Эшли Дьюал - Смертельно безмолвна

— Простите.

Дерьмо. Надеюсь, я не навредил ей. Ставлю светильник на место и присаживаюсь на корточки, чтобы проверить ее пульс. К счастью, Норин просто отключилась.

— Отлично, вот и поговорили.

Грузно выдыхаю и поднимаю Монфор с пола. Она превратилась в такую худощавую девушку, что почти ничего не весит. Прямо как Ари. Ари тоже мелкая.

Черт, почему мысли об Ари постоянно атакуют голову? О чем бы я ни думал, что бы ни пытался сделать, Ариадна появляется перед глазами и портит все, к чему прикасается.

Я спускаюсь по лестнице и слышу, как подростки посвистывают мне вслед. Не знаю, что именно они пытаются мне сказать своим мычанием, пусть и догадываюсь, что вряд ли это нечто хорошее. Но мне наплевать. Я криво улыбаюсь и киваю, когда Лорри Фельдман похлопывает меня по плечу, будто отец, возгордившийся сыном, и недовольно закатываю глаза, едва он остается позади. Сборище кретинов.

— Мэтт?

Я торможу на очередном повороте и разворачиваюсь, едва не ударив голову Норин о дверной косяк. Лучше бы не разворачивался.

— Мэтт, кто это? — Джиллианна растерянно морщит нос, разглядывая девушку в моих руках.

Она постоянно морщит нос, когда о чем-то думает. А я постоянно закатываю глаза, когда все выходит из-под контроля. Сейчас самое время это сделать.

— Джил? Что ты здесь делаешь?

— Я должна была с тобой поговорить, а ты не отвечаешь на звонки.

— Дела, — бросаю я, нахмурив брови, — времени совсем мало, и я должен…

— Кто это?

— Кто?

— Девушка.

— Какая девушка?

Ладно, строить из себя идиота и дальше попросту глупо.

Джиллианна сплетает на груди руки, а я невинно покачиваю головой.

— Кузина.

— Какая еще кузина?

— У всех есть кузины. Она из По… — Джил выжидающе вскидывает брови. — Из По…

— Польши, — неожиданно с ответом находится Хэйдан, появившийся рядом. И все бы ничего, если бы в его руках без сознания не находилась Мэри-Линетт. Или точнее смуглая молодая девушка с короткими, каштановыми волосами.

Джиллианна не дура. Она всегда была умной, потому обманывать ее было трудно. Я прекрасно понимал, что она в курсе всех моих выдумок, но лгать от этого меньше не стал.

— Из Польши, — повторяет она, наклонив в бок голову. — Серьезно?

— Да, вполне. Это Анна и Катарина, они кузины по линии моего отца, я сам отца даже не помню, но представляешь, тут оказалось, что есть у меня родственники. Вот только они пить совсем не умеют. Просились на вечеринку, Мэтт отговаривал. Правда. Но они никого не послушали, своенравные. Потому что дед у нас еврей, знаешь, он еще иммигрировал из Германии во время… — Я недовольно откашливаюсь, и Хэрри сбавляет темп. — Во время…

— Второй Мировой войны? — Кивая, спрашивает Джил, и брат улыбается.

— Точно!

Джил тоже улыбается. Ровно несколько секунд. А затем переводит на меня свирепый взгляд и поджимает тонкие губы; я знаю, что она злится, но еще я знаю, что она больше не имеет на это права. И поэтому никак не реагирую на ее возмущение.

— И я должна в это поверить? — Восклицает она, взмахнув руками.

— Сомневаюсь.

— Так объяснишь, кто это?

— Нет, Джил. Не объясню.

Такой ответ ее явно не устраивает, она растерянно хлопает ресницами и спрашивает:

— Что?

— Нам нужно уходить. Давай потом поговорим, ладно?

— Нет, не ладно. — Ступив вперед, настаивает девушка. — Это срочно, слышишь?

— Джил, не сегодня.

— Черт возьми, Мэттью! Я встречалась с тобой два года, а ты не можешь уделить мне пару минут? Это же дико. Если я говорю, что поговорить нужно сейчас, значит сейчас.

Светло-голубые глаза Джиллианны Хью пылают недовольством, что случается с ней крайне редко. Я уверен, это не просто так. Но хочу ли я узнать причину?

Черт. Хочу, не хочу. Какая разница? Я должен. Джил — не пустое место. Что бы я ни испытывал к Ариадне, Джиллианна из памяти не сотрется и не исчезнет из жизни.

— Хорошо, — отрезаю я, нахмурив лоб, — я вернусь через пять минут. Будь здесь.

Джил кивает, а я плетусь к выходу.

Хэрри семенит рядом, а я думаю: откуда у него в голове версия про Польшу взялась?

Никогда бы не додумался. Сам-то я хотел сказать — Портленд.

Мы укладываем сестер Монфор на заднем сидении пикапа, но прежде чем я успеваю захлопнуть дверь, Хэйдан делает несколько снимков на телефон и кривит губы.

— Они утром не поверят. — Поясняет он, листая получившиеся фотографии, и затем на меня смотрит вполне невинным взглядом. — Что?

— Ничего. Садись за руль.

— За руль?

— Да. Отвези Монфор домой и запри в подвале. Мало ли что.

— А ты?

— А я поговорю с Джил. — Протираю ладонями лицо и выдыхаю. — Придется.

— Во-первых, мне не нравится, что я поеду один. — Испуганно бросает Хэйдан и вдруг впивается пальцами в крышу машины. — А, во-вторых… во-вторых…

— Чего ты?

— Одно дело ты рядом и совсем другое…

— Эй, Хэрри, ты справишься, — восклицаю я, положив ладонь на плечо брата. — У тебя все получится, потому что ты в порядке. Ты выздоровел, слышишь? Все позади.

— Нет, не позади. Повсюду. Везде. Эта темнота и голоса. — Хэйдан внезапно хватается ладонями за уши и сжимает их изо всех сил. — Я не могу, не могу.

— Тише, ты чего?

— Закрываю глаза — и я там. Ложусь спать — и я там.

— Где?

— За чертой, — подняв взгляд, шепчет брат сиплым голосом. Он впивается пальцами в мою ладонь и неожиданно вновь становится тем забитым парнем, которого я нашел в углу шкафчика.

— Я во тьме. Нет. Тьма внутри меня.

— Не говори глупостей, Хэйдан. Нет в тебе никакой темноты.

— Она во всех есть, Мэтт. Просто со мной она всегда.

Я настороженно поджимаю губы и понимаю, что поспешил с диагнозом. Хэрри явно еще не пришел в себя, а я уже пустился давать ему поручения. Идиот. Я никогда не видел, не чувствовал подходящего момента. Наверно, таких моментов и не бывает, поэтому тебе приходится при любых обстоятельствах брать себя в руки и делать то, что должно. Но это касается меня, касается моих жизненных принципов. Возможно, Хэйдану нужно время.

Еще больше времени.

— Давай так, я сейчас схожу к Джил и скажу, что мы встретимся с ней завтра.

— А я?

— А ты подожди меня здесь. Или, хочешь, пошли вместе.

— Нет, я… я посижу в машине. В машине можно?

— Конечно. Тогда ты сиди здесь, а я туда и обратно. Договорились?

Я сжимаю его плечи изо всех сил. Я придурок, почему я вновь испугал его? Как же я себя ненавижу за это тупое равнодушие, за черствость, он так никогда не поправится, если я периодически буду доводить его до срывов. Стискиваю зубы и отстраняюсь, понятия не имея, что со мной не так. Почему я не умею чувствовать людей? Не умею понимать их?

Встряхиваю головой и быстрым шагом возвращаюсь на шумную вечеринку. Только теперь меня тянет схватиться за выпивку, тянет осушить стакан с чем-то ядовитым.