Алексей Кривошеин - Фабрика волшебства (СИ)

А потом придет мама и станет рассказывать сказки. Это была самая добрая и беззаботная пора в его жизни. Ивор замер, перебирая счастливые воспоминания. На лице сияла улыбка, по щекам текли слезы. Он шагнул вперед, раз, другой и замер. Прошлое манило, тихо мурлыча на ухо колыбельную. Вперед тянуло с невообразимой силой, юноша поднял ногу, чтобы подойти к кровати…

И тут Ивор вспомнил.

Сказки. Чудесные волшебные сказки, которые рассказывала мама. Все они были про приключения, поединки древних магов, про смену эпох и образование фабрики волшебства. Фабрика волшебства — она притягивала, манила маленького мальчика, его глаза блестели, он умолял маму говорить еще и еще. Именно тогда родилась его мечта.

Мечта о фабрике волшебства.

Ивора вытолкнула из комнаты неведомая сила, дверь захлопнулась, волосы юноши колыхнуло ветром. Едва не упал. В голове плавала пустота, словно только что проснулся и не понимал, где находится. Ностальгия так захватила его, что Ивор не знал, сколько простоял у открытой в прошлое двери.

— Мама, — прошептал он.

Сердце зачастило, набирая обороты. А если бы он остался внутри? Что бы с ним стало? Куда бы он попал? Ему сделалось жутко.

Комната вновь дрогнула, двери замелькали в безумном хороводе и остановились. На сей раз Ивор глаз не закрывал, поэтому, когда хоровод остановился, юношу качнуло, словно это он крутился вокруг своей оси. Ивор облизал пересохшие губы и смахнул пот, выступивший на лбу. Дверей перед ним осталось две.

Одна распахнулась, и он увидел себя.

Непогода. Дождь вперемешку с градом хлещет, словно плетью. Мокрой ледяной плетью, от которой остаются рубцы по всему телу. На Иворе лишь безрукавка и тонкие льняные штаны. Он продрог, руки окоченели, тело сотрясает тщетная дрожь, ему не согреться.

— Чего встали, разявы! А ну быстрее! Работать, грязные лентяи! Нужно работать! — голос, словно хлыст, ударяет по ушам. Ивор вздрогнул. Только сейчас понял, как устал. Усталость вгрызалась в мышцы, словно зубастое плотоядное существо, отнимая последние силы. В голове кружиться одно лишь желание — упасть. Рухнуть на пропитанную дождем и потом землю и умереть.

Но он должен встать и бежать. Бежать и делать дело. Он должен. На него орут, его поднимают, толкают. Он должен! ДОЛЖЕН! Надо! Это надо! Одно лишь слово — надо!

— Нет! Я не могу больше! Отстаньте от меня! Я пас! Я ухожу! — кричит он сквозь ветер и снег. Слезы мешаются на его лице с дождем.

Вдруг все затихает и незнакомый голос говорит:

— Уходи. Тебя никто не держит.

Мышцы вопят об отдыхе, эти слова переполняют Ивора такой надеждой, что он смеется.

— Уйти? Я могу уйти? — говорит он.

— В любой момент. Ты свободен, — отвечает голос. — Мы не можем тебя держать! Ты сам выбираешь свою судьбу.

Ивор оглянулся, за спиной была дверь, за дверью комната. Там тепло, там нет пронизывающего ветра, там его ждет уютная постель, стол с едой. Там его ждет…

Ивор упрямо тряхнул головой.

… сытая жизнь.

Дрожащая рука попробовала стереть воду с лица.

Там он сам себе хозяин. Отец скоро уйдет на покой, лавка будет в полном его распоряжении. Он сможет развернуться, откроет филиалы в других городах, заработает много платежной субстанции, станет знаменитым…

Ивора словно поленом ударило. Он вдруг отчетливо понял одну мысль. Да, там у него все удастся, там он будет полным властителем своей судьбы. Там у него будет все, что он пожелает. Но там, у него никогда больше не будет…

…мамы!

Ивор сжал зубы и отвернулся от двери в легкую жизнь. От двери, за которой он терял надежду.

В лицо сыпануло колючим снегом, мороз был такой лютый, что казалось, будто острые иглы разрывают внутренности.

— Что я должен делать? — закричал Ивор невидимому командиру. — Я готов! Приказывайте! Что я должен делать?!

На мгновение мир замер. Прекратился вой ветра, застыли в воздухе летящие снежинки, струи дождя превратились в неровные мазки огромной кисти.

— Ну же! Я ваш! Я готов! Приказывайте! — кричал Ивор в пустоту.

Застывшие струи воды рухнули вниз, разлетевшись на сотни брызг. А вместе с ними упала ночь. Ивор стоял посреди фабрики, огромный купол пронзительно голубого неба накрывал его, солнце победно сияло в невообразимой выси. Легкость охватила юношу, он раскинул руки и воспарил. Он поднимался над фабрикой и видел ее полностью, до мельчайших подробностей. Больше не было маскирующего тумана, он глядел на фабрику глазами… хозяина?

Да! Он был хозяином фабрики. Он дышал ей, он жил для нее. Он знал здесь каждый уголок. Его пот и кровь были пролиты здесь, чтобы фабрика жила и развивалась, его здоровье и счастье растворились в ее переулках и зданиях.

А на груди его висела звезда. Серая звезда рядового работника фабрики. И тут Ивор ощутил, что в нем что-то меняется. В него вливалась новая, доселе неизведанная сила. Ее становилось все больше, а потом…

— Звезда! — ахнул юноша. Концы его серой звезды загорались один за другим. Синий, красный, зеленый, желтый. А потом вспыхнула сердцевина. Ее свет был настолько яркий, что слепил.

Небывалая гордость переполнила Ивора. В тот момент он ощутил причастность к чему-то огромному, по-настоящему серьезному. Он вдруг ощутил тысячи людей по всему Государству. Тысячи людей со звездами. Они были всюду. Стражи следили за порядком, Служащие в Столице управляли миром людей, воины на приграничных заставах защищали всех от монстров из Неведомых земель. Здесь были люди, которые делали сферы волшебства, были те, кто добывал субстанцию, те, кто изучал существующие слова магии и придумывал новые! Те, кто создавал сложные магические машины и механизмы, те, кто учил растения плодоносить по нескольку раз в год, кто заставлял скот плодиться и расти.

Теперь Ивор видел, что фабрика волшебства — сердце Государства. Если это сердце остановится, не будет и мира людей. Он попросту погибнет, не выдержав давления Неведомых земель. И он становится частицей этого сердца. Он станет тем, кто держит этот мир на своих плечах и тащит его к свету.

Ивор был счастлив. Теперь он знал, что с работой на фабрике связана вся его жизнь. Что бы ни случилось. Что бы ни произошло.

Он только захотел поискать во всем этом скоплении людей маму, как вдруг наваждение исчезло, и он снова увидел себя в белой комнате. Перед ним была еще одна дверь. На сей раз последняя.

Юноша подошел к ней уверенной поступью и хотел распахнуть. Мир замер вокруг него, громовой голос произнес:

— Ивор, сын мясника! Клянешься верно служить фабрике волшебства и отдать за нее жизнь?

Ивор кивнул, слов не было. Если бы услышал подобное до посещения трех комнат, эти слова напугали бы его. Но сейчас он воспринял их, как должное.