Ольга Андреева - Там, где оживают пески (СИ)

Со временем, Сидус стал помогать наставнику, и уже сам мог неплохо творить волшебство. Так незаметно протекали годы, и он стал, наконец, настоящим волшебником. Молодым, правда, не имеющим опыта, но это с лихвой компенсировалось глубоким умом и необыкновенным чувством того, как работает магия. Срок его обучения согласно договору, который они когда-то заключили с Бекрой, истекал через месяц, и Сид упросил отпустить его раньше. Ловкач согласился очень неохотно, они даже чуть не поругались вчера, чего не бывало с самого их знакомства, однако все ж таки согласился в конце концов, и парень подозревал, что из каких-то своих соображений.

Через какое-то время он, наконец, очнулся от своих раздумий, заплатил за обед и направился к дому Бекры. Сид за эти три дня собирался проштудировать все, что только было доступно о Заповедных землях…

Гюрза вошел в Альзару около полудня, представившись Царским гонцом, что возвращался в столицу из Сиба. Стражникам, спросившим о его имени, назвался Царским посланником Эррой, и едва его пропустили, прямиком направился в ближайшую чайхану, снял комнату, заказал себе ванну, обед и вина. Сегодня он намеревался упиться до бесчувствия, что случалось с ним крайне редко. А потому его выбор пал на вино из полыни, которое было известно по всей Пустыне особой крепостью и способностью гореть синим пламенем.

Искупавшись, он принялся было за еду, но картины ночного происшествия вновь встали перед глазами, и кусок не полез в горло. Тогда Гюрза открыл бутылку изумрудно-зеленого вина и залпом опустошил половину. Комната качнулась перед глазами, горло вспыхнуло огнем, а сознание мгновенно затуманилось. Пилось вино легко, но сразу же било в голову тяжелым молотом. Он повалился навзничь на постель и попытался заснуть, однако сон не шел… Так вириец и лежал с открытыми глазами. «Ну что, Вилья Альтрасти, по прозвищу Гюрза, страшно стало?» — едко спросил он себя и рассмеялся горьким пьяным смехом. К Ашу беглецов, в Бездну Ияра! Он хотел сейчас оказаться под ласковым Вирийским солнцем и забыть этот кошмар навсегда…

И снилось Гюрзе, будто идет он по берегу ласкового Срединного моря, а кругом, на холмах живописной россыпью уютных домиков раскинулся зеленый городок. Теплое солнце смотрело сверху на этот благодатный край, а нежный морской бриз целовал кроны стройных кипарисов и цветущих акаций. Вилья Альтрасти шел к себе, в белый аккуратный домик окруженный розовым садом, на пороге которого его встречала красивая молодая женщина с прекрасными глазами, цвета моря и маленький мальчик, что завидя его, бросился к калитке с криками «Папа пришел, папочка!». Тот подхватил мальчонку на руки… и очнулся.

Гюрза лежал на большой кровати, глядя бессмысленными глазами на сводчатый узорный потолок. Голова раскалывалась от боли, тело было ватным, а во рту стоял неприятный до отвращения вкус полыни, но страшные события прошлой ночи казались теперь просто сказкой, чем-то нереальным и далеким, словно не с ним произошедшим, зато манил своей желанностью его волшебный сон. «И приснится ж такое!» — поморщился он. Наемник встал, покачнувшись, подошел к серебряному кувшину с холодной водой и полил себе на голову. Потом переоделся, распахнул окно, впустив в комнату предрассветный воздух, вздохнул и проговорил сам себе:

— Домик, значит в Вирии, жена и сын? Ну что, Гюрза, ты готов вынюхивать, где остановились беглецы и что они намереваются делать?

Сид сидел в библиотеке наставника, уже в который раз вчитываясь в строчки старинного фолианта повествовавшего о Заповедных землях и тварях, населяющих те места. По всему выходило, что если они доберутся до схрона живыми и невредимыми, то им крупно повезет. Текст, нацарапанный на пергаменте, обстоятельно перечислял всех бестий, что только могли там повстречаться, и пугал такими тварями, о которых молодой волшебник никогда и не слыхивал.

Здесь были и шерстистые горные гули, и песчаные химеры, что неожиданно вырастали буквально из-под ног испуганного путника, и дэвы, приходившие ночами на огонек к незадачливым странникам, и ифриты в изобилии обитавшие рядом с огненными горами… А также гурии, духи гор, птицы-кахки, давалпы, мориды… от одного только длинного списка тварей, поджидавших их на пути, становилось дурно.

Сид беспрестанно ерошил волосы на голове, тер глаза, что-то бормотал про себя, морщил лоб… Наконец, решив, что на сегодня достаточно, он со вздохом вернул фолиант на место, посмотрел за окно, где небо уже окрасилось в золотистые тона, предвещая скорый рассвет, и отправился к себе в комнату. В глазах рябило, голова слегка кружилась от долгих бессонных часов напряженной работы, но зато в его памяти теперь накрепко засели все основные бестии Заповедных земель и способы борьбы с ними. «А кстати интересно», — вдруг подумал он, накладывая на дверь библиотеки запирающие чары, — «почему все эти твари облюбовали кусок дикой местности около гор, вместо того, чтобы преспокойно разгуливать по Великой Пустыне и жрать неосторожных путешественников? Надо будет найти ответ, вдруг там есть какое-нибудь место силы, которое можно будет использовать в своих целях, или, наоборот, обходить стороной за десять парсангов…»

Сидус преодолел длинный коридор, деливший большой дом наставника на две половины. Справа располагались жилые помещения, а по левую руку — гостиная, кухня, библиотека и внутренний дворик, усажанный чудесными алыми розами — гордостью Бекры, что трудился два месяца, чтобы магические цветы выглядели, как настоящие. Сам Сид до сих пор удивлялся, как о таком необычном розарии не пронюхали жрецы Великой матери, хоть и подозревал, что были у наставника связи, что помогали закрыть на это даже самые зоркие глаза. Ох, не зря он помогал в свое время сильным мира сего.

Коридор уперся в небольшую комнатку, которую когда-то наставник выделил для своего ученика. Кроме постели, лохани для купания (конечно же, волшебной!), стеллажа со свитками и небольшого резного диванчика там ничего не было. Относительную скудность обстановки скрашивало огромное, во всю стену, витражное окно, отбрасывавшее днем разноцветные блики на стены и пол, отчего комнатушка смотрелась богато.

Сид разделся и лег в постель и закрыл глаза, прошептав:

— Ну и местечко их семья выбрала для хранения семейных реликвий! Спрятали, будто Хозяина Песчаных Бурь…

Проснулся маг довольно поздно. За окном уже вовсю светило солнце, а на рыночной площади, что находилась совсем рядом с домом Бекры, стоял гомон сотен голосов торговавшихся покупателей, уличных зазывал и бойких продавцов.

Сидус протер глаза, потянулся и нехотя вылез из постели. Веки все еще слипались, так и не сумев привыкнуть к бессонным ночам, а в голове никак не хотело проясняться. «Вот оно, проклятье людей-сов!» — недовольно подумал он, вспомнив интересную мысль одного знакомого Бекре философа, что все люди делятся на ранних птах, что полны с утра энергии и ночных птиц, которые предпочитают работать, пока остальные спят.