Вера Чиркова - Западня

Пальцы путались и дрожали, пока девушка лихорадочно расшнуровывала плотный кожаный колет, под которым у Харна обнаружился карман с пачкой увенчанных герцогскими вензелями бумаг. Таэльмина небрежно отодвинула их в сторону и, прижавшись ухом к теплой коже, почти сразу услыхала приглушенный размеренный стук. Несколько долгих секунд, не замечая текущих по щекам слезинок, девушка с замирающим сердцем слушала это биение, казавшееся ей самой лучшей музыкой, и трепетала от одного только предположения, что оно может внезапно прерваться.

Однако сердце раненого билось все так же уверенно, и, облегченно всхлипнув, Таэльмина оторвала наконец ухо от его груди. Путаясь в шнурах, поспешно прикрыла плечо герцога краем его колета, потом уголком своего плаща и осторожно заглянула Харну в лицо.

Скорбно поджатые губы, нахмуренный лоб… Чем таким он был расстроен, когда дрался со всемогущим драконом? Тень бережно провела кончиками пальцев по лицу напарника, стирая наконец-то растаявший снег, и ей вдруг перехватило горло от незнакомой прежде нежности.

Такой огромной и неукротимой, какой она не испытывала еще ни разу в жизни. Хотелось бесконечно гладить щеки и лоб Харна, перебирать его спутанные, пересыпанные снегом волосы и говорить что-то ласковое, доброе, чтобы разгладились эти морщинки и расплылись в улыбке твердые губы.

— Подействовало! — прозвучал неподалеку звонкий голос Айолы, и Таэль услышала в нем неожиданное умиление и гордость.

Она резко обернулась, собираясь высказать беспечной стрекозе возмущение ее черствостью — человек на снегу кровью истекает, а фея почему-то, вместо того чтобы его спасать, болтает с убийцей.

Но, едва рассмотрев открывшееся ей невероятное зрелище, потрясенно застыла, не в силах поверить своим глазам.

Дракон по-прежнему сидел в сугробе, привольно раскинув руки и ноги, и по его губам гуляла шальная счастливая улыбка. А над крылечком беседки висело маленькое плотное облачко, как цветами облепленное разноцветными крылышками фей. И все смотрели на Таэльмину и улыбались блаженно, как едущие с ярмарки селянки.

Тень язвительно прищурилась, хмуро разглядывая откровенно счастливых полубогов, и принялась по-новому раскладывать в уме все последние события, постепенно начиная догадываться об истинных причинах произошедшего.

— Надеюсь, вы не считаете, что я буду уважать вас по-прежнему, — очень ласково заявила она, когда новое видение наконец сложилось в отчетливую картинку, — если Харн пролежит на этом снегу еще хоть минуту? А вот подобные дикие способы вмешательства в мою жизнь и в мои личные дела вообще возмутительны и не подобают властителям мира.

— Не сердись, — слетела ей на плечо Айола и, не обращая внимания на непримиримый взгляд девушки, нежно погладила маленькой ручкой ее щеку, — просто проверь сначала, на чем он лежит.

Тень перевела подозрительный взгляд на Хатгерна и тотчас забыла про интриганов из высших рас. Герцог уже очнулся и смотрел на нее недоумевающим взглядом, горько искривив губы.

— Харн… — рванулась к нему тень, нежно коснулась ладошкой холодной щеки и встревоженно заглянула в потемневшие глаза. — Как ты себя чувствуешь? — И тут же, резко обернувшись к фее, торопливо спросила: — Вы можете переправить его в дом? Или мне лучше позвать на помощь людей?

— А вот людей не нужно, — покачала головой Айола, — они всё поймут неправильно. И обязательно заподозрят либо ловушку для герцога, либо намерение его убить. Не настолько пока еще они уверены в твоей честности и справедливости. Пусть лучше Хатгерн немного полежит в беседке — часок, не более.

Поразительно похожее на снег мягкое белое облачко, на котором лежал герцог, взлетело вместе со своей ношей и медленно поплыло в беседку. Тень мгновенно вскочила на ноги и пошла за ним, придерживая напарника за бессильно свисавшую руку.

Небольшое строение Зрадра только снаружи казалось пустым и заброшенным, пройдя сквозь тонкий туманный полог, тень очутилась в уютной теплой комнатке, где стояли два удобных диванчика и небольшой столик с любимыми напитками дракона.

Облачко бережно опустило Харна на диванчик и растаяло, и Таэльмина немедленно уселась рядом с раненым. Напротив устроился вошедший следом Зрадр, а феи расселись везде, где нашли место. На спинках диванов и на полках с книгами, на ветвях непонятно откуда взявшегося растения, и даже на столике между бутылок и блюд.

— Рассказывайте, — твердо заявила тень, оглядев эту не перестающую улыбаться компанию, — как я поняла, план сегодняшней проделки вы изобретали сообща. Так не пора ли и мне узнать, почему вы решили ставить на людях такие жестокие опыты?

— Возможно, со стороны это и выглядит некрасиво, но мы очень тщательно все обдумали. — Подлетев к Хатгерну, Айола провела ручкой над перечеркнувшей его плечо длинной царапиной, и рана начала постепенно затягиваться. — Ты ведь хорошо знаешь, как ненавистно нам вмешательство в судьбы разумных существ, но в этот раз другого выхода не было. Когда-то ты добровольно согласилась на ритуал ледяного сердца, но магические замки мы снимали с тебя по своей воле. Слишком долго ты с ними жила и чересчур добротно был проведен ритуал, он начал менять твою судьбу. По-видимому, проводивший его алхимик догадывался о нежных ростках чувств, к тому моменту уже проросших в твоем сердце. И, как мы убедились позже, он не ошибся, хотя и не подозревал, какую ошибку совершает, пытаясь подменить робкую любовь к человеку чувством ответственности перед подопечным и гильдией. Хотя ему все удалось, но боль в твоем сердце осталась.

— Это был… Ганти? — с горечью прошептал Хатгерн, и Таэль ринулась к нему стремительно, как птица к своему гнезду, на которое напал враг.

— Харн, — обняв одной рукой напарника за шею, другой тень осторожно повернула к себе его лицо и нежно заглянула в зеленые глаза, — это было очень давно, и теперь никто не жалеет о несбывшемся.

— Но она говорила про ритуал… — неверяще смотрел он на любимую, больше всего боясь сейчас ошибиться и принять дружескую заботу и тревогу за нечто большее.

— Да, — лучисто улыбнулась напарникам Айола, и не подумав перелететь подальше, — мы сняли с нее это заклинание, но вскоре обнаружили, что окончательно оно не исчезло. Точнее, за эти годы душа Таэльмины обрела свой собственный, хотя и довольно слабый магический щит, закрывающий ее от любви. Но хуже оказалось другое. По эту сторону Граничных гор у Таэль появились магические способности, и они начали подпитывать этот щит. Она и сама неосознанно это чувствовала и пыталась бороться, но нет ничего живучее подобных самопроизвольных заклинаний. Мы знаем только два способа снять такие, и первый из них — попытаться уничтожить щит извне. Однако подобное вмешательство могло бы разрушить все привязанности, которые возникли у Таэльмины за последние годы, и ввергнуть ее душу в тяжелую тоску по утраченному. Оставался последний путь — подстроить такой случай, чтобы ей пришлось по собственной воле подчистую истратить магический резерв и испытать очень сильное потрясение. Только разом вспыхнувшие бурные чувства могут снести щит ментального льда, как сносит половодье старые мосты.