Ксения Баштовая - Крылья ворона, кровь койота

Адам сгрузил Хельдера на раскладушку, оглянулся на замершую в дверях Имке:

— Нашатырь неси.

— Что?

Кажется, роли немного поменялись. Теперь уже хозяйка квартиры начала тормозить.

— Ты меня в чувство чем приводила?

— А, нушадир! — оживилась девушка. — Сейчас! — И, оглянувшись на брата, она выскочила из комнаты.

— Так и будем молчать? — Нет, что ни говори, а у Первого на редкость противный голос.

— Отвали, — огрызнулся Хельдер.

В конце концов, раз это сон, нет смысла выдерживать хороший тон.

Крапчатый подошел к стене камеры. Свет, попадавший в помещение через щель под потолком, постепенно затухал: сон подчинялся правилам реального мира, в котором сейчас наступала ночь. Всего несколько минут, и в комнате станет темно.

Ночь спустилась в камеру, окутала ее теплым покрывалом. И решетка, разделившая камеру на две половины, вдруг осветилась ровным серебристым сиянием. Достаточным для того, чтобы разглядеть скалящего зубы койота.

Имке вихрем пронеслась по комнате. Где же этот дурацкий нушадир?!

Понятно, что за прошедшее время он мог стать чем угодно, но сейчас бы подошел любой пузырек с чем-нибудь более-менее вонючим.

Долгожданный флакончик обнаружился у ножки дивана, рядом с вольготно развалившимся на полу Мэнжи.

— Зря я вас такими злыми создал, — констатировал койот. В золотых глазах светилась издевка. — И вообще. Что это была за идиотская идея — создавать людей? Надо было ограничиться птичками, рыбками и прочими тараканами. О, кстати, будешь меня замещать, возьми себе на заметку — людей создавать не надо! — Нравоучительности в его голосе мог бы позавидовать глава Серых. — Понял, щенок?

— А оскорблять-то зачем? — обиделся Хельдер.

Он как раз пытался дотянуться до окошка, расположенного под потолком камеры. Пусть это и сон, но в нем тоже стоит знать, где ты очутился.

Койот удивился:

— Кто говорит об оскорблении? Это обычное обращение! Вот тебе сколько лет?

Вбежавшая в комнату Имке сунула под нос брату флакон…

— Двадцать два, — буркнул Хельдер.

Дотянуться до окна не удавалось. А если подпрыгнуть?

— Двадцать два года — и уже хочет стать богом! Какая амбициозность! — восхитился зверь. Только что лапами не всплеснул. — Так вот, слушай сюда. Мне — несколько миллионов лет. И для меня ты по возрасту ребенок. А ребенок для койота кто? Правильно, щенок. Ну и где тут оскорбление?

Крапчатый не ответил. До окна он допрыгнул и даже умудрился зацепиться кончиками пальцев. Но не смог удержаться: в носу защекотало, парень чихнул — и рухнул на пол.

— Короче, — сладко зевнул койот, наблюдая, как Хельдер с трудом встает на ноги, — ты мне надоел. Вали домой, пообщаемся позже.

Хельдер громко чихнул и открыл глаза.

Имке бросилась брату на шею:

— Очнулся! А я так испугалась!

Хельдер медленно прикрыл веки. В глубине черепной коробки ощущалась какая-то неправильность. Казалось, что там переливается и булькает непонятная жидкость. Еще и ухо болело.

Парень осторожно потер кончиками пальцев голову и с удивлением обнаружил на пальцах кровь. Не иначе из уха бежала. Остается надеяться, что это просто повреждение барабанной перепонки, а не сотрясение мозга. Пусть даже Первый и говорит, что сотрясать особо нечего.

Имке осторожно потянулась к голове брата, но тот перехватил ее руку в воздухе:

— Не надо.

— Я просто хочу полечить!

— А потом я тебя откачивать буду? — огрызнулся Хельдер.

Мимо ног застывшей в дверях Майи в комнату протиснулся малиновый Мэнжи. Оглянулся на неподвижно стоявшую девушку (та явственно прочла в бордовых глазах-плошках скуку и презрение), прошелся как минимум половиной лап по ногам Адама (тот с трудом удержался, чтобы не пнуть зверя) и запрыгнул на раскладушку рядом с Имке.

— Вообще-то, — вмешался Адам, — если она может лечить, лучше все-таки оказать первую помощь.

Хельдер с трудом сфокусировал на нем взгляд. Он только заметил, что кроме него и сестры в комнате есть кто-то еще. И увиденное его совершенно не обрадовало.

— Какого… — Парень с трудом проглотил рвущееся с языка ругательство. — Что он здесь делает?!

Имке выпустила брата из объятий, встала, оглянулась, пытаясь понять, о ком речь:

— Ты сам его сюда притащил. Забыл?

— Я же сказал, что он здесь не нужен!

— Угу, — согласилась девушка. — А еще сказал выкинуть его на свалку. Действуй.

Первый страх прошел, и сейчас Имке явственно издевалась над пострадавшим: Хельдер, даже стоя, был на голову ниже мускулистого Адама. А уж сейчас, когда у Крапчатого кружилась голова, а во рту ощущался привкус металла, он явно проигрывал незваному гостю.

Даже Майя заинтересовалась. Как ни крути, а Адам все равно оставался для нее «принцем на белом коне», и будет очень обидно, если он все-таки пропадет из этой версии галлюцинаций. А потому надо как-то отреагировать, помешать «выкинуть на свалку». К тому же будет странно, если одно проявление больной психики Майи начнет сейчас бить морду лица другому: тут одной шизофренией не обойтись, уже раздвоение личности наклевывается.

Впрочем, Адам решил, что брату с сестрой надо побыть вдвоем. Пусть сами определяются, что там надо на свалку выкидывать.

Он шагнул к Майе, собираясь вывести ее из комнаты: заодно, кстати, можно поговорить наедине, попытаться понять, как она смогла увидеть этот мир. Но его благие намерения пропали втуне.

— Да воронов не выкидывать, а убивать надо! — зло бросил койот.

Он забыл и про боль в ухе, и про неприятные ощущения в голове. Сейчас его просто переполняла ярость.

— Что ж ты так меня ненавидишь, — буркнул себе под нос Адам, бросив через плечо короткий взгляд на собеседника.

Тот агрессивный, еще кусаться начнет… Ответа он не ждал — чего можно ожидать от контуженного, — но светловолосый вдруг уставился на него в упор:

— Да вот не люблю я воронов почему-то. Может, с тех пор как Паувел без руки от вас вернулся. А может, после того, как вы, пернатые, Класине все лицо ножом расписали, на нее теперь без слез не глянешь. Странно, да? Почему это я вас ненавижу?! — В голосе прорезались непонятные нотки.

Майя тихо охнула: ее шизофрения обретала какие-то невероятные оттенки. Но в словах Хельдера звучала такая боль, что девушка, даже осознавая в глубине души, что это все мираж, не могла не спросить. Тихо, почти шепотом:

— Кто это? Паувел, Класина?

Удивительно, но Хельдер ее услышал. Перевел замутненный болью и усталостью взгляд на гостью:

— Друзья. Могу назвать еще имена. Ренске, Эверт, Селис, Мейнт… Ничего не говорят тебе, ворон?

Теперь Адам отчетливо слышал злобу.

— Н-нет, — с трудом смог выдохнуть он.

— А жаль. Они погибли из-за таких, как ты, пернатый!