Евгения Федорова - Жертвы времени (СИ)

С трудом сглотнув, я затворил дверь и обессилено упал на кровать.

«Не обвинят ли меня теперь в насилии? — закралась в голову глупая мысль. — Демоны знают, как у них тут все…»

— Никаких больше корней, — проговорил я громко, чувствуя, как звук голоса разряжает накаленную атмосферу. — Его привкус до сих пор у меня во рту, Мастер!

Налетел порыв ветра, створка со звоном стукнулась о стену и закрылась. Глаза уловили красноватый отблеск, растаявший в воздухе. Неужели опять магия, он что, меня услышал?

Я с опаской подошел и снова открыл окно, вглядываясь в ночную темень. Никого. Кларисса уже покинула башню, и слава Высшим! На улице не было ни единой живой души, слуха моего коснулся далекий и одинокий вой собаки. Что она все воет? Чего ей неймется?

Стало тошно, захотелось свободы от ставших вдруг тяжелыми стен, но я еще долго стоял на месте, потому что меня внезапно напугала перспектива покинуть комнату и пройти по узкой лестнице башни. А вдруг ночная кошка ждет меня там, вдруг она не поверила этой избитой, как старый анекдот, байке? Казалось, лучше выпрыгнуть из окна, чем идти вниз по ступеням, где за каждым изгибом может таиться опасность, но и сидеть в четырех стенах было невыносимо.

Стареющая луна поднялась уже высоко, когда я, наконец, оторвался от окна. Быстро одевшись, переборол себя и вышел из комнаты.

Возможно, то, что я не спал в этот поздний час, и спасло мою жизнь. Спускаясь на ощупь в полной темноте, я вдруг почувствовал острое, как укол иглы, чужое присутствие. Кларисса! Волосы зашевелились у меня на затылке от леденящего душу предчувствия, но я тут же понял, что впереди меня поджидает не она. Там стоял мужчина. Враг. Адреналин растекся по венам, и я невольно улыбнулся жестокой, отстраненной улыбкой: это именно то, что мне сейчас нужно.

Дверь внизу была приоткрыта, и едва ощутимый ночной свет от идущей на убыль луны падал на нижние ступени, не давая достаточного представления о том, что могло находиться у стен. Впрочем, даже не видя, я знал, что сделаю еще один шаг, и на меня нападут. Мне уже доводилось испытывать это пугающее и с тем волнующее чувство. Зная, как себя вести в подобных ситуациях, я всякий раз ощущал дрожь, с которой волей неволей приходилось бороться.

Нечего тянуть, пора позабавиться! Слегка напружинив ноги, я расслабился… и сделал шаг вперед. Темная тень загородила более светлый дверной проем, качнулась в движении. Я подался навстречу и поймал ладонями нож, который еще даже не успел заметить. Нападающий провернул кисть, но мне удалось перехватить напряженное запястье жестким захватом. Мы врезались в боковую стену, шатнулись к другой стороне. Узкое пространство не давало возможности действовать.

Человек был одет в просторное одеяние с капюшоном, закрывающим лицо; складки ткани и широкие рукава ограничивали его свободу, но и я путался в этом ворохе одежды. Мужчина находился в невыгодном положении и, стоя на несколько ступеней ниже, вряд ли мог причинить мне какой-то вред. Я удачно его зажал, не обращая внимания на то, как он вырывается и давит. Внезапно нож повернулся горизонтально, кромка скользнула по внутренней части моей кисти. Острая, зараза, но я не почувствовал никакой боли, занятый попыткой оттеснить врага из узкого коридора вниз к двери и дальше на улицу. Человек вновь повернул нож, стараясь хоть как-то достать меня и оставив еще один тонкий след на запястье.

— Трюкач! — прорычал я и с силой оттолкнул мужчину, придавая ему направленное ускорение. Человек взмахнул руками, выронил оружие и молча полетел вниз…

«Если упадет на спину, сломает себе шею…»

Нападавший не оправдал моих надежд. Гибким движением он вывернулся и приземлился на корточки у самой двери. Белки его глаз блеснули, отразив свет луны, когда он поворачивался, чтобы убежать. И вправду, не было смысла продолжать схватку: элемент неожиданности оказался бездарно утрачен.

Я бросился следом, попытавшись на ощупь ухватить оброненный нож, но было слишком темно. Мои пальцы лишь бессмысленно скользнули по камням ступеней.

Выскочив наружу, я взглянул налево, потом направо. Тихо. Никого. Город погружен в тягучую ночную дрему. Слабый огонек свечи мерцает на втором этаже дома напротив.

Воздух вдруг показался ледяным, а стены зданий вокруг ощутимо смотрели на меня хмурыми взглядами. Я почти бегом поднялся по лестнице, ворвался в комнату и уже со свечой спустился обратно, в тайне боясь, что за время моего отсутствия убийца успел вернуться и забрать нож. Повезло. Клинок лежал на одной из ступеней.

Когда дверь комнаты закрылась за моей спиной, я поспешно придвинул к ней одно из кресел.

Запоздалый испуг охватил, навалился усталостью, и я без сил рухнул сверху, добавив собственный вес к преградившему проход элементу обстановки. Руки безвольно легли на колени, слегка подрагивая. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы отогнать эту обычную после любой встряски вялость. Такое бывает, когда схватка окончена, и бурлящая кровь начинает остывать.

Первым делом я осмотрел запястье, но на нем было лишь две почти параллельных царапины. Кровь остановилась, расплывшись по коже несколькими бурыми подтеками.

Очень хотелось курить. Я заставил себя подняться и метнулся к столику за сигаретами, после чего вернулся обратно.

«Так точно никто не проберется сюда незамеченным», — думал я, глубоко и судорожно затягиваясь. Пепел летел на пол, но я не мог снова встать, чтобы принести импровизированную пепельницу. К демонам, потом все уберу.

Прошло немало времени прежде, чем я снова обрел над собой полноценный контроль. Для убийцы было бы верхом глупости вернуться сегодня, когда я начеку, и попытаться снова меня прикончить. Хотя, с чего это я решил, что убийца приходил за мной? Может, я просто в плохое время решил проветриться?

Но все мои чувства, и разум в том числе, говорили, что я тешу себя глупой надеждой. Убийца приходил именно за мной, потому что в башне никого другого не было. Кларисса только, но вряд ли это был обиженной ночной кошкой незадачливый любовник…

Да, если думать о том, сколько неприятных вещей стряслось со мной за последнее время, становилось не по себе! И это при том, что у меня довольно крепкие нервы.

Тьерри частенько говорил, что не стоит принимать происходящее вокруг близко к сердцу, но, клянусь, подобное было просто невозможно игнорировать. Даже у него бы не вышло.

«Вот бы он удивился, — подумал я внезапно, — если бы узнал, в какую яму я провалился! Интересно, у него самого получилось бы выжить в подобной ситуации?»

Ответ напрашивался сам собой: я слишком много думаю и слишком мало делаю по существу. Нужно в первую очередь пользоваться сложившейся ситуацией, поворачивая ее себе во благо. Так бы поступил Тьерри, ведь он умен и с легкостью сохраняет самообладание в сложных ситуациях. Мне всегда хотелось перенять эту его черту, но в моем характере ее чаще всего заменяла решительность. Сперва натворить дел, потом уже разбираться, в какой момент вышла ошибочка…