Елена Звездная - Хозяйка «Логова»

— Приказ, — отрубил наш вояка, подхватил оторопевшую медам на руки и скрылся за маленькой дверью. Оттуда вначале раздался тихий писк, затем более громкий лепет, а после и требование — выйти. Тороп ей не ответил, просто вмазал кулаком по двери, и тихое журчание раздалось почти сразу же.

— Зеленая, не вязкая, — произнес он и вышел, бросив через плечо: — Дальше сама.

— Зачем ты так? Она все же чопорная дама, зажатая и надменная.

— То, что она пыталась вытворить во дворе, опровергает не только твое, но и мое мнение о тарийской грымзе. — Хотелось сказать, что это не повод, но он мне не дал, обрадовал: — Да и все произошедшее она не вспомнит.

— И все же можно нежнее с несчастной. Так что давай я ей с купанием помогу, а ты просто в сторонке посидишь.

— Тора, — Тороп так и не отступил далеко от двери, продолжая поучать меня и краем уха прислушиваться к копошениям свекрессы. — Я знаю, с чем имею дело, а ты нет. Я успею среагировать, а тебя она…

— За милую душу удушит? — вспомнила ее слова о бархатке.

— Загрызет. Поганки действуют только так. Иди спать.

Ушла, но дверь не закрыла ни к ним, ни к себе. Перестраховалась, так сказать.

В оставшиеся до рассвета часы я несколько раз просыпалась, прислушивалась к спокойному голосу бывшего вояки. Я знала истории Торопа наизусть, успела выучить, пока лежала в его подвале беспомощной и слабой, приходила в себя после побега и скорбела по родным… маме, отцу, брату, дяде, его приемной дочери Ирис и по единственному любимому. Я плакала, а Тороп гладил по плечу и утешал, отвлекал рассказами о странах, которые успел посетить, о народах, природе и погоде, древних сказаниях и легендах, а еще о национальной еде и сложности ее приготовления. Тут я чаще всего вновь вспоминала маму, а вояка о знаниях, полученных среди лесных. Доставал из схрона оружие и брался за мое обучение. Инструкцию давал в двух вариантах: как убить быстро и как заставить мучиться. Понял, умник, чем я спасала свое сознание, будучи в замужестве, и беззастенчиво этим пользовался.

Тогда казалось, ему все дается легко: и разговоры до рассвета, и тренировка моей слезливой персоны, но только с появлением Тимки в нашей «семье» он с облегчением выдохнул и сказал: «Вот теперь ты на себя руки не наложишь. Останешься жить». Поэтому сейчас, лежа в любимой спальне моего «Логова» и слушая его приглушенный голос, я отстраненно думала, могла ли Гаммира умышленно поесть грибов.

Мое предположение подтвердилось следующим утром, когда невыспавшийся вояка устало тер чуток припухшее лицо, натягивал на багряные засосы ворот свитера и непрестанно зевал.

— Тора… — он прикрыл рот кулаком и помотал головой, прогоняя сонливость, — сдается мне, это завихрение у Гаммиры неспроста. Уж слишком оно многоплановое и детальное. Расспроси свою свекровушку, что там за история была с королем.

Я искренне удивилась тому, что Тороп вредную тарийку больше грымзой не зовет, но еще больше тому, что бред отравившейся принял за отголоски прошлого.

— Думаешь, она и вправду с ним была знакома?

— Конечно. Род Дори — это же третья по значимости ветвь.

— Откуда ты знаешь?

— От нашего мэра, — расплылся вояка в кривой улыбке и зажмурился, подавляя новый зевок.

Вот так новость! То есть он все знал, а я…

— А мне почему не сказал?

— Потому как у нас на дальней заставе выражение «меньше знаешь, лучше спишь» не просто поговорка, а пилюля от душевного расстройства. — Покосился в сторону кухонного окна и проговорил: — Вот и Хран. И не надоело ему девицей семенить?

— Вроде как по уговору он не должен выходить из образа, — прошептала я, будто бы демон мог меня расслышать, и прильнула к окну. — И кого это тростиночка на плече несет? — Прищурилась и не поверила собственным глазам. — Инваго?!

— Нет. Похож, но не он.

— Талл… — догадка поразила и вместе с тем напугала.

Куртку, в спешке схваченную, надела лишь наполовину, да так и застыла у двери в прихожей. А все потому, что я одновременно и хотела, и не хотела видеть потеряшку. Не сейчас, когда все столь непонятно, зыбко. Слишком рано и слишком…

Просто слишком.

— Вряд ли это Таллик Дори, — заметил Тороп, выводя меня из ступора. — Будь на его плече наследник рода, Хран нес бы его куда бережнее.

В это самое мгновение дверь открылась с пинка и, чуть не пришибив меня, пропустила в харчевню черноглазую красавицу.

— Тора, доброе утро. Тороп, и тебе. Есть минутка? Нужно тут кое-кому кое-что вправить. Я не могу, иначе шею идиоту сверну. — Вопрос был адресован нашему вояке, а пояснения уже для меня. — Кстати, Тора, это один из многочисленных твоих родственничков… — тут с губ тростиночки слетело тихое, но емкое ругательство, которое он завершил именем. — Аррит. И эта падаль, — тут дверь с хлопком закрылась, заглушая еще один сочный эпитет об умственных способностях парня, — не пожелал дожидаться нас у «Орла» в городе Баштуй…

Я вспомнила, что «Орел» это гостиница, в которой мы намеревались остановиться, как только прибудем в первый тарийский город на нашем пути, первый из трех оставшихся, а четвертым уже будет столица.

Красавица прошла в столовую, плавным движением руки убрала с ближайшего стола скатерть, взглядом сдвинула в сторону стулья, сняла с плеч груз и расположила его на столе.

— Упал с лошади? — предположила я, разглядывая молодого и, как все тарийцы, светловолосого парня лет двадцати с парой-тройкой ссадин на лице. Щуплый, смазливый на вид, напрочь лишенный некой благородности, что есть у известных мне членов рода Дори.

— Нет, хотел сэкономить на услугах. Сбежал от надоевшей любовницы через окно, совсем забыв о том, что на дворе не март и опочивальня девицы расположена на третьем этаже дома терпимости.

— Вот этот? — Я с недоумением посмотрела на мальчишку.

— Этот-этот! — скривилась тростиночка, и глаза ее полыхнули гневом. — Выбил передний зуб, вывихнул плечо, сломал пару ребер и получил сотрясение отсутствующего мозга. — И злорадным голосом: — А еще татуировку на чле… кхм… в общем, по бабам он больше ни-ни…

— В смысле, совсем? — удивился Тороп.

— Год, пока чернила не сотрутся.

— Так это же решаемо, — хмыкнул вояка с высоты явно немалого житейского опыта. — Без света или с завязанными глазами…

— Я сымитировал гадкую болячку, так что год, — похвастал демон уже своим, а не девичьим голосом, совсем позабыв о конспирации.

— Неплохо. Ну а от меня ты чего хочешь?

— Чтоб ему период восстановления запомнился, как Гаммире.

— А она будет помнить?.. — Вояка наш не то чтобы побелел, но напрягся и настороженно спросил: — Все-все?

Ох, кажется, свекресса не обрадуется воспоминаниям об отравлении.

— Частично, — «обрадовали» его и поторопили: — Начнем!