Константин Башкатов - Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

— Они пытались устроить пожар, — безразлично заявил Скаррестинуор. — Мне удалось обуздать пламя.

— Плевать на огонь! — прорычал Ашамаэль. — Догнать их! Мне нужен живым хотя бы один из них!..

Чернокнижник не успел договорить, ибо шатры в отдалении вспыхнули, словно спички. Огонь грозил охватить весь лагерь в считанные минуты.

— … А головы остальных к рассвету должны быть у моих ног, — закончил фразу чернокнижник. Дракон лишь лукаво ухмыльнулся и устремился вглубь лагеря. Даже в людском облике он творил чудеса. Лишь по взмаху его рук, пламя прекратило распространяться, и замерло, подобно дрессированному льву. В любой момент оно могло броситься на своего хозяина, лишь учуяв мимолётную слабость. На глазах поражённых эльфов, огонь медленно, словно змея, поднялся вверх, отрываясь от земли. Ашамаэль готов был поклясться, что видел там очертания древнего дракона — маг и сам с открытым ртом наблюдал за происходящим. Неукротимая стихия вздымалась всё выше, окончательно покинув лагерь эльдар. Вот оно уже подобно солнцу средь тёмной ночи полностью осветило белые шатры. Неподалёку от себя король услышал звуки ожесточённой борьбы — видимо, эльфы всё-таки смогли поймать одного из Танцующих. Бросив последний, уже настороженный, взгляд на пламенное нечто в тёмном небе, Ашамаэль направился на звуки борьбы. Рухнула пара палаток, что-то разбилось, и послышались крики эльфийских воинов.

Пройдя несколько десятков метров, король-чародей обнаружил место побоища. В мятой белой ткани лежали десятки мертвецов, а в центре этого побоища скрючился на коленях тёмный эльф в броне чёрной, словно сама ночь. Тело его от самых ног и до плеч стягивали цепи и канаты, которые держали натянутыми около дюжины Морн-Тир. Враг почти не двигался, опустив беловолосую голову. Но, увидев эльфийского владыку, он вздрогнул. Не так, как дрожит испуганный человек, а подобно зверю, хищнику, к которому жертва пришла сама. Подняв суровое, покрытое шрамами лицо, он злобно оскалился, красными глазами вперившись в чародея. Кожа воина была практически чёрной, блестя в свете факелов.

— Кто это тут у нас? — довольно произнёс король. — Первый пленный!

— И последний, — сухо отозвался враг. — Никто из нас не падёт к твоим ногам, узурпатор!

— Тебе ли и твоему народу говорить об узурпации! — рявкнул маг, приблизившись к пленному. — Встань, грязная тварь! С тобой разговаривает король!

— Ты не король, — поднимаясь на ноги ответил дроу. — Ты… хуже. Ты хуже всех самых тёмных народов, существовавших когда-либо. Племена севера, мы — дроу — нашли себе пристанище в этом мире, в служении своим повелителям и богам мы обрели смысл. Но ты подобно уродцу вынужден сторониться всех, быть в одиночестве… Без смысла.

— Как ты смеешь?! — зашипел чернокнижник. Замахнувшись, он ударил тёмного эльфа по лицу тыльной стороной ладони, но тот, кажется, даже не ощутил удара. Маг окончательно утерял контроль над собой, и второй удар по лицу дроу уже был нанесён древком посоха. Вот тут-то он почувствовал, тяжело пошатнувшись. Плечи короля тяжело вздымались, на лбу запульсировали жилы и казалось, что владыка вот-вот начнёт дышать ледяным пламенем, а скрип зубов, возможно, слышали даже Морн-Тир, удерживающие воина. Зарычав, падший нанёс третий удар, и дроу не упал лишь благодаря цепям.

— Ты можешь избивать меня сколько угодно, — голос Танцующего зазвучал приглушённо, он выплюнул что-то — очевидно, выбитый зуб. — Но ярость твоя жалка. Может, вспомнишь о чести? — окровавленные губы тёмного эльфа скривились в болезненной ухмылке, его наклоненная голова повернулась в сторону колдуна.

— О чём это ты, животное? — голос мага неожиданно зазвучал удивленно.

— Развяжи меня и сразись! — вновь дроу поднял глаза. — И пусть тёмные боги рассудят нас.

Повисла гнетущая тишина. Долго маг смотрел на пленного, и лицо его сглаживалось, вновь обретая холодное, безразличное выражение. А вот на лице тёмного эльфа отразилось безразличие, смешанное с разочарованием. Фыркнув, он опустил голову.

— Отведите его в мой шатёр, — отрешённо произнёс маг, махнув рукой куда-то в сторону. — Я найду, о чём с ним побеседовать.

Тут же закованного в цепи дроу увели, а чернокнижник наблюдал за тем, как пламенная фигура в небесах, обращаясь в образ дракона, медленно исчезает. Вскоре лагерь вновь погрузился в полумрак, а палаты целителей переполнились ранеными и мёртвыми.

В поднебесном королевстве зрел раскол. Все грифоны собрались на Небесном Троне на самой вершине гор Андатари. Тёмно-голубое небо, на котором здесь никогда не было облаков, заполнилось грифонами самых разных видов, и не было видно вечных звёзд. В воздухе кружили перья, слышались непрекращающиеся крики и стук клювов, подобный навязчивому шороху. Кружа в воздухе, словно дикий водоворот, десятки тысяч грифонов спорили о дальнейшей судьбе их королевства. Ашамаэль, подобно молнии во время грозы, расколол древо мира, и теперь половина грифонов хотела навсегда вернуться в земли смертных и служить им, как когда-то, но сам король Велетситгор был против этого. Он лишь хотел выполнить договор, заключённый с эльфами, и вновь вернуться к прежнему образу жизни. Многие старые грифоны были на стороне своего правителя, но молодым было тесно в одних лишь горах. А в служении народам материка можно было сыскать славу, ведь имена многих грифонов помнились эльфами, а в гномьих летописях крылатые герои вписаны наравне с подгорными владыками. И, что примечательно, гордые существа разговаривали на своём родном языке, который не суждено было понять ни одному смертному без должного магического умения.

Велетситгор находился на самом Небесном Троне. Трон этот был окружён не только скалами, но и бастионами, вылитыми из золота и серебра, которые заливали поднебесное царство бесконечным мерцанием и светом. Сам же трон не был похож ни на один человеческий. Круглая площадка с ведущими к ней четырьмя рядами лестниц возвышалась над каменистой землёй на десяток метров. На полированной золотой площадке высились величественные колонны из сплава обсидиана и серебра, а в центре восседал сам король. Вольготно сидя на своём «троне», он сурово взирал на своих подданных. Король был из всех грифонов самым крупным и величественным, его белоснежные перья и медного оттенка шкура были подобны бастионам вокруг, сверкая в свете дня.

Раздался пронзительный крик, и перед королём опустился один из грифонов. Он был очень похож на Велетситгора, но шкура его была почти чёрной, а размерами он был несколько меньше своего короля. Аримар, принц и преемник, сын правителя. Именно он выступил за свободу выбора, восторженно наблюдая за падшим эльфом, который сломал все шаблоны, вершил столь великие дела. В узких кругах принц считался бастардом, ибо в его роду чёрный цвет шерсти — плохой признак. Но король был достаточно грозен и авторитетен, чтобы это мнение оставалось там, где зародилось. Принц приземлился на почтительном расстоянии от короля, как требовал этикет, но тон его был отнюдь не смиренным. Аримар издал пронзительный крик: