этого зрелища даже позабыв новые вопросы о Макте, Лазаре и неизвестных детях Бездны.

— Еще Атер нашел средство, предупреждающее загустение крови ненадолго. А я продлил его действие до недель, — Нонус прошел в центр погребка, раскинул руки, гордясь собой. — Человеческая направо, коровья со свиной налево. Вон в том бочонке — собачья, для любителей. Ладно, с этим все, идем наверх.

Теперь его беззаботный приглашающий жест смутил меня. Кураж свободной прогулки по улицам уходил, я понемногу осознавала, что нахожусь в чужом доме на непонятных правах. А все-таки пользоваться гостеприимством чужого мужчины, даже видевшего твою смерть, что интимнее близости, не следует ни при каких обстоятельствах.

— Твоя спальня на втором этаже. Располагайся, моя робкая Королева, — опять широкий жест, сопровождаемый широкой улыбкой. Нонус сполна насладился моим смятением, а потом заметил:

— Ты меня не стеснишь. А если уже размечталась, что я захочу силой взять тебя, разочарую: влечение полов carere morte оставляют в первом пятидесятилетии.

— Благодарю за честность.

— Предлагая обращение, я предполагал, что после придется терпеть твое соседство несколько лет, — процедил он, и тут не оставшись в долгу, и отвернулся, показывая, что разговор закончен. Посмеиваясь про себя, я отправилась в свою новую спальню.

«Старая уловка, Нонус! Игра в угрюмость, интересность. Но что это со мной? Неужели, изголодавашаяся по общению, я рада и столь примитивной наживке?» Едкие комментарии Нонуса, саркастичное, но и ласковое: «моя Королева» дразнили и заставляли выбираться из ледяного панциря одиночества, не причиняя попутно боли. И я помимо воли снова училась улыбаться, даже мимические мышцы болели от позабытой нагрузки.

В итоге я задержалась. Идти было некуда, и вопросы остались. А Нонус следующим вечером был сама любезность. Кажется, я разгадала и причину приступов его грубости, и она была безыскусно проста: он, также как я, слишком привык к одиночеству. Общество, собеседник, одинаково то раздражали, то притягивали нас.

Жилые комнаты, не в пример лаборатории, были обставлены скудно, но в шкафу в спальне я обнаружила несколько дорогих, со вкусом подобранных и очень шедших мне нарядных платьев свободного покроя, с изящными драпировками. Были тут и нижние платья, рубашки, юбки с кружевами и вышивкой: похоже, пока я решалась на первую охоту, мой создатель посетил портных, чтобы приодеть новую ученицу. Все легко надевалось без корсета и почти не стесняло движений. «Должно быть, удобно для охоты», — подумала я и отметила, что не боюсь этой мысли.

Нонус и сам любил одеваться по прошлой моде, явно предпочитая белый цвет. Связав его внешний вид с запущеностью дома, я предположила, что мой создатель редко принимает гостей и давно один. Действительно, здесь изредка бывали только продавцы ингридиентов или покупатели странных зелий Нонуса. Осторожно спросив, является ли продажа лекарственных снадобий единственным источником его доходов, я получила насмешливый ответ: «Еще воровство. Все carere morte немного мародеры. Допивая жизнь, думаешь: зачем мертвецу украшения и деньги?» Доспрашивать, где он раздобыл наряды для меня, я после этого малодушно не стала. Но, одеваясь, иногда холодела. Мерещилось, что они сделаны не из ткани, а из человеческой кожи.

— Значит, жизнь Макты потеряна? И теперь его месть успокоит только смерть всех Арденсов? -

Новая беседа началась на складе препаратов. Нонус перебирал малоприятного вида тушки мелкой живности. Быстрым движением острого ножа он вскрывал им животы и извлекал внутренности. Я занялась семенами: отделяла гнилые от хороших. Монотонная работа успокаивала. Гладкие твердые холодные зерна приятно скользили в пальцах.

— Да, жизнь Макты потеряна. Я ждал и готовил его встречу с Кармель сто лет — и не дождался, — Нонус вздохнул и добавил непечатное ругательство в адрес моей названной матери. «Вот и открылся еще кусочек из ненужного, но как всякая тайна интересного прошлого белого вампира, — отметила я. — Похоже, история Арденса и Макты сильно задела его когда-то. Может быть, также как меня выкинула в извращенный проклятый мир».

— А как темные твари определяют по крови уцелеших Арденсов? — осторожно вдохнув воздух ртом, чтобы не узнавать запах тушек, наполняющий комнату, спросила я.

— Он наделил их своей способностью распознавать вкус этой крови.

— Другой вкус?

— Не знаю. Я был создан как carere morte до того, как Макта решил искать Арденсов. У меня этой способности нет, как и у тебя, мое дитя.

— Жаль, — обронила я и замолчала. В голове уже начинал складываться план: я нахожу всех Арденсов и передаю их Макте, а он снимает проклятие со всех обращенных в тварей, и оставляет Терратиморэ… Но собеседник разрушил хрупкую утопию одним ударом. Да, этот путь будет долгим.

— Пятерка старших должна знать вкус крови Арденса. Спроси у Вако, — с рассчетливой наивностью посоветовал Нонус, невозмутимо вспарывая очередное брюшко. Почувствовавший болезненную трещину в своей броне в начале беседы, он спешил возвратить мне ее. Я бросила перебирать семена, сжала руки между коленями. Руки, запросившие кинжал, чтобы опять направить его в сердце врага. Убийство Гесси не утолило мою боль. Став тварью, нечеловечески сильной и неподвластной внушению carere morte, я все чаще думала о других, погубивших Антею: о Вако, Митто, охотниках — о тех, с кем не справилась бы, будучи человеком. Но было одно ''но'': я клялась потратить вечность на исцеление тварей от проклятия. А для этого нужна ясная, не затуманенная яростью мести голова.

— К Вако я не пойду, — кратко сказала я. — Найду тварь второго-пятого поколения и спрошу ее.

— То есть, у тебя нет в планах нанести визит вежливости убийцам дочери? — фальшиво удивился Нонус.