Ирина Котова - Королевская кровь-4

— Премьер-министр Рудлога Ярослав Михайлович Минкен.

Старый лис с цепким взглядом. Чем-то напоминает Ветери, но опытнее и искуснее. Хотелось бы иметь такого человека у себя.

— Моя сестра, заместитель министра иностранных дел, руководитель дипломатической службы в Теранови, ее высочество Ангелина-Иоанна Рудлог.

— Счастлив снова видеть тебя, — гулко сказал Нории. Ани спокойно встретила его взгляд, чуть поклонилась. Он взял протянутую руку. Сжал, словно грея, и в глазах его появился упрек. Что случилось с тобой? Ты же всегда была горяча, как огонь! А сейчас мерзнешь.

И Ани только чтобы не сжать губы от вдруг обрушившихся эмоций, заледенела, разозлилась. Окатила его холодом. Улыбнулась вежливо и пусто. И получила в ответ понимающий взгляд.

Всегда он видел ее насквозь. Со всеми ее трещинками и уязвимостями, с тайнами и страстями. Это было очень страшно.

Владыка пошел дальше, оставив ее с ощущением, что их противостояние не прекращалось вовсе.

Затем, в здании дипслужбы, в том самом сияющем зале, под бесконечные вспышки фотокамер состоялось торжественное подписание мирного договора. После началась пресс-конференция правителей. Ее Ани особо опасалась — хотя с журналистами был проведен жесткий инструктаж и категорически запрещены были вопросы, которые даже отдаленно могли показаться оскорбительными. Но все прошло гладко: то ли она успела напугать пишущую братию до предела, то ли все осознали масштабность момента.

Нории на вопросы журналистов отвечал спокойно, охотно, с мягким юмором — этим они очень перекликались со стоящей рядом Василиной, и через несколько минут общения с прессой Ангелина успокоилась. И даже ощутила внутри странную гордость за него. Несмотря на экзотический вид и непривычно роскошную одежду, дракон не казался дикарем. Каких усилий это стоило Нории, пришедшему в новый мир из совсем другой эпохи, она даже представить не могла.

После конференции делегации отдыхали за совместным обедом и общались в неформальной обстановке. А уже после этого закипела работа, которая продолжалась целый день. Обсуждались уже подготовленные договора о сотрудничестве в самых различных сферах, переселение желающих работать в Песках, строительство дорог, разработки нефтяных месторождений и многое, многое другое. Работники дипмиссии сбивались с ног, чтобы обеспечить проведение на достойном уровне всех встреч, и сама Ани ни секунды не сидела на месте — контролировала все, проверяла, исправляла мелкие промахи — чем заслужила сдержанную похвалу от министра иностранных дел и его задумчивое «я рад, что вы не заставили меня пожалеть о вашем назначении, Ангелина Викторовна».

Нории она видела мельком. Слишком занята была и слишком озабочена тем, чтобы все прошло как на уровне.

Уже вечером монархи удалились на совместный ужин — без свидетелей, только вдвоем. И там разговор потек легко и спокойно. Василина расспрашивала про Пески, обещала обязательно приехать с ответным визитом и с таким вниманием слушала Владыку, что он не мог не оценить, как хороша нынешняя королева Рудлога.

— Я ведь приехал еще с одной целью, ваше величество, — проговорил он в конце ужина. — Я хочу официально просить руки твоей сестры, Ангелины. Для мира между нашими государствами нет вещи крепче и надежнее, чем брак. Она покорила меня: нет женщины, которая больше бы подходила мне как жена и правительница Пескам. Что ты скажешь? Я готов сделать все, как положено — ухаживать, сколько нужно и как нужно, выдержать помолвку.

Василина с легкой тревогой взглянула на него.

— Это большая честь для нас, Нории, — дипломатично и мягко сказала она. — Но, боюсь, это невозможно.

Он не дрогнул — склонил голову, ожидая объяснений.

— Сестра по возвращении подтвердила свою помолвку с лордом Кембритчем, ныне инляндским герцогом Дармонширом, — пояснила Василина. — Мне очень жаль. Я могу передать ей твои слова…

— Нет, — сказал он гулко, — не нужно. Если брак уже запланирован, не стоит вмешиваться.

После ужина они с королевой вышли в коридор — и там он увидел спешно направляющуюся куда-то красную принцессу, надежно защитившую себя от него. Глупую. Уставшую, бледную. Она замедлила шаг, остановилась далеко от него — и Нории задержал взгляд на ее обстриженных волосах. Теперь этот жест приобретал совсем другой смысл. Усмехнулся ей, снова выпрямившейся, холодной. И ушел вслед за королевой — принимать участие в празднике, на который почтительно позвал добрый мэр Теранови Трайтис. Нужно было уважить людей, так радовавшихся их появлению.

Ани осталась в коридоре одна. В комнатах для переговоров глухо шумели голоса, за окнами уже взрывались фейрверки, играла музыка — а она все стояла, переживая странную встречу и горечь в зеленых глазах.

«Все не так!» — хотелось крикнуть ей. Хотелось остановить, объяснить, рассказать про все, что происходит с ней, с ее семьей. Но она не пошла за ним. Разве могла она пойти?

Уже поздним вечером в ее покои во дворце пришла королева. Постучалась тихо, окинула взглядом что-то быстро записывающую сестру, улыбнулась прибежавшему здороваться тер-сели.

— Он просил твоей руки, — сказала Василина прямо от порога. Внимательно взглянула на отложившую ручку сестру — невозмутимую, спокойную. — Мне пришлось отказать из-за твоей помолвки. Ты когда-нибудь расскажешь мне, что между вами происходило, Ани?

— Ничего, — сказала Ангелина. — Ничего особенного, Василина. Ложись спать, ты выглядишь очень уставшей.

Королева покачала головой, подошла к старшей сестре, присела и мягко обняла ее.

— Я хочу, чтобы ты знала, — прошептала она Ангелине в плечо, — я буду очень несчастна, если из-за нас будешь несчастливой ты. Просто знай это, хорошо?

И она ушла, оставив сестру с недописанным отчетом о встрече, по которому она завтра хотела пройтись с сотрудниками и потом предоставить министру иностранных дел. А Ангелина, растревоженная, измученная расколом, который внес в ее душу Нории — с его рокочущим голосом, мягкой и мощной силой, достоинством, привычкой склонять голову, внимательностью и прохладой, способной унять ее огонь — привычно приказала себе не думать, не желать и снова склонилась над бумагами. Систематичность и последовательность. Сначала она разберется с текущими проблемами, а потом уже заглянет в себя.

Марина

В пятницу я вернулась с работы раньше, чем обычно. Эльсен, уезжая на какой-то консилиум, отпустил меня домой. И я металась по своим комнатам, не в силах успокоиться, давясь табачным дымом и не видя способов помочь Полине. Пять дней после ее свадьбы истощили меня до тихой истерики — и едкая тоска, витавшая над нашим дворцом тяжелым серным покрывалом, погнала меня на улицу, на мороз, тут же прихвативший лицо колючими крепкими ладонями. Я с упоением глотала свежий воздух, а ноги сами несли меня туда, куда я давно уже не ходила по своей воле.