Анатолий Махавкин - Леди Зима (СИ)

На крохотном куске суши некогда располагалось странное строение, состоящее, казалось, из одних колонн и арок. Сейчас оно оказалось охвачено языками ослепительного голубого пламени и оплывало, точно кусок воска рядом с камином. В мертвенном свете пожара, глазам путников предстала жуткая картина: повсюду, куда не кинь взгляд, лежали неподвижные зелёные тела. Никто не выжил.

А тем временем пламя, пожирающее жилище Старожилов, разгоралось всё ярче. Теперь уже можно было различить тоскливый вой, с которым огонь пожирал строение, а спустя несколько мгновений, кожи коснулся жар, становящийся всё сильнее. Температура увеличивалась так быстро, что людям очень скоро пришлось пятиться назад, заслоняя лица ладонями.

— Срочно уходим, — скомандовал Джонрако, первым сообразивший, чем грозит столь стремительное увеличение температуры, — Клянусь громом, если не поднажмём, то поджаримся, как рыба на углях!

В то же мгновение островок взорвался и в оглушительном грохоте его осколки начали падать в озеро, издавая недовольное шипение. Но пламя и не думало гаснуть! Его синие языки плясали на волнах, точно вода превратилась в сухие дрова. Не успели путники начать подъём, как огонь охватил весь водоём.

Теперь уже не требовалось никаких команд: люди со всех ног неслись к выходу, едва успевая сбивать пламя с тлеющей одежды. Словно ощутив, что добыча ускользает, пожар полыхнул с небывалой силой, разом превратив весь грот в подобие кузнечного горна. Воздух устремился навстречу беглецам, сбивая с ног и препятствуя спасению, а сзади уже настигали прожорливые синие языки, норовя ухватить за ноги и оставляя на ткани чёрные пропалины. Будь подъём хоть немного длиннее, неизвестно, удалось бы кому-нибудь спастись вообще.

Когда последний беглец выпрыгнул из огненной ловушки, стены пещеры успели раскалиться докрасна, а подошвы ботинок начали прилипать к блокам лестницы. Задыхаясь и кашляя от невыносимого жара, путники выбирались наружу и тотчас бежали прочь, не думая задерживаться, после быстрого бега. Следом, из дыры в холме, вырвался огромный язык синего пламени и лизнул спину замешкавшегося Узана. Матрос оглушительно взвыл и сбросил вспыхнувшую рубаху, предоставив на всеобщее обозрение торс, покрытый множеством разноцветных татуировок. Однако никто не пожелал знакомиться с внушительной коллекцией пошлых картинок, предпочитая спасаться бегством.

Джонрако оглянулся на бегу и увидел, как пышная растительность на глазах превращается в чёрные угли и уносится вверх. Долго наблюдать не получилось: лицо опалило неимоверным жаром и капитан бросился следом за матросами. Спотыкаясь, те мчались по знакомой тропинке, ощущая приближение смертельного огня. Райский островок начинал оправдывать своё название, превращаясь в истинное подобие преисподней.

Ящерицы, живущие на карликовых деревьях, перестали маскироваться и сыпались вниз, сплошным потоком устремляясь в сторону берега. Их маленькие тела оказались необыкновенно твёрдыми и скользкими, отчего беглецы то и дело поскальзывались и падали. Ошеломлённые Замус и Фурини, стоявшие около шлюпки не знали, на кого и смотреть: на спотыкающихся товарищей или на стену памяти за их спинами.

— Быстрее, дармоедлы! — кричал Джонрако, на бегу, — Шлюпку на воду, чтоб вас разорвало! На воду!

— Давай, давай! — вопили матросы, утопая ногами в песке, — Пол-лундра!

Изумлённый Замус ещё топтался на одном месте, а более сообразительный Фурини уже толкал лодку, изо всех сил упираясь ногами. Его усилия принесли нужные плоды и к тому времени, как группа путников достигла берега, шлюпка уже покачивалась на волнах. Люди, поднимая брызги, прыгали в воду и торопливо взбирались на борт спасительной посудины. Последний ещё забирался внутрь, а вёсла уже вонзились в волны, направляя шлюпку к «Морскому Чёрту». Всех очень подстёгивала картина невероятного пожара, торопливо дожирающего последние деревья и приступавшего к уничтожению песчаного пляжа. Островок превращался в сгусток пламени, где нет места ничему живому.

— Не успеем свалить — нам крышка, — пробормотал Джонрако и опустил руку за борт, — Тепло, дьявол! Если это чёртово пламя жрёт даже воду, вряд ли нам удастся выжить просто оставаясь вдали от богом проклятой земли.

— Что за дерьмо! — прохрипел Конрри, налегая на вёсла, — Попали из одного шторма прямиком в другой; из водяного в огненный, мать бы его…

Шхуна была уже рядом и множество голов, торчащих над бортом говорило о том, что происшествие на Чёртовой скале не осталось незамеченным для остальной команды. Стоило шлюпке стукнуть бортом о корабль, как вниз тотчас полетели концы и трап. Лодку поднимали так быстро, что умудрились вытащить ею зазевавшегося Узана.

Среди множества любопытствующих лиц, капитан в первую очередь отыскал то, на котором тревога мешалась с облегчением и мгновенно успокоился. Почему лицо пассажирки так успокоило его, даже во время этой грозной опасности, он и сам не смог бы сказать. Но первым делом он подозвал помощника. Далин отпихнул сразу несколько матросов и приблизившись, поинтересовался, указывая пальцем на пылающий остров:

— Ваша работа?

— Слишком хорошо о нас думаешь, — буркнул капитан, — Мне, чтоб устраивать такой кавардак, ещё учиться и учиться. Не знаю, какой мерзавец учинил эту пакость, но нам нужно срочно делать ноги, пока задница не задымилась.

— А что с чертями?

— В том-то и дело, — скрипнул зубами Джонрако, — Все мертвы, до единого! Ума не приложу, как будем уходить. Но попытаться стоит — не подыхать же, подняв лапки. Парус сменили?

— Только что, — ухмыльнулся помощник и ткнул пальцем на свежее полотнище, — Ребята работали, как настоящие дьяволы. Я им пообещал выдать линьков, если не успеют к твоему возвращению.

— Тогда, немедленно поднять якоря и к чёртовой матери, пока распроклятый кусок земли не отправился в небеса вместе с нами! — капитан бросил взгляд в сторону Чёртовой скалы, где вздувался огромный синий пузырь, напоминающий зрелый чирей, — И времени у нас остаётся — всего ничего.

Бешено затарахтел кабестан, наматывая канат на конце которого висело раскорячившееся чудовище. На поверхности странно посветлевшей воды можно было заметить множество дохлых рыбин, всплывающих животом вверх и прочих водных тварей, убитых невыносимым жаром.

Паруса шхуны наполнялись ветром так медленно, словно корабль не торопился уходить с места стоянки. А тем временем деревянные части корпуса начали испускать струйки бледного дыма. К металлическим же и вовсе было не прикоснуться.

За бортом происходило совсем фантастическое: воды океана бурлили, как похлёбка в раскалённом котелке. Недалеко от кормы Чёрта волны взметнулись высоким фонтаном и на поверхность вырвалось огромное чудовище, ревущее от боли и ярости. Это была исполинская тварь, напоминающая бочонок с коротким плоским хвостом, шипастыми плавниками и бугристым черепом на длинной шее. Голова непрерывно поворачивалась из стороны в сторону и щёлкала острыми клыками.