Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

— Ты все равно убьешь меня, — в нечеловеческом голосе хаффруба проскользнула заметная дрожь. — Какой мне резон помогать тебе перед смертью?

— Ты прав, я тебя убью, — нахмурился Мальстен. — Вопрос лишь в том, сколько это будет длиться. Расскажешь все по-хорошему, умрешь быстро, а если нет, что ж, посмотрим, как ты держишься.

Собственные слова заставили данталли вздрогнуть. Никогда в жизни ему не приходилось вести таких допросов, и Мальстен не представлял, каков он в роли мучителя. Все время, проведенное в Малагории, он укорял Бэстифара в излишней жестокости, не понимал того любопытства, которое аркал испытывал, наблюдая за чужой агонией. И вдруг — те же самые речи, подкрепленные тем же самым интересом, непроизвольно вырвались у данталли.

Вы не просто убили их, Мальстен, вы устроили из этого… представление.

Слова Аэлин, произнесенные после расправы над пятнадцатью олсадскими жрецами невольно всплыли в памяти, перемежаясь с тем, что говорил Грэг Дэвери, явившись в цирк, чтобы убить данталли:

…оказывается, здесь даже не одно чудовище, а два, и одного из них должны были казнить два года назад.

Мальстен на миг оторопел от собственных мыслей. Он был не в силах поверить в то, что на деле та самая жестокость, что так пугала его в Бэстифаре, жила и в нем самом. Не от этого ли данталли в действительности бежал, когда покидал Малагорию? Не потому ли так не хотел расставаться с расплатой, ведь она всегда напоминала ему, какова цена за силу, которую он мог обратить против других. Как вел бы себя Мальстен Ормонт, если бы и впрямь применял бы свои способности безнаказанно? Сколько человек умерло бы от его рук — от его нитей — просто потому, что они встали на его пути? Даже подумать об этом было страшно.

… вы с Бэсом похожи, только ты — куда больший моралист, нежели он. Применяя свои силы, Бэстифар никогда не испытывает угрызений совести, а ты — постоянно …

«Неужто это единственное различие между нами? Ох и не вовремя же я решил об этом задуматься!» — мысленно отругал себя Мальстен.

Хаффруб заметил смятение кукловода.

— Запугивай меня, сколько хочешь, данталли! Но мы оба понимаем, что пытка, которой ты меня здесь стращаешь, не продлится долго. Время на тебя не работает: с каждой минутой мои сородичи все ближе подбираются к девчонке в трактире. Возможно, кто-то из них уже принял ее облик, а после кто-то примет твой.

Мысль о том, что Аэлин в опасности, заполнила собою все вокруг, резко отодвинув несостоявшийся допрос на второй план. Мальстену вмиг не стало никакого дела до информации, которую мог дать похититель кожи. Нужно было возвращаться, пока не поздно. Если еще не поздно…

— Что ж, ты прав: я спешу. К бесам допрос!

Хаффруб не успел ничего сказать в ответ: Мальстен нанес резкий рубящий удар, отсекая голову существа. Жизнь марионетки оборвалась, нити исчезли, потеряв объект управления, и тело похитителя кожи безвольно повалилось на землю. Черная чешуйчатая голова с округленными глазами откатилась в сторону.

Мальстен, не давая себе времени на передышку, опрометью бросился обратно к трактиру, надеясь, что еще не опоздал.

Остановиться невольно пришлось уже через минуту. Боль — жгучая и острая — пронзила тело от висков до кончиков пальцев, заставив колени предательски подогнуться и позволив короткому мучительному стону вырваться из горла.

Мальстен ухватился за стену ближайшего дома, дожидаясь, пока схлынет первая волна.

«Сколько я управлял им? Минуты три? Может, пять?», — попытался прикинуть данталли, понимая, что ни пяти, ни даже трех минут на расплату у него на деле нет.

Боль вновь острыми спицами вонзилась в кости, заставив Мальстена почти до крови впиться зубами в нижнюю губу.

«Вставай!» — приказал себе данталли, с трудом поднимаясь на готовые в любой момент подкоситься ноги. Намного медленнее, чем хотелось бы, кусая губы и кляня в душе тот день, когда он впервые согласился на помощь аркала, Мальстен побрел в сторону трактира, надеясь, что до Аэлин хаффрубы пока не добрались.

Во всяком случае, проверить, успели ли похитители кожи принять облик охотницы, не составит труда…

«Нельзя забывать о двери», — напоминала себе Аэлин, однако обернуться на стук не могла: все ее внимание было занято противником, уже проникшим в комнату. Высокая лысая тварь, тело которой, покрытое черной блестящей в свете светильника чешуей, чуть напоминало человеческое, стояла на подоконнике, готовая в любой момент сорваться с места.

Аэлин прекрасно помнила, как быстры эти существа, и знала, что единственным способом справиться с ними было отсечение головы. От любой другой, сколь угодно серьезной раны они оправлялись почти моментально.

В дверь комнаты вновь врезалось что-то тяжелое. Вот-вот стол, вовремя придвинутый охотницей в качестве баррикады, чтобы отсечь хотя бы какое-то количество этих существ, не выдержит.

Аэлин вздрогнула от стука, и самка хаффруба, издав клокочущий гортанный звук, соскочила с подоконника, ринувшись на охотницу. Та отскочила в сторону, едва не запнувшись о кровать — пространства для маневров в комнате было слишком мало. Пытаясь выиграть время, Аэлин, вложив всю возможную силу в удар, полоснула парангом по спине существа — до головы ей было попросту не дотянуться.

Похитительница кожи пронзительно завизжала. Из-за двери донесся схожий крик, за которым вновь последовал удар — особенно сильный. Стол подпрыгнул, как капризная кобыла, и отодвинулся от двери на несколько дюймов. В комнату наперебой протянулись четыре когтистые черные лапы двух жаждущих забрать себе кожу молодой женщины хаффрубов. Аэлин, не совладав с собой, испуганно вскрикнула.

Раненая тварь, проникшая в комнату через окно первой, успела за минувшие мгновения восстановиться от полученной раны и вновь ринулась на свою жертву. Ее сородичи продолжали отталкивать стол от двери.

Охотница успела нанести удар, перерубив потянувшиеся к ней в прыжке лапы. Уклониться от быстрой твари ей удалось лишь чудом. Взвыв, похитительница кожи врезалась в прикроватный стол, столкнув светильник. Масло полилось на пол, на поверхность стола, попало на покрывало стоявшей рядом кровати, и пламя хвостом устремилось за ним, быстро распространяясь по комнате.

Аэлин успела отскочить к окну, оставляя себе хотя бы один путь к отступлению. Прыгнуть со второго этажа? Если прыжок выйдет неудачным, можно расшибиться, повредить себе ноги или спину…. Нет, слишком рискованно!

Увидев перед собой огненную преграду, раненая похитительница кожи зашипела, отползая к двери, через которую в комнату уже проникли две других твари.

— С чего ты взяла, что она твоя? — проскрипела одна из них голосом, лишь отдаленно похожим на человеческий.