Юлия Григорьева - Провидица

— Есть ли на этом свете верность, Кати? — глухо спросил он, не оборачиваясь. — Я всей душой любил женщину, и она толкнула меня на плаху. Я верно служил королю, и он отплатил мне предательством, обесчестив мое имя. Я верил другу, как самому себе, и он чуть не напоил меня ядом. За что Святые карают меня, окуная лицом в отхожую яму? За что?! — вскрикнул мужчина и порывисто оттолкнулся от стола, выпрямляясь и оборачиваясь к маленькой лаиссе. — Сколько их еще? Сколько тех, кто был предан мне, пока я был облечен властью, и готов вцепиться в глотку, когда я лишился всего?

Девушка подошла к бывшему сайеру и положила на плечо руку.

— С вами ваши воины, Гален, — негромко произнесла Катиль. — Они не предали вас, продолжая служить даже тогда, когда вы сидели в темницы. Они всегда шли за вами на смерть, веря в вас. Они и сейчас идут за вами, зная, что на вас ополчился весь свет. И с вами я. Может, я значу для вас немного, и моя ценность заключена лишь в даре, но и я верю в вас и буду следовать, куда бы вы не пошли, пока не пойму, что больше не нужна вам.

— Маленький воробей с отважным сердечком, — улыбнулся Корвель, заключая лицо лаиссы в ладони. — Вы правы, вы всегда правы, а я все так же слеп и самонадеян. Нет, Святые не ополчились на меня, раз направили меня под стены вашего замка. Они даровали мне веру в то, что честь все еще не пустое слово. — После отступил назад и посмотрел на мертвеца. — Поднимайтесь в отведенные вам покои, Катиль, и ложитесь отдыхать. Я приду за вами, когда пора будет убираться отсюда. Он, — мужчина кивнул на труп, — еще сослужит нам службу.

— Но как?..

— Идите и доверьтесь мне, — улыбнулся опальный ласс. — Я позабочусь обо всем.

Лаисса Альвран неуверенно кивнула, но все же отошла к дверям. Она постучалась, и слуги открыли створы. Обернувшись, Катиль увидела, что мертвец уже сидит рядом с лассом Корвелем, положив голову тому на плечо. Гален обнимал хозяина замка за плечо, чуть раскачивая его. Во второй руке его был сжат кубок, и в закрывающуюся дверь понеслась разудалая, но ужасно неприличная песня. Бывший сайер и его старый друг предавались обильным возлияниям, сомнений быть не могло, лассам был весело.

Как только двери закрылись, Корвель с омерзением оттолкнул от себя покойника и вытер руки о кусок ткани, лежавший рядом с ним.

— Знаешь, Гендрик, — с кривой усмешкой произнес Гален, — покойник и мертвецки пьяный господин смотрятся вполне схоже. Моему воробышку нужно отдохнуть, я не собираюсь тащить ее по холоду вторую ночь подряд. Так что потерпим друг друга до рассвета. Ты ведь не выдашь нашу маленькую тайну?

Вновь усмехнувшись, Корвель взял свой камень и поднес его к кувшину с хмельным напитком. Не к тому, из которого налил ему Ольсед. Камень начал светлеть, сначала став серым, а после вновь белым. Удовлетворенно кивнув, Гален налил себе в кубок Кати, стоявший рядом с ее местом. Еще раз проверил и залпом осушил кубок, утерев тыльной стороной рот. Затем перевел взгляд на перекошенное почерневшее лицо мертвеца.

— Мразь, — сплюнул Гален Корвель и упал на стул лаиссы Альвран. — Нечистый, если бы не Кати… В который уже раз ты спасаешь меня, девочка?

Волки, плаха, яд. Долг перед маленькой лаиссой рос на глазах. И заклинателя он нашел только благодаря ей. Корвель снова налил себе и откинулся на спинку стула, задумчиво глядя перед собой. Ярость все еще кипела в жилах, но бывший сайер давил ее. Ему нужна была чистая голова. Сделав глоток, Гален оставил в сторону кубок и встал из-за стола. Он мерил трапезную широкими шагами, раздумывая над тем, что ему делать дальше.

Надежда на "преданного друга" рухнула, а ведь Корвель рассчитывал на его помощь и поддержку. И что оставалось теперь? Снова испытать судьбу и встретиться с одним из тех, кого еще не так давно считал друзьями? Их было немного, и тот, кому сайер доверял больше всех, сейчас сидел напротив, проглотив собственного яда. Гален перевел мрачный взгляд на Ольседа. Голова мертвеца свесилась на грудь, волосы закрыли лицо, и, если не знать, что человек, сидевший за столом мертв, можно было принять его за спящего.

Дверь в трапезную открылась, и Корвель, покачнувшись, заревел:

— Пошли вон, сволота!

Дверь тут же захлопнулась, и Гален вновь задумался. Нет, стоит начать с собственной рати. Одно дело, когда опальный ласс просит помощи, имея за спиной всего двенадцать воинов, другое, когда этот ласс предлагает присоединиться к его воинству. Быть попрошайкой гордый потомок славного княжеского рода не привык. Сайеры и лассы должны встать под его знамена, только так и не иначе.

— Нечистый, кто бы мне сказал, что я буду придумывать, как скинуть с трона своего короля, — усмехнулся Корвель.

Более того, нужно распространить слухи о том, что Сеймунд тратит королевскую казну на шлюх и на пиры, нужно волнение, недоверие, возмущение. Следовало подогреть народный гнев. Да, челядь — великая сила, когда ее направляет умелая рука. Замки лассов падут под их натиском. Катиль права, благородный друг оказался мразью, а воины, вышедшие из смердов, идут за ним, прикрывая спину. Вот и стоит сделать упор на народ, а друзья, если такие есть, сами придут к нему. Хватит спорить с Судьбой и испытывать ее. Как там говорила Катиль? "Если Судьба делает шаг, я иду с ней в ногу". Вот и он пойдет.

Подойдя к мертвецу, Корвель закинул его на плечо и направился к дверям.

— Гендрик, ты пьян, как свинья, — еле шевеля языком пророкотал Гален, выбираясь в коридор. — Кыш, отсюда, — рыкнул он на слуг. — Пьяного господина не видали? Лучше принести нам еще хмельного пойла в мои покои. Живо!

И он, шатаясь от стенки к стенке, напевая очередную песню и разговаривая с Ольседом, направился в отведенные ему покои. Челядь не посмела перечить бывшему сайеру. Еще были свежи в памяти их буйные гульбища с господином. И то, что лассы перепились и удалились в покои, казалось самым лучшим исходом. И пусть ласс Ольсед свисает с плеча гостя безвольной куклой, а кто не упивался до мертвецкого состояния? Да хоть бы оба и уснули, где собираются продолжить свои возлияния. Так даже спокойней.

В покоях Корвель скинул свою ношу с плеча и брезгливо отряхнул руки. Оттащив покойника в умывальню, Гален вернулся в покои, забрал у слуги кувшин и кубки и выгнал его взашей. После этого упал на кровать и уставился в потолок. Его усталость была велика, но заснуть мужчина не решился. Он лежал, продолжая раздумывать о будущем. Теперь, когда он выбрал путь, оставалось обдумать детали.

После его мысли перекочевали на Катиль Альвран. Гален достал шнурок с подвеской, стянул его с шеи и повернулся на бок, рассматривая золотого воробышка. Осторожно, едва касаясь, бывший сайер провел пальцем по головке птицы, по спинке, обвел контур крылышек и улыбнулся.