Ольга Андреева - Там, где оживают пески (СИ)

«Адаб, значит… Да еще через Дельмин. Что же ты задумал, приятель?» — озабоченно потер переносицу Гюрза. Что бы там ни было, а выступает эта троица завтра на рассвете, и потому медлить нельзя. Сразу после чайханы он отправится к городским властям и потребует дать ему провожатых. И теперь уж точно никаких «мышиных троп»! Гюрза откусил кусочек печенья и нахмурился: слишком сладко.

Когда Сид вернулся домой к вечеру, Бекра уже был там. Он грустно посмотрел на ученика и спросил:

— Когда вы уходите?

— Завтра с утра. — коротко ответил тот, не желая долгих прощаний. Пусть так было и не совсем учтиво, но комок, подкативший к горлу недвусмысленно намекал на то, что иногда лучше промолчать.

— Будь осторожен, мой мальчик! — сухо кивнул Бекра. — И дай мне знать, когда вернешься в Кабир с Заповедных земель.

— Обязательно!

— Ты вернешься потом в Альзару, или…? — осторожно поинтересовался наставник.

— Не знаю. Я, ведь, еще даже не дошел до гор — развел руками тот. — Возможно вернусь, а возможно и останусь в Кабире.

— Я был сегодня днем у Эшты, надеясь получить от него то, что смогло бы помочь тебе в пути… Сам я, как и ты, стихийник. Огонь, вода и воздух-моя стезя, а вот заколдовать оружие так, чтобы против нечисти работало не сумел бы. Но мастер сказал, ты меня опередил. Так что теперь я почти спокоен…

— Спасибо за все, наставник! — взволнованно воскликнул Сид и протянул Ловкачу руку, которую тот крепко пожал.

— Я горжусь тобой, мой мальчик! Из тебя вырос настоящий волшебник, так что надеюсь однажды имя Сидуса еще войдет в историю магии… До встречи — нервно улыбнулся учитель, порывисто его обнял и отправился к себе в мастерскую: он получил срочный заказ от высокопоставленного лица. Значит, с утра они не увидятся, да и увидятся ли теперь вообще? Сид умудрился-таки проглотить ненавистный ком и пошел к себе — собирать оставшиеся вещи. Надо бы все-таки сегодня пораньше лечь, а то завтра начинается первое в его жизни самостоятельное путешествие, а за всю прошедшую неделю поспать нормально удалось лишь раз…

На следующее утро, едва огромный золотой томан солнца показался из-за горизонта, путники встретились у ворот Альзары. Змеелов привел под узды инеров, навьюченных поклажей, а Сид подошел, увешанный всевозможными торбами, тюками и свертками. Тия, увидев эту картину, не выдержала и звонко рассмеялась:

— А проводник у нас теперь, действительно, за третьего верблюда работает!

— Ну если я верблюд, то проводником придется быть тебе… — сделал Сид страшные глаза, нимало, впрочем, не рассердившись. Змеелов, не обращая никакого внимания на их препирательства, отошел к сонному стражнику, что должен был их выпустить за ворота и сказал:

— Наемник и его племянница следуют с проводником до Дильмина по личной надобности. — тот только кивнул и раскрутил лебедку запирающего механизма, открывая им путь.

Затем он вернулся к спутникам и помог Сиду навьючить его вещи на верблюда, так, что теперь оба животных были похожи на движущиеся горы тюков.

— И куда тебе столько сумок, а? — не унималась Тия, явно вознамеревшись довести проводника до белого каления. — Вон, смотри, у бедненького верблюдика ноги подгибаются и коленки дрожат?

— Откуда мне знать, может быть это от того, что ты на нем только что прокатилась? Вот и дрожит, бедняжка, до сих пор? — подмигнул Сид, и, не обращая больше внимания на негодующие взоры Тии, двинулся вперед.

Не без трепета он покидал стены города, где провел большую часть сознательной жизни. Отныне молодой маг чувствовал себя канатоходцем из бродячей труппы, что по большим праздникам развлекали народ на площади своими представлениями. Назад нельзя, до цели далеко, а внизу-пропасть неизвестности, и от этого захватывало дух. Чтобы унять внутреннее волнение он тихонько запел себе под нос:

— Что ты там подвываешь? — неожиданно прозвучал сзади ехидный девчачий голосок.

— Это известнейшая хида ашука Джемшида [3] Не сломай глаза и язык. Хида — песнь погонщиков каравана. Ашук — певец-бард на Востоке, а Джемшид — это родители поизвращались с имечком для сына. — обернулся к ней Сид.

— Почтенный Джемшид бы поседел, услышав такое пение — наморщила носик она.

— Да ну! Может быть, научишь меня исполнять хиды правильно? — в тон ей поинтересовался маг.

— Хорошо. Вот слушай! — задорно тряхнула головой маленькая воровка, набрала в грудь воздуха и негромко запела звонким чистым голосом:

Маленькая воровка окончила петь и торжествующе посмотрела на притихших спутников. «Ну как?» — будто спрашивал бирюзовый взгляд. Первым очнулся Сид.

— Замечательно! — с невольным восхищением прошептал он. Однако тут же добавил уже громче ироничным тоном. — Вот только что-то я никогда не слышал такой хиды.

— А это колыбельная — вздохнула Тия, вспомнив бабушку Нур. — Мне ее часто пели, когда я была маленькая.

— Да у прекрасной пери, оказывается, не просто голос, а дар богов! — воскликнул Сид то ли с восторгом, то ли с сарказмом. Девчонка так и не поняла, но на всякий случай показала ему язык:

— Так я и сама по себе — сокровище! — уверенно заявила она, чем вызвала громкий смех друзей.

Солнце, тем временем, стало припекать все жарче, и постепенно все пикировки в маленьком караване смолкли, уступив место сосредоточенному молчанию, нарушавшемуся лишь шелестом песка под ногами, да редкими криками птиц в пустынном небе.

К полудню путники, наконец, добрались до караван-сарая и стали располагаться на дневной отдых. Пока Змеелов привязывал снаружи верблюдов, Сид снял с одного из них маленькую кожаную сумку, извлек из нее пергаментный сверток и стал водить по нему пальцем, шевеля губами.