Юлия Славачевская - Люблю. Целую. Ненавижу. Кэмерон

Клуб внутри напоминал прямоугольный металлический ангар или сарай. В помещении много пространства. Там, где расположены столики, полумрак по углам, по периметру надстройки вторых этажей наподобие лоджий. Посредине сцены бьют софиты, и над головой крутятся стеклянные шары девяностых прошлого века. Вдоль стен огромные зеркала. Прекрасная акустика. Лупят по ушам мощные сабвуферы, и отдаются дрожью во всем теле бархатные низы. Ловкие бармены и увлеченный диджей уверенно и высокопрофессионально делают свою работу.

— Ты готова? — осведомился Родриго, любуясь собой во все доступные ему зеркала. — Или хочешь посетить дамскую комнату?

— Или, — согласилась я и покинула его, чтобы отдать гардеробщику свой летний плащ, скрывающий мое платье.

— Вы прекрасны, — восхищенно присвистнул мускулистый юноша, мечтающий стать в будущем знаменитым актером. К счастью, его мечтам не суждено сбыться. И мир потеряет бездарного актера и приобретет прекрасного врача.

— Благодарю, — протянула я ему чаевые, выудив из маленькой сумочки-клатча. И отправилась на поиски своего кавалера.

Когда я зашла в полутемный зал, освещенный лишь мерцающими под потолком блестящими шарами, все, кому я попалась на глаза, застыли.

— Что и требовалось, — пробормотала я, расцветая улыбкой.

Мое короткое платье с очень скромным вырезом было белым и полностью расшито стеклярусом. И сейчас в этом неоновом свете я казалась облитой голубым сверкающим льдом.

— Ты свободна? — подлетел ко мне слегка вспотевший брюнет в расстегнутой до пупа рубашке. — Потанцуем?

— Дама со мной, — ревниво возник рядом Родриго, посмотрел на всех желающих общества дамы, то бишь меня, грозным взглядом собственника и увел к своему столику, где уже тусовалось несколько прилипал к знаменитостям обоих полов.

Я позволила себя усадить и осмотрелась. Буквально в паре столов от нашего, спиной ко мне сидел Кэмерон в компании своей актрисульки, которая сейчас выделывала различные фортеля, чтобы вытащить его на танцпол.

— Ну пойдем! — занудно канючила девушка, крутясь вокруг кавалера. — Я хочу потанцевать! Не будь таким скучным!

Я нахмурилась. Неужели у этой дряни даже мозги силиконовые? Как можно тащить человека с больной ногой в толпу? Он же совсем недавно в очередной раз прооперирован! Она хоть что-то о нем знает?

— Джейн, — обратился ко мне Родриго, — тебе заказать коктейль? Что ты будешь пить?

— Клубничный дайкири, — сделала я свой выбор. И, оперев подбородок на руки, полюбопытствовала: — Скажи, какой у тебя следующий фильм на очереди?

— Да Камден собирается снимать романтическо-приключенческую драму, где я буду играть главного героя… — Раздались рукоплескания клевретов. Мой кавалер раскланялся на полном серьезе. И продолжил: — Вот только загвоздка в том, что он никак не подберет актрису на главную роль. — Он тяжело вздохнул. — Никто не может мне соответствовать. — Повел плечами. — Это так тяжело — быть гениальным.

Все согласились, одна я закатила глаза. Все же некоторым людям нужно так много пространства для того, чтобы никто не прищемил их самомнение. Или не растоптал.

— Потанцуем? — поднялась я со стула.

— Не сейчас, дорогая, — отмахнулся от меня Родриго, увлеченно жалуясь на тяжкую долю героя-любовника, которого никто не ценит.

— Пойдем! — тянула Кэмерона на танцпол актрисулька с все возрастающим энтузиазмом. Конечно, она же сюда попала, и грех не использовать такую возможность, как покрутить своей подтянутой задницей перед сильными мира сего. Глядишь, что-то и выгорит.

Кэмерон нехотя поднялся и повернулся лицом в мою сторону. И замер. Между ним и мной натянулась тоненькая ниточка, которую нужно было немедленно оборвать, но за которую я цеплялась изо всех сил, пытаясь удержать ее хоть чуть-чуть.

Я устала быть всезнающей, всемогущей и проклятой, выбиваясь из сил жить по часам и выдавать консультации. Смертельно устала. Все, чего я хотела, — это быть счастливой, но мое время еще не пришло. Почему? Никто этого не знает. Просто стрелки часов сейчас неумолимо отсчитывают смерть, а я стараюсь завязать их в узел…

— Дорогуша! — обнял меня за талию Родриго. — Ты точно хочешь потрясти своей симпатичной попкой на танцполе? Может, лучше пойдем в номер наверху?

Я покосилась на него с усмешкой. Такой большой и такой наивный. Вот сейчас начнется…

— Это же Родриго Флорес! — взвизгнула от счастья актрисулька, напрыгивая на моего кавалера.

— Надо же! — фыркнула я, разрывая безмолвный контакт с Кэмероном и отодвигаясь от нашедшей друг друга парочки. — Теперь я точно могу потанцевать!

И я оторвалась по полной программе! Так, как никогда в своей жизни еще не отрывалась. Да и когда мне было? В детстве меня волновали лишь две вещи: как избежать побоев и найти еду. В юности приходилось слишком много работать, чтобы прокормиться и заплатить за жилье. У меня тогда даже не было своей машины. Пусть старенькой, но своей. Только погнутый ржавый велосипед.

Где я только не работала тогда, пытаясь наскрести на нормальную в том моем понимании жизнь. Я мыла полы и окна, развозила пиццу, бегала с кружками в пабе… и была намного счастливей, чем сейчас в туфлях и платье за несколько тысяч долларов. Вот так непостижимо играет с нами жизнь: тогда я мечтала о деньгах, сейчас о счастье.

Я раскачивалась в такт музыки в море потных разгоряченных тел, уворачиваясь от жадных рук, и точно знала одну непреложную вещь. Сейчас сверху, вцепившись в перила, Кэмерон наблюдал за мной, не отрывая взгляда. Я знала его мысли и желания. Знала, чего и как он хочет. Того же, чего и я. Того, чему не суждено случиться сейчас, но что ждет нас в будущем. Нужно лишь дожить…

Сбежала я из клуба внезапно. Просто в один момент поняла, что мое присутствие больше не требуется. Актриска намертво присосалась к Флоресу и уже не упустит свой шанс хоть как-то выбиться из серой массы, а значит, оставит в покое Кэма. Если бы так легко решались и мои проблемы…

Домой я приехала поздно и долго стояла под душем. А когда вышла, то услышала надрывающийся телефон.

— Да, — тихо сказала я, поднимая трубку. — Слушаю тебя, Кэмерон.

— Зачем ты делаешь это? — прошептал он в телефон на грани слышимости. — Зачем ты делаешь это с нами?

— Потому что могу, — сжала я трубку до боли в пальцах, бессмысленно глядя в окно.

— У тебя нет сердца, — сказал мне Кэм. — Только ты показываешь мне светлую сторону, как сразу же мараешь ее другим поступком. Какая ты, Джейн?

— Не такая, какой ты меня придумал, — ответила я, глотая слезы, — и не совсем такая, какой себя вижу я.

— Больше всего на свете, — с болью произнес мужчина, прежде чем бросить трубку, — я бы хотел тебя забыть. Но для этого, видимо, нужно умереть…