Анна Дашевская - Лицо под маской (СИ)

— Почему? — поинтересовалась я.

— Потому что кошки очень долго были одной из больших ценностей нашего города, — туманно пояснил он, и более вдаваться в подробности не пожелал.

Ну и ладно, маска белая с черным, сиреневым и нежно-бирюзовым, к платью подойдет. Удивительно вообще, как я быстро привыкла к жизни под маской. Сколько я в Венеции? Взглянув на календарь, я пришла в ужас: шел пятый день. По первоначальному плану, через два дня я собиралась отправляться в Рим, а вместо этого арендовала дом на три недели.

В начале десятого вечера моя гондола медленно подплывала к Ка”Фоскари. Я в последний раз взглянула в зеркальце на пышную прическу, сооруженную мне новой горничной, поправила перо угнездившейся в волосах крохотной шляпки и надела кошачью маску. Итак, меня ждет бал, ужин с оперными ариями и встреча с Пьетро Контарини. И я, наконец, узнаю, чего ради половина Венеции обхаживает меня, в то время как вторая предвкушающее скалится.

Признаюсь сразу, танцы и ужин интересовали меня куда меньше, чем встреча. И даже любимые оперные арии не могли сбить с мысли о том, чего захотят от меня властелины Серениссимы? А жаль, голоса были сказочно хороши, такого Дон Жуана я даже в Мет не слышала никогда… Но мысли мои почти полностью занимал Пьетро Контарини. Что рассказывал мне о нем синьор Лаварди?

Итак, второй сын главы клана Контарини. Маг воды и воздуха. Ему чуть больше ста, в семье он занимается всеми вопросами, касающимися клановых интересов. То есть, буквально, от защиты недвижимости до определения желательных или нежелательных брачных партнеров. Женат на Екатерине Ломбарди, дочери герцога. Закончил Университет в Падуе и магакадемию в Лютеции, доктор технических наук. Бесценный синьор Лаварди даже называл мне тему его докторской диссертации, но я такой набор терминов не смогла бы воспроизвести и под угрозой лишения посмертия.

Последняя нота арии Царицы Ночи отзвучала, заставив зазвенеть подвески на люстрах, гости проводили аплодисментами пышную диву, обладательницу волшебного сопрано, и потянулись к столам с напитками. Я задумалась, выпить ли мне еще бокал шампанского, или благоразумно перейти на что-то безалкогольное, когда за моим плечом раздался тихий мужской голос:

— Синьора, не соблаговолите ли следовать за мной?

Я обернулась: один из бесчисленных лакеев в белых париках, чуть склонившись, указывал мне путь вглубь дома. Подобрав шуршащие юбки, я последовала за ним.

Приведя меня в небольшую уютную комнату, человек в парике с поклоном растворился. Я прошла к горящему камину и села в кресло. На столике рядом был сервирован кофе с какими-то сладостями и фруктами, но мне хотелось только пить, и я с удовольствием налила себе воды. Дверь вновь распахнулась, и в гостиную быстро вошел высокий мужчина, на ходу сдирая с рук перчатки.

— Добрый вечер, синьора, — произнес он, садясь напротив. — Ужасно похолодало к ночи, думаю, завтра может и лагуна замерзнуть.

— Неужели такое бывает?

— Нечасто, но бывает, — кивнул он, налил в чашку горячего кофе из серебряного кофейника, подогревающегося на спиртовке, и с наслаждением выпил.

— И что же тогда, город замирает?

— О, нет, мы с этим справляемся! Итак, — вздохнув, он отставил чашку, — вы, должно быть, уже в курсе. Я Пьетро Контарини. Прошу прощения, что вам пришлось ждать нашей встречи, но, откровенно говоря, меня сорвали с полпути в Бостон. Я уже был в Кале и покупал билеты на трансокеанский лайнер.

— В Бостон?

— Да, синьора, я отправился туда, чтобы встретиться с вами.

Он помешал кочергой дрова в камине и уперся взглядом в мое лицо. Я положила на столик маску, которую чуть раньше вертела в руках, и молча ждала продолжения. Мой собеседник вздохнул и продолжил:

— У меня есть племянник Карло, сын моего двоюродного брата. Брат погиб десять лет назад, и я обещал его вдове присмотреть за мальчиком. И, видимо, где-то упустил…

Налив в бокал чего-то, по-видимому, крепкого, он жестом предложил и мне; я покачала головой. Судя по аромату, это келимас с галлийских виноградников, у него крепость не меньше сорока пяти градусов, меня после одной порции можно будет выносить из этой комнаты.

— Рассказывайте, Пьетро, прошу вас. Я пока не понимаю, чем могу помочь я.

— Мальчик талантливый маг, не отнимешь, — Контарини сделал большой глоток из бокала. — Но ему все давалось слишком легко, и он стал… Знаете, вот у вас сегодня маска gatto, кот. А есть еще маска gnaga, тоже кошачья, но со своими особенностями. Ее надевают мужчины вместе с рваным и грязным женским платьем; они могут шататься по городу, приставать к прохожим, орать. Даже поговорка появилась “иметь наглость ньяги”. Так вот, Карло… стал именно таким.

Он перевел дух, вновь налил себе из графина, аромат келимаса снова поплыл по гостиной.

— Может, лучше кофе? — спросила я. — И мне заодно налейте, пожалуйста.

Получив свою чашку, я жестом предложила графу продолжать.

— Ньягой обычно пользуются мужчины… с нетрадиционной ориентацией. Но Карло как раз в этом смысле вполне обычен. Вот только к женщинам относится, как… к бумажным салфеткам. Ну, что-то одноразовое. Примерно так некоторые эльфы к человеческим женщинам относятся.

— Ага, понимаю. Пусть будет счастлива, что ее облагодетельствовали, обратив на нее внимание, — я кивнула. — Знакомо. Это не только эльфам присуще, вообще говоря, хомо в этом смысле ничем не лучше.

— Ну, так вот. У одной из таких… облагодетельствованных был брат. Как потом оказалось, среди прочего молодой человек увлекался и магией крови. И он проклял моего племянника, покончив с собой.

— Посмертное проклятие? Да, это серьезно. Но я все еще не понимаю, в чем моя роль.

Вместо ответа Пьетро протянул мне свой коммуникатор, где на экране был снимок молодого человека в серебряной маске, полностью повторяющей лицо.

— И? — спросила я, возвращая аппарат. — Красивая маска.

— Да, маска называется Volto, гражданин. Только это не маска. Это теперь у Карло такое лицо. Всегда.

— Однако… Вы хотите сказать, что маска вросла в его лицо?

— Не знаю, вросла, или полностью собой его заменила, но избавиться от нее не удалось. Магические средства с посмертными проклятиями не справляются, сами знаете…

Я кивнула. Да уж, с посмертным проклятием мага крови, я думаю, и сам Парацельсус не справился бы. Потом спросила:

— Как давно все это случилось? И еще — замена лица вот этим, — кивнула в сторону коммуникатора, — происходила одномоментно или постепенно?

— Год назад. И одномоментно. Карло вернулся под утро с какой-то гулянки и ушел спать, а когда проснулся…

— Ясно. Как я понимаю, чисто хирургические методы тоже результата не дали?

— Нет. Пытались удалить, но сразу начинается такое сильное кровотечение, что… при первой попытке Карло еле спасли. И с тех пор он очень… в общем, стал даже хуже. Еще немного, и дело дойдет до изгнания.