Константин Башкатов - Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

— И оно того, конечно, стоило?

— Да. За один бой я обратил дроу в бегство, прикончив жрицу. А скоро я сотру их с лица земли.

— Да. Я видел, как ты вёл нас, и как поразил жрицу. Но не думаешь ли ты, что они легко сдадутся?

— О нет… Лёгких битв с империей Мортис не бывает, но тем слаще будет вкус победы.

Даанрит, нахмурившись, замолчал, оставив короля наедине со своими тёмными мыслями, что роились у него в голове. Чёрная злоба сковала его сердце окончательно, и маг уже предвкушал расправу над возможными предателями. Прошёл уже день, и к концу пути наверняка пройдёт ещё несколько. Шейлин и Иирс точно составили списки.

— Но ты меня не предашь, — неожиданно твёрдо произнёс Ашамаэль.

— Это что, приказ? — со смесью удивления и негодования отозвался воин.

— Не совсем. Я знаю тебя достаточно долго и предлагаю стать моим телохранителем — подобно магам древности я свяжу тебя с собой. Ха… Архимаг будет поражён.

— Зачем тебе это? Оравы минотавров, которая держит в ужасе весь дворец, тебе мало?

— Я им не доверяю. Они всего лишь тупые животные, способные только убивать. Я думаю о том, чтобы всех их отправить охранять темницы…

— …Где ты держишь Кайириана Сиралионского? — закончил за чернокнижника Даанрит. — И этот вопрос мне тоже интересен. Почему ты сохранил ему жизнь?

— Иирс Нар и дворянство слишком привязано к нему. Если его убить, то никакая магия не предотвратит мятежа.

Вновь повисла тишина, и вскоре израненный король погрузился в тяжёлый сон без сновидений. Вновь пульсирующая тьма, вновь боль.

Путники двигались почти без остановки весь день и лишь за полночь встали на ночлег. С каждым последующим днём состояние Ашамаэля всё ухудшалось. В день, когда они достигли границ Сиралиона, король почти не приходил в сознание, измотанный ранами и собственной силой. Дожди, вызванные скорбью Альмис, прекратились, и погода вновь вернулась в своё нормальное русло. Но на границах произошло то, чего, в общем-то, стоило ожидать. Стоило гвардейцу войти на территорию армейского лагеря, их обступили эльфийские воины. Сам Даанрит шёл пешком, ведя за собой скакуна, в чьём седле лежал Ашамаэль. Гвардеец тут же насторожился, когда целый взвод вооружённых солдат преградил ему дорогу к командирской палатке.

— Дорогу королю! Он ранен и нуждается в помощи, — командным голосом заявил Даанрит, рефлекторно кладя руку на рукоять меча. Именно в этот момент Ашамаэль впервые за долгое время частично пришёл в себя, но вынужден был лишь тихо наблюдать. А воины не двинулись с места. Тут же воздух наполнился лязгом стали — эльфы обнажили мечи, и из-за спин их вышел офицер, в форме одного из командиров Антан-Тир.

— Он не король нам и заслуживает смерти! Гвардеец, приказываю передать узурпатора в руки законной власти, — и поднялся сверкающий на солнце клинок. Но Даанрит в ответ на слова своего командира тоже обнажил свой меч. И Ашамаэль не понимал его. Зачем? Почему он рискует своими карьерой, жизнью ради узурпатора? Впрочем, Даанрит не мог слышать мыслей своего короля и не отступился.

— Нет. Что бы ни сделал этот эльф, он достойный король. Неужели ты хочешь предать его? Никогда среди Антан-Тир не приветствовалось предательство, даже предательство врага своего! Ты хочешь предать ещё и заветы Гвардии?

Лицо офицера побагровело от злости.

— Да как ты… Как ты смеешь!

— Я вызываю тебя на бой. Один на один, — дерзкий вызов гвардейца шокировал всех собравшихся вокруг воинов. — Мы решим этот спор подобно предкам — честным боем, как принято у Антан-Тир.

Даанрит был спокоен и непоколебим, словно скала. Он всегда отличался подобной невозмутимостью, и даже в жаркой схватке сохранял холодный разум и ясную память. Тем временем, эльфы расступились, образуя просторный круг для офицера и гвардейца — стоило заметить, что воины это сделали, словно сговорившись, не дождавшись ответа своего командира и не дав ему выбора. Теперь офицеру предстояло либо позорно бежать, либо сражаться. И тот пребывал в растерянности, которая, впрочем, длилась недолго.

И оглушительно зазвенела сталь, когда в бою сошлись два воина Антан-Тир. Даанрит, сохраняя холодное спокойствие, молниеносно парировал удары своего соперника, который буквально задыхался от ярости — даже среди сиралионских гвардейцев встречались не слишком честные и могучие воины. Схватка была короткой. Даанрит точным ударом рассёк латы врага и обезоружил его. Поняв, что проиграл, офицер повалился на колени, моля о пощаде и уверяя, что пропустит короля. Меч замер всего в паре метров от офицера. Даанрит — честный и благородный воин, он бы отпустил труса восвояси, но, к несчастью для всех, в себя пришёл Ашамаэль. Соскользнув с седла, он медленно, тяжело опираясь на посох, протолкался среди воинов, которые и без того испуганно шарахались от своего короля. Внешность падшего эльфа всегда пугала эльфов и людей, а сейчас он выглядел ещё более ужасно, словно демон, поднявшийся из пламени самой Преисподней. Обгоревшей рукой он указал на офицера.

— Прикончи его, Даанрит! Он недостоин жизни! Это жалкое существо… Прикончи его! — вновь всё тело падшего эльфа дышало тьмой, пагубно влияя на окружающих. В светлые умы прокрадывались злые мысли, а отважных душах селился страх.

— Я не имею права это сделать. Он старше по званию, хотя и потерпел поражение, — твёрдо отозвался гвардеец, смотря в полные страха глаза офицера.

— Мне плевать! Я — твой король! Я приказываю тебе — убей.

— Закон гласит… — начал было воин, уже не столь уверенно.

— Я здесь закон! — голос чернокнижника зазвенел в воздухе, словно сталь.

— Нет, — вновь Даанрит пытался противиться и уже начал опускать меч.

— Да! Убей!

— Нет!

— Прикончи его!

— Никогда!

— Эта тварь не достойна жизни! — короткая перепалка быстрых фраз сломила гордого гвардейца, и под давлением короля-чародея тот с яростным воплем взмахнул мечом и одним ударом обезглавил поверженного офицера. Голова его, разбрызгивая вокруг алую кровь, покатилась по траве, а бледное лицо, чьи глаза пугающе закатились, было искажено ужасом.

Эльфийские воины в страхе отпрянули, и лишь Ашамаэль победно хохотнул. Он неспроста всё это делал. Даанрит был нужен ему как воин, преданный и сильный. Ведь наверняка скоро заявится Файран. Без сомнения он бросит Таланию, узнав о новостях из своей страны, и тогда явится в тронный зал. Тут Даанрит со своим мечом и пригодится — не марать же руки королю. Так же Ашамаэль уже давно задумал склонить эльфов на свою сторону именно таким способом — посеять в их душах крупицу злости и ненависти, дабы та открыла высшим эльдар глаза. Они слишком святы, именно потому эльфийский народ распался. Но Ашамаэль железной рукой вновь скрепит эльдар в единую расу, могучую и непобедимую, и тогда все страны — даже сами Небеса и Преисподняя! — в страхе содрогнутся перед могуществом перворожденных. Этот час не за горами — так думал Ашамаэль, не видя ненависти к нему, которая поселилась в глазах некоторых эльфов. Да, многие смотрел на узурпатора с восхищением и благоговением, кто-то со страхом… Но именно ненависть сыграет главную роль, перекроив планы тёмного короля.