Виталий Вильчинский - Извилистый путь

— Муса, да ты сам не меньшая диковина! А это всего-навсего… Человек?! — остолбенел надсмотрщик в кожаном панцире и зеленой футболке под ним. Судя по одежде, он был здесь главным.

— А я чё и говорю — человек! — подтвердил Муса, смачно сморкнувшись на пол, заткнув при этом одну ноздрю пальцем, и тряхнул головой. Его заостренные, лопуховидные уши качнулись в такт.

— Муса, я думал ты один у нас такой, достопримечательный… А тут еще и такое есть… — протянул старший.

Окинув взглядом пещеру, где я теперь находился, я увидел, что оно спиралеобразно уходящее вверх. Еще, возле подъемника, не знаю зачем, лежала откидная решетка. Возможно, пока штрек был неглубоким, там на ночь закрывали рудокопов.

— Эй, ты, человеческое отродье! — послышался оклик сзади. Невесть откуда нарисовался еще один гном, несущий в руках сверток. — Оденься. Твои тряпки долго не выдержат.

Он бросил мне сверток к ногам, который размотался, и из этой кипы выпала кожаная куртка и такие же безразмерные штаны.

— Прости, поменьше не было, — язтельно произнес он.

— Да и на том, спасибо! Хоть теплей будет! У вас тут дубарь знатный! — сказал я, собирая одежду.

Гном, собравшийся выслушать от меня негодующие вопли, и с удовольствием погрызться и поглумиться надо мной, глотнул язык и нервно пожевал губами.

— У меня, братцы, будет к вам одна просьбочка: побрейте меня наголо! А то уже зарос, как мамонт!

Гномы хохотнули, но один вытащил из-за пояса остро отточенный кинжал, сгреб мои патлы в жменю, и начал их срезать, но не сбривать.

— Не ахти как получилось, но для тебя сойдет! — сказал он мне через минуту, бросая последнюю горсть на пол. Теперь у меня на голове были волосенки длиной в сантиметр, вернее, местами в сантиметр, местами в два, а иногда и при самой черепушке. Как срезалось.

— Ха-ха! — заржали гномы, разглядывая мою головешку. — Похож на плешивого бомжа!

— Зато в глаза не лезет! — категорично заявил я, в который раз ощупывая череп. Мда…

— Ну, вот тебе кирочка, и — вперед! — подбодрил меня главный из них, торжественно вручая мне вышеупомянутый инструмент.

— Вперед, труба зовет!

Гном кивнул в сторону штольни, уходившей вниз, где как раз нарисовался кузов с породой. Стражники внимательно за мной наблюдали, Муса тяжко вздохнул, еще раз сморкнулся на пол, и погрёб за мной.

— А… Эти как? — неуверенно спросил один надзиратель, кивая на нас, и переведя взгляд обратно на главного.

— А эти — пусть так. Ничего не случится. Приказ…

Я немного замешкался, задумавшись над их словами, но когда подошел к гномам, накидавшим в вагонетку породу, то обо всем догадался: у гномов на ногах были кандалы, они были скованы попарно. Смотрели они на меня с ненавистью, презрением, омерзением. Все эти чувства были смешаны, и струились из глаз заключенных. Мда, несладко, ой как несладко мне тут придется!

Когда из кузова были выгружены камни в вагонетку, и она заскрежетала по полозьям в другую шахту, гном кивнул мне с напарником на кузов:

— Полезайте!

Забравшись в шатающийся металлический котел, мы с Мусой расположились более менее «равномерно», чтобы корыто меньше шаталось. Немного подрагивая, мы поехали вниз. Камень, камень, камень, по сторонам сплошной черный базальт.

Натянув на себя этот кожаный лапсердак под названием одежда и дав себе зарок каким-то образом его уменьшить, я поднял кирку, взвесил ее в руке и последовал за Мусой. Мы вошли в штольню, которая через пятьдесят метров оборвалась.

Четыре гнома махали кирками, дробя огромные валуны. Каменные «брызги» летели во все стороны. Та часть лица гномов, не прикрытая густой бородой, кровила, посеченная осколками, а сами бороды тянули головы гномов на дно от набившейся в них каменной крошки.

— Эй, ты жалкий червь, бери лопату! — крикнул мне стоявший здесь стражник. Весть о том, что в рудник попал человек, быстро облетела всю выработку драгоценных камней. Теперь работающие здесь носильщики и те, кто махал киркой, подозрительно косились на меня. Чувства в их взглядах прочитывались разные. Интерес, ненависть, презрение, и, непонятно почему, бешеная ярость! Может тот один, который так смотрел на меня, был и вовсе невменяемый! Или же у него воспитание такое было. Однако при стражниках трогать меня не рисковали. Интересно, перерыв «на поспать» здесь есть?

Немного размяв предплечья и запястья, я взялся за лопату. Зачерпнув совок битого камня, я отправил его в вагонетку. Работа на секунду тормознула, и все поглядели на меня.

— Ты смотри, граф, а работать умеет! — ехидно произнес гном, которого я окрестил Бешеным. — Удивлен!

— Сочту за комплимент! — хекнул я, бросая очередную лопату в кузов вагонетки. Бешеный замолчал, и стражники, поняв, что очередные неприятности откладываются, прикрикнули на заключенных. Все снова взялись за кирки и лопаты, а кто и руками начал таскать камни покрупнее. Взгляд Бешеного я ощущал постоянно, и это мне активно не нравилось. От него можно ожидать всего, кроме хорошего. И что с ним дальше делать — неизвестно.

Долго ждать не пришлось. Когда я очередной раз согнулся, снимая пласт камня лопатой, на спину мне сыпанули битую породу. Я мотнул головой и набрал следующую лопату. Бешеный дождался, пока два охранника отвлекутся, сыпнул на меня вторую лопату камня. Парень однозначно задирался, а что с ним делать, я пока не придумал. Ну не вломить ему тут же и той же лопатой! Я-то могу, его мерзкая морда так и клянчила лопатой плашмя! И наотмашь! Он зубоскалил, глядя на меня, и ожидал ответных действий.

— Эй, червь, прости, я не рассчитал немного! — сказал невменяемый гном, когда один из охранников заметил его.

— Да ничего, дружище! — махнул я рукой, за секунду пододвинувшись ближе.

— Отстань! — прошипел я сквозь зубы, продолжая дружественно улыбаться.

— Спасибо, дружище! — ответил гном, и точно так же ответил:

— А то что?

— Следующий раз, смотри, будь поаккуратней, а то так можно и покалечиться! — махнул я рукой, давая понять, что этот ответ на его вопрос и есть окончанием разговора.

Да, задирать он меня перестал, на время, так как охранники усилили надзор, его улыбочка и извинения в заблуждение никого не ввели. А я начал приглядываться к работающим рядом. Возившие тележку, лопатами поправляли плохо упавшие камни, чтоб те ложились плотнее, те, кто разбивал камни, отдыхали. Но все равно, нет-нет и на меня поглядывали. Да и на Бешеного тоже.

— Это Бешеный, — шепнул мне Муса, придвинувшись ближе.

Я так и понял! — прошептал я.

— Задирает всех, потому рядом постоянно толкутся стражники.

У двоих гномов, вывозящих мусор, неприязни ко мне не было. Еще двое непонятно как относились ко мне. Их прочитать было невозможно. Вероятно, что безразлично. Четверо, машущих кирками — негативно, видимо, сработали стереотипы, но неагрессивно. Зато крутившийся рядом с заводилой плешивый гном был полностью солидарен со своим хозяином. А в том, что второй есть шестеркой того громилы с соломенной бородой и одержимым взглядом, было понятно с первого взгляда. Преданный взгляд, презрительное отношение к окружающим, раболепное подражание Бешеному.