Алекс Кош - Богатыри не мы. Новеллы (сборник)

Увы, пробуждение не принесло ожидаемого облегчения: все системы оповещения по-прежнему молчали.

«Неужели все-таки кинули?» – мрачно размышлял Майк, размешивая в кружке очередную ложку сахара. Чай давно остыл, а углеводов в нем содержалось уже с явным избытком. И это притом, что Майк уже лет двадцать не пил чая с любым количеством сахара, а конкретно сейчас пить не хотел вовсе. Просто безостановочное движение ложечки в кружке странным образом успокаивало. Сначала по часовой стрелке. Потом против. Повторить. Досыпать. Повторить…

Потом внимание Майка привлек резкий звук, донесшийся со стороны окна. То ли удар, то ли хлопок.

Подойдя к шторе, Соколов уже взялся было за нее, чтобы отдернуть, но в последнюю минуту передумал. Понял вдруг, что это неправильно. Что там, снаружи, его может караулить нечто, встречаться с чем Майку Соколову отнюдь не стоит.

Даже не опустив руки, он замер, прислушиваясь. Негромкое ритмичное пощелкивание секундной стрелки в часах. Сбивчивое, заполошное буханье крови в ушах. Приглушенные потолочными перекрытиями голоса – соседи сверху явно начали в очередной раз выяснять отношения. Может, это у них что-нибудь грохнуло?

«А может, ты просто того, приятель? – участливо спросил кто-то в голове Майка. – Может, нет никакого заказа, программы-«болталки», списанных денег, Письма НеСчастья, а главное – никакого Потапа Соколова? Точнее, Потап-то есть, в смысле – был, но умер сколько уже лет назад. Умер, похоронен, разложился и вовсе не стремится являться к ненавидящему его сыну, чтобы терзать его и мучить. Потому что никакой загробной жизни тоже нет и не было. А ты, дорогой мой Михал Сергеич, просто и без затей чокнулся. Рехнулся. Крышей поехал. Заметим: к попам ты со своей проблемой пошел, а к банальному психиатру – не соизволил. Почему? А потому, что вы, психи, всегда считаете себя абсолютно нормальными. И в какого-нибудь пошлого полтергейста вам поверить куда проще, чем в собственную головку, которая банально бо-бо…»

Рассмеявшись невесело, Майк взял со стола кружку и решительно выплеснул ее содержимое в раковину. Кстати, на краю раковины – доска для резки, а поверх доски – нож. Острый, наверное. То есть не наверное, а совершенно точно. Майк терпеть не мог тупых ножей, считая их настолько же неподобающими для нормального мужчины вещами, как грязная обувь или женщина привлекательная и притом – глупая.

«Всегда было интересно, правда ли, если перерезать вены в горячей воде, то ничего не почувствуешь?..»

СТОП!!!

Опрометью бросившись в комнату, Майк принялся лихорадочно рыться в шкафу, разыскивая приличную одежду.

– К врачу! Врачууу! – бормотал он, путаясь в рукавах рубашки и промахиваясь пуговицами мимо нужных петель. – Галопом! За таблеточками, пилюльками, порошочками! И печаль отступит, и тоска пройдет!..

Как оказалось, с печалью и тоской Майк прощался преждевременно. К счастью своему, он уже довольно давно серьезно не болел, а недомогания незначительные либо средней тяжести переносил на ногах. Если же, что называется, припирало, – договаривался тихонько с начальством посидеть пару-тройку дней дома, не открывая официального больничного листа и трудясь по мере сил. В результате, где находится районная поликлиника, Соколов худо-бедно представлял, но и только.

Оказалось, что одного желания пациента для приема психиатра отнюдь недостаточно. Майк выяснил, что интересующий его специалист один на три заведения. Что приемные дни у него – только нечетные числа, только будни и только с часа до пяти. И главное – что на прием к нему записываются весьма заранее: где-то недельки за две.

– На одиннадцатое могу, – флегматично сообщила Соколову администратор регистратуры. Своим маленьким напомаженным ротиком, гладко зачесанными назад, забранными в пышный хвост волосами и огромными очками в дымчатой оправе она весьма напоминала аквариумную рыбку-телескопа.

– Чего – на одиннадцатое?

«Господи! До чего ж пациент-то непонятливый пошел!» – явственно прочиталось во взоре администратора.

– Записать. К неврологу, – раздельно, словно и впрямь общалась с умственно отсталым, пояснила администратор. – На два тридцать хотите? Или на четыре?

– Почему к неврологу? Зачем? Мне к психиатру надо, – растерялся Майк.

– Сами ж сказали, что с травмой.

«Когда это я такое сказал?» – уже собирался было возмутиться Майк и тут вдруг вспомнил. Действительно, сказал. Его ж первым делом спросили, чего в очках темных ходит. Он и брякни: мол, напали пару дней назад хулиганы, ударили сильно, теперь синяк на пол-лица и ссадина.

– Ну, да…

– Вот. Так на два тридцать или на четыре? – В голосе «телескопа» почувствовалось пока еще сдерживаемое раздражение.

– А к психиатру нельзя?

– Мужчина, ну вы прям как маленький! С ушибами и травмами головы – к неврологу. То есть к хирургу тоже можно, но он в отпуске до конца марта. И все равно вас к неврологу направит. Хотя… можете еще в травмпункт. Тут недалеко. Адрес написать вам?

– Нет, адрес у меня есть, – зачем-то неубедительно соврал Майк. Поблагодарил нахмурившегося администратора и побрел прочь.

Разумеется, в век развитых рыночных отношений и победившего капитализма любой гражданин мог обратиться за медицинской помощью на платной основе. Пусть даже и за помощью психиатрической. Для этого нужны были сущие пустяки: деньги и адрес нужного учреждения. Сколько стоит прием психиатра, Майк понятия не имел, однако надеялся, что оставшихся у него почти двух тысяч хватит хотя бы на оплату первичной консультации. Потом, если что, можно будет занять у того же Кузина или у ребят с работы. А вот адрес еще предстояло найти.

Вернувшись домой, Майк скинул пальто, ботинки и метнулся к ноутбуку. Первым делом, разумеется, проверил «болталку», – ни шиша! – погрозил ей пальцем, дескать, ниче, скоро я на тебя, паскуду, управу-то найду, и запустил поиск. Еще через час, вооружившись распечаткой с полудюжиной адресов и телефонов, Соколов принялся звонить.

Оказалось, что даже деньги всех проблем не решают. Где-то у нужного специалиста был неприемный день, где-то все уже занято до позднего вечера, а в одном заведении Майку предложили сперва коротко изложить свою проблему в регистратуре. Вспомнив «рыбку-телескопа», Соколов торопливо сказал, что перезвонит, и нажал на отбой. Но, как гласит весьма любимая матушкой поговорка, «терпение и труд все перетрут»: наконец измученному Майку улыбнулась-таки удача.

– До восемнадцати тридцати успеете подъехать?

Майк прикинул. Если не случится транспортного коллапса – должен, и даже с запасом.

– Хорошо. Будем вас ждать, Михаил Сергеевич.

Но до клиники с поэтическим названием «Махаон» Майку доехать было не суждено.