Алексей Переяславцев - Попытка контакта (СИ)

— Мое глубокое почтение, сударыня.

Уже после ухода посетителей в лавке состоялся интересный диалог.

— Ребе Давид, что вы нашли такого в этих гоях, что достойно уважения?

— К сожалению, Моисей, прожитые годы не принесли тебе ума. Ты так и не понял, насколько эти люди опасны. Особенно это относится к женщине. Русские называют таких ведьмами, но эта много сильнее тех, о которых мне рассказывали. И знаешь, чем она еще отличается? Если ты ее не обманешь, то и она тебя не обманет. Свою прибыль ты с этой сделки получишь, но да сохранит тебя бог Авраамов от мысли содрать с этих людей побольше. Я тебя предупредил, Моисей, дальше думай сам.

За порогом ювелирного заведения состоялся похожий разговор.

— Марья Захаровна, а что вы этак с уважением к раввину?

Отвечено было не сразу. И князь, и рыжий маг даже не попытались скрыть интерес.

— Понимаете ли, Тихон Андропович, этот Давид, сын Исаака — не маг. И не может им быть — сами знаете, почему. Но он разбирается в мыслях других людей… почти так же, как я сама. Повторяю: без магии! Такое нельзя не уважать.

Слова были услышаны и накрепко упакованы в память.

Через несколько дней четыре небольших камня были отданы Давиду, сыну Исаака, под залог в двести сорок рублей. А раввин пошел договариваться об отправке небольшой посылки в Стамбул.

Тем временем железный корабль приобретал очертания. Собственно, корпус был уже готов. Риммер Карлович не скупился на объяснения:

— Вот посмотрите, Владимир Николаевич, здесь пройдут трубы, подающие воду для двигателей, а параллельно им… вот, на чертеже они показаны… трубы к помпам. Заметьте, помпа не одна. Размещаться они будут здесь, здесь и здесь. Что до вертикальных, то здесь те, которые создадут тягу…

— О, понимаю, приподнимать нос… forçage…

— …и не забудьте плиту для готовки…

— Для камбуза, вы хотите сказать? Но помилуйте, зачем?

— Ну как же, а если дальнее плавание?

— Все походы будут ограничиваться Черным морем. Вы же видели карты?

— Все так, но что, если ждать в засаде? У нас, правда, такого не бывало, но ваша обстановка другая…

— …я бы рекомендовал наши компас и хронометр, они как-то привычнее…

Наступил теплая крымская весна. В середине марта Англия и Франция объявили войну России. А двадцать пятого корабль был спущен на воду.

Конечно же, сам корабль, покачивающийся возле самодельного пирса (только магия земли, как легко понять) отнюдь не означал его готовности. Оставалось полно отделочных и дополнительных работ, уж не говоря о главной: установке и юстировке кристаллов-движителей. Неожиданный затык вызвала необходимость установки замка на двери в капитанскую каюту. Заказчики настаивали, чтобы замок был здешней работы, но установить петли на металлическую дверь — а других не было — оказалось непростым делом. Врезных же замков в распоряжении не было. В конце концев петли просто подсоединили сваркой.

И уж совсем неожиданным вышел жаркий спор среди морских лейтенантов и сухопутного казака о названии. Правда, с самого начала сошлись на том, что за такой малостью (кораблик получился водоизмещением сто пять британских тонн 8 ) беспокоить адмирала Нахимова не стоит. Но сразу же после этого пошли потоком разногласия.

Первым делом отвергли наименование в честь святых — Мешков резонно указал, что это будет не слишком понятно иноземцам. И тут же предложил «Быстрый» или «Стремительный».

— Скорость-то у нас какая будет? А? Вот пусть название и означает…

На этот раз воспротивился Семаков.

— Слишком уж намекает на боевые характеристики. Могут задуматься те, кому не надо.

— А вот еще…

Неболтай довольно долго слушал препирательства, а когда спор утих сам собой за неимением устраивающих всех вариантов, вдруг предложил:

— Что, если «Морской дракон»?

— Откуда взял такое?

— А водится тут рыбка, сама из себя маленькая, а ядовита сверх меры. Как уколешься о плавник — так света не взвидишь. И выходит, значит, что мы, дескать, малы, да удалы; опять же в честь нашего Горыныча.

На том и сошлись.

Лейтенант Семаков был утвержден «на мостик», и с этого момента занялся исключительно подбором экипажа. С одной стороны дело осложнялось тем, что хороших матросов и кондукторов никто из командиров отдавать не хотел, а с другой оно упрощалось тем, что не имелось потребности в большом количестве палубных матросов (кораблик совершенно не имел парусного вооружения), не надобны были и артиллеристы, привыкшие обращаться с обычными орудиями. Зато нужны были нижние чины, умеющие работать с металлом — а ну как течь откроется? — и подносчики гранат, само собой. Старшим артиллеристом вызвался стать лейтенант Мешков. Со стороны это могло показаться понижением в должности: вместо десятка орудий он получил в распоряжение всего одно. Сам лейтенант так не думал. В довесок он получил должность старшего офицера.

В качестве второго помощника Нахимов выделил мичмана Шёберга. Надобно заметить, что по фамилии тот легко мог быть принят за немца. Большинство и впадало в это заблуждение, на самом же деле он происходил из южной Швеции. Видимо, при назначении были приняты наивысшие оценки по тактике, полученные гардемарином Шёбергом в Корпусе, хотя этого офицера по причине его могучей фигуры скорее можно было принять за превосходного абордажника.

Ходовые испытания шли не столь гладко, как того хотелось бы морякам. Скорость была ошеломляющей (четырнадцать узлов по ручному лагу), но при этом появлялась заметная дрожь корпуса.

— Не годится, — авторитетно рассудил Риммер, — на точности огня может сказаться. Тут регулировать водяные трубы надобно…

Это и делалось. Одновременно капитан Семаков и будущие вахтенные офицеры изучали систему управления «Морским драконом», которая ничем не напоминала таковую для любого парохода, даже винтового. Штурвал был невелик. Это еще бы ничего, но управление решительно всеми двигателями заключалось в совокупности рычажков. Все находилось в руках вахтенного; это создавало удобства. С другой стороны, как правильно заметил капитан Риммер, в горячке боя можно с легкостью перепутать эти рычажки, что грозило серьезными последствиями. По этой причине всех троих гоняли, «как в Морском корпусе». По крайней мере, так учебный процесс описал мичман Шёберг.

К концу мая от вибрации удалось избавиться. Предстояли сдаточные испытания.

А в это самое время на Маэре дела шли своим путем. Вернулась экспедиция, ушедшая за алмазами. По прежним меркам — с большой удачей, в сундучке оказалась чуть ли не сотня алмазов разной величины (правда, там были и откровенно крошечные, едва ли три десятых дюйма в поперечнике). Но не было того, что мог бы выручить застрявших в чужом мире путешественников. Точнее, размером один из найденных камней подходил, но дефектов в нем было недопустимо много. Сообщение об этом ушло. Также сообщалось, что до следующего года экспедиции не будет.